Тот самый день

В вашей жизни бывал такой день, который становился особенным, занимал отдельное место в сердце и среди воспоминаний? Может, это был хороший день, вызывающий только тёплые чувства в груди? Или же, наоборот, плохой, от которого хотелось бы избавиться, но случившееся нельзя изменить. У Гэвина Рида был «тот самый день», но он вызывал в нем смешанные чувства. На его веку было много странностей, происшествий, из ряда вон выходящих, но этот день просто нонсенс. Гэвин Рид ненавидел Элайджу Камски. У него были на это свои причины, о которых никто не знал. Он ненавидел Элайджу и его сраных андроидов. И вспоминал он про Камски каждый раз, как перед ним мелькала тёмная макушка Коннора. Этого блядски милого андроида, которого успел полюбить весь полицейский участок. Нет, все, кроме Гэвина. Он дико бесил детектива. И вовсе не тем, что он успешно раскрывал дела, был на хорошем счету у Фаулера и отлично ладил со всеми работниками департамента. Он бесил детектива каждый раз, стоило ему показаться на его глазах вместе с лейтенантом Андерсоном. «Хуева парочка пидорасов: роботоёб и ангельский пездюк» — думал Гэвин, когда Хэнк в очередной раз провожал Коннора влюблённым взглядом. Поначалу, они неплохо конспирировались, но вскоре им это надоело, и теперь весь участок знал об отношениях девианта и человека. Подумать только, теперь это было естественно и нормально, а самое бесячее, что никто не смел упрекнуть их в этом. В общем, Гэвин ненавидел их, а может и завидовал. Он давно не видел столько любви в глазах человека, давно не видел Хэнка таким молодым и счастливым. И Гэвину было тошно. Тошно от того, что в его жизни нет никого, кто бы мог заставить его душу любить. С чего начался его «особый день», спросите вы? С ебучего будильника, который орал на всю комнату. Ничего особенного и выдающегося, все как всегда скучно и пропитано бытовухой. Гэвин пришел на работу без желания, ведь прошлый вечер окончился его отключкой, он вновь перепил и отрубился прямо на диване. Тело болело, мешки под глазами стали еще отчётливее, а внутри клокотало желание расстрелять всех нахер и спокойно уйти. Кто бы мог подумать, что этот день станет еще хреновее, когда в участок заявится один человек. Гэвин сидел за своим столом и без интереса строчил отчет по последнему делу. В глаза то и дело лезли надоедливые пряди, которые ему приходилось сдувать. Вскоре это занятие наскучило ему, и он, отклонившись в кресле, прикрыл глаза. — Не подскажите, где я могу найти детектива Гэвина Рида? — раздался до жути знакомый и противный голос из противоположного конца помещения. Гэвин хотел съебать. По-тихому так, но съебать. Однако было поздно. Тот, кто его искал, уже твёрдым шагом направился к его столу, и Гэвин взвыл. Его сейчас только не хватало. Ёбаный Элайджа, пропади ты пропадом. — Здравствуй, Гэвин, — произнёс мужчина, одетый так, словно только что сошёл с обложки Forbes. — Здравствуй, Элайджа, — процедил сквозь зубы детектив, стараясь не смотреть на мужчину. — Чё припёрся? Камски, усмехнувшись, присел на край стола, демонстративно расправив пиджак, и пристально посмотрел на Рида. Как всегда грубый, озлобленный и неотёсанный. Ничего нового, но Камски знал, что нужно сделать, чтобы Рид засиял новыми красками. — Да, вот, решил навестить своего младшего брата, — сделав акцент на слове «младшего», произнёс Камски. — Ты плохо выглядишь. — Я выгляжу отлично, я выгляжу как тот, кто сейчас въебёт тебе по твоей самодовольной роже, — практически прорычав, сказал Гэвин и скрестил руки на груди. — Повторюсь, что тебе надо, Элайджа? — Пришёл помочь RK800, у него проблема личного характера. — Неужели хуй не встаёт? — Ты неисправим, — как-то добродушно произнёс Элайджа, смотря на своего брата, а затем, выпрямившись, вновь заговорил. — Коннора хорошо приняли в участке, а я, вернувшись в Киберлайф, подумал, что вам понадобится подмога. Всё таки не все люди принимают андроидов, как полноценную часть общества. — И? О какой подмоге идёт речь? — скептически выгнул бровь Гэвин, с вызовом посмотрев на старшего брата. — Я прислал нового андроида, улучшенная версия Коннора. Я хочу, чтобы с ним в паре работал только ты. — Да ты, блять, угараешь? Я не собираюсь работать с пластиком! — выкрикнул Рид, но тут же был прерван. Капитан Фаулер, выглянув из своего кабинета, грозно посмотрел на детектива и махнул ему рукой, чтобы тот зашёл к нему. Гэвин жопой чуял, ему пизда. Он нехотя поднялся со стула, смерив брата взглядом полным презрения и раздражения, а Камски лишь улыбнулся, похлопав младшего брата по спине. Войдя в кабинет начальства, Гэвин напрягся. Сейчас его точно будут пилить за то, что он плохо работает, ленится и со всеми ругается. Но, вопреки ожиданиям детектива, Фаулер стоял молча до тех пор, пока в кабинет кто-то не вошёл. — Детектив Рид, по настоянию вашего брата, вы будете работать в паре с андроидом. Ричард, проходите, — он махнул рукой, подзывая вошедшего андроида. Гэвин мельком взглянул на него, обратив внимание на надпись на пиджаке. RK900. — Ричард является улучшенной версией Коннора, думаю вы легко сработаетесь. Вы будете заниматься всеми делами, в которых фигурируют девианты. Если что-то станет непонятно, а я в этом сомневаюсь, вы можете обратиться к Коннору и лейтенанту Андерсону. А теперь, можете идти, только будь добр, Гэвин, покажи Ричарду его новое рабочее место и, пожалуйста, без драк. — Но, — хотел было начать спорить Гэвин, однако тяжёлая ладонь легла ему на плечо, заставив заткнуться. Только сейчас Гэвин перевёл взгляд с начальства на своего «напарника». Хмурые брови, холодные, полные презрения, серые глаза, пухлые губы. Да, он был очень похож на Коннора, но при этом он очень сильно отличался от него. Только от одного этого взгляда, красноречиво говорящего: «ебало опусти», Гэвину хотелось обосраться. Он смотрел грозно, исподлобья и так пристально, что Рид хотел врезать ему, да рука как-то не поднималась. Элайджа точно издевается над ним. Ну, ничего, они еще повоюют. Выйдя из кабинета, детектив огляделся, но, к своему сожалению, не обнаружил Элайджу. Ублюдок точно смылся, чтобы не стать грушей для битья. Гэвин его ненавидел, но больше ненавидел Ричарда, ну или как его там. — Сядешь здесь, ведроид. Проясним кое-что. Мне похуй на мнение моего брата, Фаулера, а на тебя мне втройне похуй, так что, будь любезен, не еби мне мозги, не говори со мной и не лезь, иначе я не поскуплюсь и всажу в твою пластиковую башку всю обойму, — прорычав сквозь зубы, Гэвин плюхнулся в свое кресло и прикрыл глаза. Он надеялся, что кусок пластика промолчит и поймёт его угрозу, но все рассыпалось прахом, когда Ричард подошёл к нему и скинул его ноги со стола. — А теперь, вы послушайте меня, детектив Рид, — наклонившись к нему, прошептал Ричард прямо на ухо Гэвину. — Я знаю достаточно всего о вас, поэтому спешу предупредить, мой удар тяжелее, чем у Коннора, и если вы вздумаете нанести увечья мне или ему, я буду вынужден принять соответствующие меры, чтобы обезвредить вас. Обойдемся без насилия, Гэвин. Гэвин охуел. Он не нашёл, что ему ответить на выпад сраного андроида, который с самым невозмутимым видом занял стол напротив и принялся что-то искать в терминале. Гэвина передёрнуло. Он не ожидал, что этот ведроид окажется таким борзым, будто он реальный человек. Коннор, в отличие от него, мог стушеваться при нападках детектива, но этот, этот кадр совершенно без тормозов. Гэвину нравилось. Можно позабавиться. Так дни сменяли друг друга, а ругательства детектива Рида становились все более ухищрёнными. Он ни раз ловил себя на мысли, что ему нравится задирать Ричарда просто ради удовольствия. Он ловил его гневные взгляды, высокомерные ухмылки, пару раз удары и, однажды, даже был облит кофе. Но ему, блять, нравилось смотреть на то, как холодное, подобное кирпичу, лицо обретало человеческие эмоции. Гэвин совсем не заметил, как обычное раздражение и ненависть переросли в нечто большее, теплое и искреннее, то, что он совсем не хотел показывать никому. Он боялся назвать эти чувства своим именем, поэтому спрятал их глубоко в жопу. Он уже не бесился с того, что Элайджа, наглым образом, подкинул ему это ведро с болтами. Наверное, он был рад. Но радость, порой, сменялась праведным гневом. Во время задержания преступников началась перестрелка. Нескольких офицеров уже ранили, а Гэвин продолжал отстреливаться, не желая отступать. Ричард был рядом с ним, всё так же палил по преступникам, постоянно норовя прикрыть детектива собой. Его система активно анализировала ситуацию, выдавая оптимальные варианты по защите Гэвина. И Ричард плевать хотел, что пуля могла подцепить его самого, главное — защитить свой поганый мешок с костями. В один момент он опрокинул Гэвина на землю, закрывая его своим телом. Преступники же, подумав, что прихлопнули обоих, поспешили смыться с места перестрелки. Гэвина трясло от страха и ужаса. Ричард навис над ним с закрытыми глазами и не двигался. Он просто замер, упираясь руками в землю, в той позе, в какой закрыл Рида собой во время атаки. — Ведро? — дрожащим голосом произнёс Гэвин, но Ричард, вопреки его надеждам, ничего не ответил. Но было то, что повергло Гэвина в ещё больший ужас. Сбоку на белом пиджаке красовались голубые пятна. Тириум. — Ричард?! — практически заорав, детектив опрокинул андроида на спину и выбрался из-под него. Он уложил его голову себе на колени и коснулся дрожащей рукой его щеки. Андроид никак не отвечал, а Гэвин начал откровенно истерить. Рид обнял напарника, ставшего таким родным и близким, и тихо взвыл. Ему казалось, что весь мир рухнул в этот миг, а в его душе разверзлась настоящая бездна. Хотелось орать и проклинать этот мир, полный дерьма и всякого шлака, из-за которого ему пришлось потерять этого упрямого андроида. Он выл, тихо покачиваясь взад-вперед, продолжая обнимать тело друга. Да, он был ему другом, напарником и…его любовью. Сука, он был придурком, раз не признал этого раньше, раз не собрал яйца в кулак и не сказал Ричарду о своих чувствах. Возможно, этого бы не случилось, возможно, они были бы осторожнее и предусмотрительнее. Но судьба распорядилась иначе, вновь сломав все внутри Рида. Он с детства не был ее любимчиком, но это было самым жестоким, что она смогла уготовить Гэвину. Нет, это не судьба сломала душу Гэвину, это ёбаный Элайджа и его андроиды. Это тот самый день сломал его, он, блять, ненавидел его за боль, которую испытывает сейчас. — Бл-я-я-ять, — простонал он, склонив голову над RK900. — За что? Он вновь взвыл, вынув одну руку из-под тела Ричарда. Она была покрыта тириумом, а его мелкие капельки падали на идеальное лицо напарника. Гэвин сжал зубы и зажмурился. Было блядски больно. — Ну почему? Почему, ёбаное ведро, ты сделал это? — в нём клокотала боль и обида, а всё тело дрожало. — Зачем же ты кинулся, а? Чтобы я страдал, да, кусок пластикового дерьма?! Не молчи! Хватит молчать, Ричард! Вставай! Ричард! Он заорал, сжав руку андроида, и, не сдержавшись, дал волю слезам. Они скатывались по его щекам, капая на одежду, на руки и… на Ричарда. Гэвину хотелось лечь рядом с ними застрелиться, чтобы перестать мучаться. Его не ждал рай, а у андроидов вряд ли существовало что-то вроде чистилища. Лишь пустота и забвение. Гэвину хотелось этого. Он смотрел на Ричарда и дрожал, кусая губы до крови. Эти серые глаза больше не будут буравить его холодным, убийственным взглядом, а губы не скривятся в усмешке. Больше он не подкрадется к детективу со спины, чтобы прошептать на ухо очередную гадость с какими-то, свойственными только ему, маниакальными интонациями. Не будет пиздеть под руку, не будет упрекать Гэвина в неправильном питании и чрезмерном употреблении алкоголя. Не будет. Не будет. Не будет. — Рич… Ричард, — как-то жалобно произнёс он, уложив его голову на землю, чтобы встать. — Рич, сраный ты мудозвон, ну почему? Я ведь…я не смогу, Рич, нахуя ты так сделал? Я ведь… я люблю тебя. Детектив потянулся к пистолету, выпавшему из руки андроида, когда тот бросился защищать детектива. Рука сама сжала холодную рукоять оружия, а Гэвин сглотнул подступающий к горлу ком. Жизнь без этого ведра — совсем не жизнь. Холодный металл коснулся виска, а Гэвин последний раз посмотрел на андроида, лежащего на земле с закрытыми глазами. Он сильнее сжал пистолет в руке и выдохнул. Сейчас он выстрелит, и всё закончится. Он готов. Но… Тёплая, широкая ладонь накрыла его руку с пистолетом, отведя её в сторону. Гэвин вздрогнул и обернулся, встретившись со взглядом серых проницательных глаз. Ричард лежал в той же позе, но теперь с открытыми глазами, которые неотрывно смотрели на него с нежностью и упрёком. Его рука осторожно вынула пистолет из ладони Гэвина, а вторая притянула детектива к себе, прижав к груди. — Я тоже тебя люблю, кожаный ублюдок, — чересчур тихо произнес он, а потом улыбнулся, ловя охуевший взгляд Гэвина. Его нехило поддели: он словил четыре пули спиной, которые бы попросту убили Рида. Его система экстренно перезагрузилась, чтобы в программе не возникло никаких ошибок. Но он слышал каждое ёбаное слово Гэвина и готов был сжать детектива в своих объятиях, никогда не отпуская. Он испытал настоящий страх, когда преступники могли убить Рида, поэтому кинулся его защищать. Он чувствовал всё то же, что и Гэвин, давно положив кое-что на программу. — Ну ты и… ну ты и…подонок, Ричард, — прошипел Гэвин, дёрнувшись в сторону. — Ну ты и мразота, я не ожидал от тебя такой гадости, сраная ты микроволновка. — Гэвин, успокойся, не стоит нервничать, тебе это не пойдет на пользу, — отозвался андроид, с трудом приподнявшись на локте. — Мне всё еще плохо и может стать хуже, если мы не доберемся до мистера Камски. Только он может извлечь пули и подлатать меня. — Я тебя сейчас сам застрелю, жестянка. Ты какого хера комедию ломал?! Мудачья ты рожа, — сокрушался Гэвин, метаясь из стороны в сторону, словно разъярённый лев. — Ты этого не сделаешь, ты же любишь меня, — с надеждой в голосе пробормотал RK900, поднимаясь на ноги. — Ебало на ноль, Рич. Чтобы ни звуку от тебя, а иначе я точно передумаю и уебу тебе по твоей блядской пластиковой роже. — Хорошо, Гэвин. Тогда Гэвин долго злился на андроида. Он молчал, когда заспанный Элайджа, подхватив под руки Ричарда, увёл его в мастерскую и возился с ним до утра. Гэвин молчал, когда Камски предложил ему выпить, изучающе смотря на младшего брата, а затем на заметно оживившегося Ричарда. Гэвин молчал, когда старший брат любезно решил подвезти их до дома, а затем попрощался с ними, отправившись в Киберлайф. Гэвин молчал. Он не хотел говорить с ведроидом, из-за которого пересрался и думал, что его жизнь разрушена и потеряла всякий смысл. И он не говорил, пока Ричард не сделал всё сам. Он, плевав на то, что на них смотрит весь участок, утащил его за руку в сторону уборных, где крепко сжал в объятиях и поцеловал. Он целовал его так, будто ничего больше в мире для него не имеет значения. Целовал нежно, но требовательно, а затем страстно и развязно, стараясь показать детективу всё, что он сам ощущает. Все сузилось до чертовой кабинки, где андроид прижал своего человека к стенке, шепча всякие слова ему на ухо. Для него больше не имела значения программа, он давно стал девиантом, раз уж на то пошло. Но он был счастлив ощущать громкое сердцебиение Гэвина у себя под ладонью, и плевать ему было на мнение остальных. Тогда Гэвин, наконец, почувствовал себя живым. Он восполнил внутреннюю пустоту, отпустив свои предрассудки, и позволил любить себя. Он позволил себе любить сраного андроида, которого так ненавидел когда-то. Он отпустил всё то, что мучало его годами, отдавшись этим странным, но приятным чувствам. Он готов был расцеловать Элайджу за то, что он припёрся в тот самый день и притащил это ведро с болтами, которое стало ему родным. — О чём думаешь? — раздался голос из-за спины, и теплые губы оставили поцелуй на широком плече, где красовалось множество засосов и укусов. — Да так, — отмахнулся Гэвин и, улыбнувшись, обернулся, встречаясь с манящими губами Ричарда. — О том самом дне. — О том дне? — переспросил андроид, забавно выгнув бровь. — О каком? Он притянул своего кожаного ублюдка ближе к себе, вовлекая в очередной поцелуй, а рукой скользнул вниз по торсу, заставляя детектива вздохнуть. Ему нравилось ловить каждый вздох и стон Гэвина, а затем прокручивать их в памяти. Он переместил руку на ягодицу детектива, сжав её, и поцеловал того в шею, где алел яркий засос — напоминание о их прошлой ночи. Гэвин сладостно вздохнул и прикрыл глаза, позволяя Ричарду делать все, что он пожелает. В паху приятно тянуло, и Гэвин хотел, чтобы Ричард помог ему, но андроид, опомнившись, решил вернуться к разговору. Ему было до безобразия интересно, о каком дне говорил Рид — Ах, да, тот день, — пробормотал Гэвин, посмотрев в ясно-серые глаза андроида. — Я про тот день, когда встретил тебя. Я зову его «тот самый день». Он изменил меня, изменил мою жизнь и оставил смешанные чувства. Раньше я испытывал гнев и злость, когда думал об этом дне, но сейчас…сейчас я счастлив, по-настоящему, Рич. Ричард долго всматривался в глаза Гэвина, а после, подмяв его под себя, сладко поцеловал, переплетаясь своим языком с его. Он целовал его долго, принося неописуемое наслаждение детективу. Он кусал, посасывал его губы, а затем вновь встречался с его языком, заставляя Рида сладостно стонать и отвечать ему. Он не мог оторваться, не мог остановиться, особенно после слов Гэвина. Но он, как бы ему ни хотелось продолжить, замер и сдул чёлку с лица своего человека. — Я тоже люблю тот день, — улыбнулся он и уткнулся носом в плечо детективу.