Отдавай телефон. Яжемать.

      Так происходит всегда. Ты думаешь, что такое с тобой не произойдет. Но далеко не всегда судьба считает так же. Вот и я считала так. А вот случилось.

***

      Спокойный солнечный денек. Самый что ни есть обычный денек. Я сижу в автобусе, в наушниках-затычках играет музыка, загруженная с плеера на мобильнике. Попутно играю в 2048. В автобусе тихо, никто никому не мешает. Каждый здесь либо играет в мобилку, либо слушает музыку, либо тихонько переговаривается с другом. Кто-то спит, опустив голову, другие смотрят в окно за сменяющими друг друга деревьями. Ничего не предвещает беды.       Автобус тормозит у остановки, двери открываются, и в салон проходит женщина лет тридцати с ребенком, которому с виду я бы дала лет девять. Вроде бы ничего необычного. Женщина усаживает мальчика на сиденье рядом со мной. Должно быть, ему стало скучно, поэтому мальчик стал дрыгать ногами туда-сюда, поворачивать голову из стороны в сторону, рассматривать лица людей, еще много всякой чепухи, которую творят дети, пытаясь занять себя. В один прекрасный момент он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на мой телефон. Через несколько минут он повернул голову в сторону матери и что-то ей сказал (так как я была в наушниках, я не смогла расслышать, о чем он ей говорил). Мать взглянула на меня, после чего подошла, встала напротив меня, а потом, не поверите, протянула к моему лицу руку, чтобы потом выдернуть наушник из моего уха. Я не поняла, что произошло за какую-то долю секунды, поэтому тупо смотрела еще пару секунд, затем медленно подняла взгляд вверх, туда, где было лицо этой женщины. Я даже не успела выдавить и звука, как она произнесла:       — Мой мальчик хочет поиграть.       Слова комком застряли где-то в горле. Я проглотила его, собравшись с мыслями, вдохнула поглубже и начала быстро, но громко и четко, говорить:       — Хорошо. Хорошо. Я вас поняла. Хочешь поиграть? — обратилась я к мальчику. От моей быстрой речи он вошел в ступор. Сейчас он мог лишь заторможено кивнуть в ответ на мой вопрос, — Отлично. Прекрасно. Просто превосходно. Во что будем играть? У меня много каких игр есть. Могу дать в 2048. Что? Не умеешь? Ну ладно. Тогда… Хотя, нет. Судоку, маджонг, все это слишком сложно для тебя… Хм… Может, в эту? Здесь нужно передвигать кубики влево и вправо так, чтобы составлять из них линию, — так я пыталась объяснить мальчику игру в обычный тетрис.       В этой игре фигуры были разноцветными и имели смешные большие глазки. Я нажала на один из кубиков пальцем (от прикосновения кубик раскрыл свои и без того большие глаза еще шире) и, удерживая палец на выбранном мною кубике, провела им в бок (глаза кубика смешно сместились в сторону, туда, откуда я его перетащила, а зрачки его глаз немного уменьшились). Кажется, я смогла заинтересовать его. Мальчик завороженно протянул руку к экрану и попытался тыкнуть на другой кубик. У него это не получилось, и, когда мальчик случайно отпустил палец, кубик неожиданно раскрыл рот, как будто вскрикнул. После чего вернулся к спокойному выражению. Мальчику не нужно было играть в игру, чтобы не скучать. Ему достаточно было нажимать на каждый из кубиков, заставляя тех кривляться. Через пять минут ему это наскучило. Мне пришлось искать ему новую тему.       — Наигрался? Хорошо. А хочешь порисовать? У меня есть пара рисовалок, — и я наобум включаю одно из приложений. Немного потыкавшись в телефоне, я открываю новый чистый холст, на котором ребенок сможет рисовать, и выбираю режим кисти. — Вот. Сейчас ты будешь рисовать фломастерами. Вот здесь можно выбрать цвет. Можешь рисовать, что хочешь.       Мальчик тыкнул в экран. На месте прикосновения осталось фиолетовое пятнышко. Он снова тыкнул, но уже в другом месте. И оставил второе пятнышко. Мальчик осмелел и провел пальцем по экрану слева направо, оставив неаккуратную линию. В целом картина напоминала глазки-бусинки и улыбку. Я добавила еще один слой, скрыв предыдущий рисунок и создав место для нового. Ребенок посмотрел на меня с непониманием, и я ему так и сказала, что это второй лист, на котором он будет рисовать. Мальчик успокоился и продолжил рисовать. На этот раз он попытался нарисовать цветочек. Я напомнила ему, что он может менять цвета и сменила цвет кисти на зеленый. Мальчик посмотрел на экран телефона, на меня, снова на экран и медленно провел еще одну линию. Он обрадовался и дорисовал цветочку два зеленых листочка. Господи, вы бы видели, как его лицо сияло от радости. Что-то во мне в этот момент сделало двойное сальто назад, это при том, что сама я боюсь даже думать о подобных трюках.       Тут я услышала голос, который вывел меня из этого чувства комфорта:       — Мы выходим, — эти слова, скорее всего, были адресованы мальчику. Так подумала я. — Отдавай телефон.       Стоп. Чего? Вот этого я совсем не ожидала.       Чего мне только стоило не задеревенеть в этот момент, какой черт дернул меня, даже не знаю. Я быстро выхватила телефон из рук мальчика, нажала на кнопку питания, повторила действие (экран телефона загорелся вновь) и развернула мобильник экраном к женщине.       — Введите пароль.       — Чо… — она хотела еще что-то сказать, но я не дала ей этой возможности.       — Если правильно введете пароль, отдам вам телефон, — повторила я уже громче, делая акцент на каждом своем слове.       Видать, женщина не ожидала такого заявления. После секунды молчания она озверела. Начала крыть меня матом, поливать грязью, угрожать, требовать и прочее, и прочее. В общем, делала все, но не пыталась выполнить поставленное мной условие.       — Дамы и господа, — не знаю, к кому я тогда обращалась, слушали меня вообще, но для меня это было не важно, — эта дамочка отказалась вводить пароль. Это может значить лишь две вещи: либо она боится вводить его, пока телефон находится в руках совершенного левого ей человека, либо она просто не знает пароль и это не ее телефон. Что же, тогда его введу я… — с этими словами я под вой этой сумасшедшей начала вводить заветный код из 10 цифр. С характерным звуком телефон включил вкладку с нарисованным цветочком. — Я правильно ввела пароль. А это значит две вещи: либо я подсмотрела, как эта дамочка вводит его, чтобы включить телефон, либо этот телефон на самом деле мой. Дамы и господа, приятного голосования. Что касается вас, — я повернула телефон обратной стороной, — вот мой вам ответ! — с этими словами я продемонстрировала ей чехол с розовым фоном (ибо другого такого не было), на котором была изображена Усаги с высунутым языком и надпись «90`s».       Женщина еще больше покраснела от ярости. Я поняла, что пора ретироваться. В этот момент автобус затормозил у остановки. Когда двери начали открываться, я быстро вскочила с места и побежала к выходу. Выбежав из автобуса, я побежала вправо, туда, где был конец вагона. Я забежала внутрь и вернулась к месту, где я сидела, намотав круг. Ребенок все это время сидел в прострации и не вдуплял, отчего его мама решила поиграть со мной в салки. А, действительно. Его мама ведь за мной все это время бежала.       Я выбежала из автобуса повторно, но на этот раз уже побежала влево, в той стороне был мой дом. Я надеялась, что мама выдохлась, но не тут-то было. Я все равно слышала рычание этой женщины. Господи, да на что ей мой мобильный сдался! Она буквально готова меня загрызть. Мимо меня медленно проехал автобус. И… О, Боги! Ее ребенок все еще там сидит?! Серьезно?!!! Да она ненормальная! Как она могла променять сына на гаджет!!! Что-то в моем разуме переклинило. Открылось второе дыхание, и я побежала нагонять автобус. Пулей влетела в едва открывшиеся двери, подбегаю к ребенку. Мальчик, видно, отошел от состояния оцепенения и теперь из его глаз текли слезы. Он хныкал и давился соплями.       — Эй, все хорошо. Я здесь, и твоя мама тоже скоро прибежит. Пошли.       Держа мальчика за руку, вышла из автобуса. Мама уже была в метрах десяти от нас. Наверно, она протрезвела, завидев сопли сына, но грубости в речи не убавила. Я убежала под град оскорблений в мой адрес, то ли из-за неудачной попытки отжать мобилку, то ли из-за того, что я якобы обидела ее сынулю. Мне все равно. Но ребенка жалко.