Под мятной челкой

I thought that I’ve been hurt before But no one’s left me quite this sore Your words cut deeper than a knife Now I need someone to breathe me back to life*

Звук стукающихся о рельсы колес разносится серенадой по всему вагону, отбивая известный лишь машинисту марш. За отражением рыжеволосого парня в окне мелькают запутанные схемы из проводов и труб, быстро уносящиеся вдаль. Одна лампа периодически мигает, словно в хоррор фильме, и вот-вот что-то должно случиться, но порой мы придаем значение вещам, которые такового не имеют. Чимин в скромном одиночестве заполняет пустоту сладкой атмосферной музыкой, доносящейся из наушников-капелек. Гитарные аккорды нервными импульсами проходят по всему телу мурашками, ударяя в мозг. От яркого освещения на контрасте с темнотой улицы и мраком тоннелей, по которому несется поезд, слипаются глаза и подступает зевота. Парень облокачивается на перекладину головой, челка свисает вниз, обрамляя крылья носа и прикрывая промёрзшие до красноты щечки. Чимин хмурит лоб и морщит нос от соприкосновения с ледяной металлической поверхностью, затем его лицо вновь замирает в спокойной гримасе, и сон не заставляет себя ждать. Парень просыпается от противного скрипа рельс и объявления конечной остановки во второй раз. Музыка давно перестала играть, и теперь вагон окончательно опустел — все давно разошлись, и Чимин следует их примеру. Поначалу сложно заставить себя пробудиться и подняться с нагретого насиженного места на пусть и не совсем мягком, но он соврет, если скажет, что неудобном сиденье. Рыжеволосый поправляет на шее развязавшийся по дороге шерстяной шарф, неприятно покалывающий кожу, разглаживает помятое пальто и выходит из поезда, провожая временный уют понурым взглядом. Сейчас ему одному предстоит долгая дорога домой. А в дурную голову снова полезут воспоминания о расставании с девушкой и целая плеяда мыслей о никчемности и ненужности. Под диафрагмой противно все сдавит, и на рассыпавшееся сердце опять придется наложить швы. Всю эту «дурь» Тэхен выбивал из него неделю, а может и больше, но когда целыми днями просиживаешь дырку в диване на кухне и заедаешь обиду самым дешевым тортиком из супермаркета, особо не считаешь количество потраченных в никуда дней и денег на сладости. Парень Тэ даже называл Чимина хомяком с надутыми щечками, вечно покрытыми крошками излюбленного Паком печенья. Но Чимину было так плохо, что он даже не обращал внимание на такого рода подколы, хотя на правду все равно не принято обижаться. Рыжеволосый невольно ежится от промозглого ветра, натягивает колючий шарф выше, укутывая нос и щеки. Руки слегка подрагивают от холода, поэтому парень их прячет в карманы верхней одежды и ускоряет шаг, сокращая время пути до минимума. В глазах то ли от непогоды, то ли от нахлынувших воспоминаний прошлого, собираются слезинки и, еле сдерживаясь, катятся вниз. Чимин закусывает потрескавшуюся губу на пару с тканью шарфа и кривится от очередного дуновения ветра, сопровождающегося потоком автомобилей на трассе. Ему жутко грустно от того, что дома, коим он называл съемную однокомнатную квартирку в не самом благополучном районе, его ждет ровным счетом никто. Даже банально кота не погладишь, не потискаешь щеночка, ну или на крайний случай не покормишь унылую рыбешку. Раньше в лучшие времена он всегда мог заручиться поддержкой матери по телефону, набрать, земля ей пухом, бабушке, половину разговора переспрашивающей о чем-то и постоянно приглашающей к себе погостить. Если сильно повезет, то и пообщаться с девушкой, почему-то тоже по телефону, но сейчас оно понятно, ведь неудобно беседовать со своим парнем, когда ты у любовника 24/7 ошиваешься. После переезда в Сеул многое изменилось, и неизвестно в какую сторону. Теперь дома нет привычных перебранок родителей, старший брат не пристает с тупыми просьбами и не подтрунивает за неудачи, на тебя не скидывают грязную работу по дому и не ругают по любому поводу и без, срываясь после длительной рабочей смены. Однако, Пак привык к этому до одурения, а во время расставания со всем привычным всегда грустно. Хотя и рвение открыть для себя самостоятельную свободную жизнь не меньше: оно притупляет отрицательные чувства. Второе расставание же бьет по незалеченной ране с новой силой. Чимин легко доверяется, верит словам человека, который уверенно лжет, скрываясь под очаровательной улыбкой с розовыми губами, кафельными зубками и искусственным румянцем. Помнится, как один человек рассуждал: «Что есть любовь? Безумие от угара, игра огнем, ведущая к пожару». Тут ты либо соглашаешься, испытав подобное, либо взмахиваешь руками, возмущаясь: «Что за вздор?» А Чимин не ведает вообще. Он уже запутался, испытывал ли когда-нибудь столь высокое чувство, искаженное современными реалиями? Или все недавние потуги — лишь вытекающее из страсти временное состояние покорного щенка с пляшущими единорогами в голове и беспринципной готовностью на все? А что, если так? Тогда, еще больнее. Гул машин постепенно затихает, на смену ему приходят чьи-то единичные выкрики, философские рассуждения алкашей на площадке, с которыми лучше не вступать в дискуссии во избежание негативных последствий. Чимин аккуратно огибает впадины в асфальте и подходит к подъезду, освещенному пока еще не украденной лампочкой. Пак готов поспорить, что к понедельнику пиши: пропало. Когда нога парня ступает на очередную ступеньку с потрескавшейся краской, в заднем кармане брюк начинает заливаться телефон, беспрестанно вибрируя и дребезжа. Чимин дергается, но мобильник достает и «отклонить вызов» не нажимает. Слух тут же режет нетрезвый голос друга и громыхание колонок на заднем плане: — Чимин-ни, — радостно протягивает Тэ. — Ты не представляешь, что я сейчас тебе расскажу! — Ну, попробуй удивить меня, — абсолютно безэмоционально говорит Пак. Исходя из того, что Тэхен в клубе, ожидать что-то действительно хорошее — удел тупиц. — Гук-ки, сладкий, ах, — стонет в трубку, и рыжеволосый меньше всего хочет знать причину таких звуков. — Не мешай, я тут вообще-то с Чимином болтаю! Парень узнает голос Чонгука, сообщающий о том, что он отойдет за новой порцией. И Пак вновь не хочет знать подробностей. — Тэ, давай к делу, ты же в курсе, что в последнее время мне не до светских бесед, тем более, как я вижу, ты очень занят… Чимин намеревается сбросить, но ему это не дает сделать умоляющий голос в динамиках. Пак обреченно цокает и опускает голову. — Я по делу, правда! Помнишь, я говорил, что Гукки работает в одном клубе? — и не дождавшись ответа, добавляет. — Туда приедет супер крутой рэпер! Сейчас о нем все говорят, а его недавний трек просто огонь, не то что твой занудный, как его там, сладкий или этот… Сах… — Шуга, его зовут Шуга, — рычит парень, — и в его текстах больше смысла, чем во всех треках этого «супер-крутого-чувака-о-котором-все-говорят»! — передразнивает Чимин и так сильно возмущается, что чуть не роняет телефон из рук. — Если ты хотел меня таким неординарным образом пригласить на его выступление, то ты облажался ТэТэ. — Да ладно тебе, просто приходи развлечься, — смиряет свой пыл Тэхен. Он осознает, что оскорбление любимого певца друга не даст своих плодов. С пропитыми мозгами сложно уговаривать Чимина, он ведь весь такой утонченный и добрый. Вряд ли бы трезвому Киму не отказал на предложение послушать рэп, так тут еще и пьяный на голову, как снег весной, свалился. Тэхен чешет затылок, хотя этого жеста абсолютно точно не видно Чиму. — Извини, я был не прав. Но что тебе стоит прийти вечерком и погулять с нами, прямо как раньше? Я же как лучше хотел, ты последнее время такой угрюмый весь ходишь, убитый, ну и взбрело в голову вытащить тебя из твоей конуры унылой. Невесело целыми днями так циркулировать! Тон голоса Тэхена звучит настолько по-детски искренне и жалостливо, что и без того измученное сердце Чимина почти ощутимо сжимается, и тот томно выдыхает, соглашаясь. С другой стороны, какие бы дурацкие идеи ни посещали его друга, их дружба закалена годами, и в чем Пак точно уверен — Тэхен реально хочет помочь, просто не совсем понимает как, но от того его попытки не перестают быть менее трогательными, наверное. При любом раскладе это не самая худшая идея. Да и когда еще представится шанс расслабиться в кругу близких друзей? Мысль о том, что кровь польется из ушей, почему-то льстит. После такого приятный гитарист Шуга покажется Отипаксом*, медом в улуне и пропитанным свежестью мяты бинтом. Чимин сам себе под нос усмехается. — Я слышу, ты оценил затею, вот-вот, Тэ херни не скажет! — смеется Ким, и по всей видимости к нему на колени усаживается Чонгук, подкрепившийся коктейлем. — В общем, как завтра днем отойду — так сразу опишу все подробности нашей будущей встречи в красках, крепись, ах-х… Звонок, поначалу не предвещающий ничего хорошего, вроде как обрывается на счастливой ноте. Чимин не берется утверждать, но дегтем в груди ничего не оседает. И острого желания стукнуть себя по лбу не появляется. Может оно и к лучшему. Кто знает. С этими мыслями Пак открывает дверь в квартиру и глубоко вдыхает не развеявшийся запах краски, гуляющий и по подъезду. Дома комфортнее, кто бы что там не говорил. В первую очередь парень заваливается на кухонный диван и замечает записку с приложенной к ней бутылкой. Чимин скидывает с себя рюкзак и берет в руки лист бумаги, вчитываясь в каждую букву. «Привет, Минни, Я тебя не застал дома, так что решил оставить записку. Мы давно не виделись, и я подумал: было бы неплохо встретиться в каком-нибудь кафе, может быть, если братишка подрос, посетить клуб? Звонить я пытался, но ты не брал, поэтому пришлось пользоваться связями. Моя благодарность арендодателю, она очень милая женщина, но я все также по мужчинам, ты и сам помнишь. Буду не прочь с тобой связаться, мне есть что рассказать, вот мой номер (на всякий случай): +82*** Бутылку прилагаю в качестве извинения за долгое отсутствие, я знаю, ты любил такие воровать у родителей. С братской любовью, Джин». Чимин опускает листок, и слабая улыбка медленно озаряет некогда угрюмое лицо. Две новости за день. Неужели жизнь снова бьет ключом гаечным по лицу.