Срыв Нюши

      Еда!       С губ стекает горячий борщ с медным привкусом и капает с подбородка в ложбинку между грудями. Кар-Кастрюлич с сорванной крышкой брызжет супом, как фонтан, окропляя похудевшее тело Нюши, дёргается — точно кипит на сильном огне — и хрипит.       Жалко, что сметанки не нашлось, но даже так эта еда на вкус — вершина экстаза.       Но Нюшу уже не интересует борщ. Она видит Арбузыча, испуганного, раскрывшего рот в крике, отчего видны зубы-семечки и красная мякоть рта с жёлтыми прожилками.       Облизнув губы, Нюша надвигается на гигантский арбуз, что пятится к помидорам.       — Какой вкусный, зрелый и пышный арбуз~ — шепчет Нюша, поднимая лопату.       — Нюшечка, чаво ты творишь?! — восклицает Арбузыч. — Аааа, укуси меня пчола!       Клинок лопаты с всхлипом входит в его черно-зелёную голову, прямо между глаз, и елозит, расширяя рану, аж капли бьют в лицо.       — Спелый! — замечает Нюша и облизывается.       Ещё несколько ударов, и голова Арбузыча разваливается на несколько частей. В нос бьёт слащавый запах. Это вызывает из желудка Нюши аппетит: зубастый, жирный, с широкими зрачками, как у наркомана, свин радостно взвизгивает внутри живота.       — Арбузик! Ням-ням-ням! — причмокивает Нюша, поедая мякоть и отбрасывая твёрдые, похожие на кость, корки. — Бунт, а не диета! Аха-ха! Как можно отказываться от такого удовольствия?!       Когда арбуз, к сожалению, кончается и остаётся только горка корок, Нюша с трудом встаёт на ноги, икая и ойкая от боли в животе, и плетётся к Барашу.       Она старается не думать о том, что не справилась с диетой.       Бараш устаёт нюхать бензин и писать поэмы, посвященные забористому АИ-92. Поэтому устраивает себе очередной знатный пир. Стол трещит из-за еды: пельмени с пудовый кулак, чебуреки на пол-лица, бутерброды всех сортов, башни тортов, айсберги мороженого, пёстрые конфеты, тарелки стекла и обломков лезвий, покрытые сахарной пудрой и посыпкой в виде звёздочек, месяцев и сердец.       И тут врывается Нюша.       — Бараш, блять, ик, что за херня?! — обижается худеющая.       — Еда, — отвечает Бараш, хрустя стеклом.       — Бараш, я же просила, не есть, когда рядом я, ик! И вообще, ик-ик, убери всё это. Ты должен мне помочь, ик, отвлечься от еды, я уже целый раз, ик, целый раз сорвалась. Целый. Раз! Ик! И тут ещё ты...       И тут она замечает.       Хвост за его спиной игриво, даже лукаво помахивает ей. На витых рожках блестят бритвы с надписями: «666» и «PM». Огромный трезубец торчит из тарелки с пельменями, будто меч — из камня.       Это не Бараш. Это демон.       — Нюша, почему ты вся в крови? — интересуется он, облизывая изрезанным языком губы и оставляя алые следы.       Нюша молчит. Точнее, икает, но не говорит. Она следит за тем, как этот демон, заменивший Бараша, жуёт стекло, занюхивая спиртовым маркером.       — А вообще, неважно. У меня есть способ тебя отвлечь. Я знаю, чем занять твой ротик, кроме еды, хи-хи. Ты же понимаешь, о чём я, Нюшечка? — хитро улыбается окровавленным ртом демон и, высунув язык, медленно и размашисто облизывает маркер. — М-м-м... Эталонный маркер. То есть я хотел сказать... этиловый, аха-ха!       Продолжая икать, Нюша медленно наводит взгляд на трезубец.       Убить отродье его же оружием. Иронично.       — Тебе пельмень! — кричит Нюша.       Демон не успевает отреагировать, как его голову уже пронзает трезубец и резким рывком, сопровождаемым криками и брызгами крови, отрывает от тела. Нанизывает, как пельмень. Сочный, горячий, вкусный пельмень.       — Пельмень... с глазками. То есть с рожками! — охает Нюша.       ...       Еда!