До вечера

Рука его была мягкой и теплой. «Температуры вроде нет», - пробурчал он. Откинул челку и коснулся рукой своего лба. «Да, действительно нет» - он облегченно вздохнул. «Тогда я приготовлю поесть, если ты не против», - его хрупкая фигура скрывается на кухне, а я смотрю вслед и не могу понять, что так сильно приковывает мое внимание. Серый свитер явно ему великоват, он спадает с худых плеч, и Кирияма все время его поправляет. Выцветшие джинсы обтягивают ноги, он перебирает босыми стопами по холодному кафелю кухни. «Я добавлю яйцо?» - спрашивает он, не оборачиваясь и застывает в молчании ожидая ответа. Словно очнувшись, бурчу что-то невразумительно-положительное и продолжаю наблюдать за тем, как взъерошенный мальчишка по-свойски хозяйничает на моей холостяцкой кухне. Боль впивается своими острыми когтями в мой желудок, пытаясь выцарапать его изнутри. Корчась, чертыхаюсь. Безрезультатно пытаюсь успокоить себя, дотянуться до воды и лекарств. Выходит не очень. Кирияма замечает мои потуги и, с лицом перепуганного котенка, носится по квартире со стаканом воды и порошком. Это выглядит так смешно, что я не могу сдержать улыбки. Очки сползли на нос, он тяжело дышит и встревоженно заглядывает в глаза. Внутри меня что-то ёкает, но на желудок не похоже. "Кирияма, Кирияма, что же ты делаешь?" Уверяю его что все хорошо, и он может идти домой. Не верит. Тащит с кухни свежеприготовленный суп и наблюдает, как я через силу поглощаю не в меру вкусное блюдо. Почему-то любая еда рядом с ним кажется мне вкуснее, хотя может быть это все-таки его поварской талант. Кирияма – шеф-повар. Это так забавляет, что боль и переживания отходят на второй план. Мучаю его поединками. Доска на столе расчерчена фигурами. Он не так опытен, как мой будущий противник, но столь же талантлив. Это одновременно пугает и восхищает. Он текуч, как вода. Плавность его движений заставляет любоваться им. Даже когда он расстроен, смущен, в гневе или отчаянье. В нем есть скрытая грация, молчаливая красота. Ошибки в наших играх неизбежны и предугадать исход порой бывает трудно, но все же раз за разом я одерживаю верх, хотя мне кажется, что я терплю сокрушительное поражение. Сил моих больше нет, я с трудом удерживаю вертикальное положение. Тело упрямо наклоняется, стараясь лечь, глаза слипаются. За окном уже совсем темно. «Тебе давно пора домой, Кирияма», - строгим голосом говорю я, но язык еле ворочается и получается не очень убедительно. Кто-то гасит свет. Мир словно выключается на секунду и когда я открываю глаза за окном уже раннее утро. Тонкая полоска теплого весеннего солнца появляется на горизонте разгоняя промозглый холод ночного неба, превращая густой синий цвет в нежную розовую пелену. Я уложен на пол и бережно укрыт одеялом. Замечаю Кирияму, свернувшегося у стола калачиком. Подогнув колени к груди, он от холода натянул на них свитер. Тихо посапывал. На его лице было такое безмятежно-счастливое выражение, что рука моя дернулась погладить его по голове. Но я вовремя спохватился. Поднялся как можно тише и укрыл незадачливого помощника одеялом. Боль не отпускала, пришлось идти на кухню, держась за стену. Хотя она и не казалась мне хорошей опорой, это было лучше, чем просто ватные ноги. Порошок выпит, кофе заварен, пожарен рис с яйцом. Сам я поесть не мог, но Кирияма наверняка вымотался со мной и мне хотелось хоть как-то его отблагодарить. «А от меня вам есть какая-то польза, Шимада?», - взгляд его упирается в доску, а голос от напряжения дрожит. Вспоминаю этот момент и понимаю насколько же он чист и наивен. Я ведь использую тебя для достижения собственной цели. Конечно, же ты мне полезен. Но только ли? Когда его нет в доме, меня не покидает ощущение оглушительной, звенящей тишины при обилии звуков. Пусть он и молчалив, но его присутствие наполняет мой дом жизнью, даже без особых на то усилий с его стороны. Те дни, что он проводит со мной, лучшие. Не считая собрания Мастерской. Эта мысль заставляет меня застыть. Лучшие. Верчу слово на языке, пробую его на вкус. Давно в моей жизни не было настолько светлых дней. Турниры и учеба съедали все мое время. Редкие встречи в Мастерской и посещения брата скрашивали мои однообразные будни, заполненные сёги. Я настолько погрузился в самосовершенствования, стараясь оправдать надежды других, что забыл о себе. Лучшие. Дни со сладким привкусом. Черт бы тебя побрал, Кирияма. Досадливо цыкаю. Выкладываю на тарелку еду, подхватываю кружку с кофе и ковыляю в комнату изображая циркового артиста, стоящего на башне из стульев, балансирующих на мяче. Опускаю все это добро на стол и наблюдаю, как учуяв тонкий кофейный аромат, Рей начинает смешно дергать носом. Медленно просыпается, трет заспанные глаза и натягивая очки с удивлением смотрит на стол. «Это тебе», - пододвигаю к нему тарелку. «Не стоило», - смущенно опускает взгляд. Смотрю на часы, уже семь пятнадцать. «Тебе скоро в школу, ешь и собирайся. Не хватало еще, чтобы из-за меня у тебя были проблемы». Это подействовало. Быстро съедает порцию, запивает кофе. Почти на бегу хватает сумку и, запинаясь, обувается в коридоре. До вечера - машет мне рукой. До вечера - киваю я.