Утром, которым мы умрём

Светом им служила лишь луна, да бесконечное количество звёзд. Тишину нарушал лишь тёплый летний ветер, создающий шелест среди крон деревьев, и их дыхание. Особенно хорошо было слышно дыхание Косаме, обрывистое и сбивчивое. Которое было для Шиой лучшей музыкой. «Страх» — пронеслось в мыслях Шиой и она слегка приобняла Амагаи за плечи. Она знала, что это мало чем поможет, но всё же. Ночь прохладна, плед, бережно предоставленный Косаме для встречи их последнего рассвета, не спасал ситуацию. И верить в то, что её спасёт забота Рины, которая полна холодного как сталь эгоизма, было абсурдной идеей. Как ни странно, Косаме начинает ютиться ближе к Шиой, вторую это приятно удивляет, она слегка приподнимает уголки губ. Рине давно все равно. Она просто хочет остаться в голове этой больной девочки самым ярким воспоминанием. Плохим или хорошим, ей неважно. Рина знает, что она законченная эгоистка и принимает это как должное, не считая каким-то недостатком. Эгоизм неоднократно спасал ей жизнь и только благодаря ему она здесь. С ней. Она любит её. Определённо любит. Эгоистично, но любит. Она аккуратно берёт её за подбородок, поворачивая лицом к себе. «В очертаниях луны она ещё прекрасней» — эхом отдаётся в голове, взгляд смягчается, улыбка становится теплее. «Что же ты делаешь, эмо-девочка?» — вопрос, который Рина задаёт себе с самого начала, как только увидела её в своей палате. Со временем к нему прибавилась частичка «со мной». «Такая улыбка подходит ей намного больше» — думает Косаме глядя на Шиой, которая улыбается загадочной, но тёплой улыбкой. Ей. И Амагаи улыбается в ответ. В её единственном глазе читается доверие. И для Рины это лучший подарок. «Ну, терять мне уже нечего» — недолго думая, Шиой касается губ Косаме своими. Прошёл всего миг, Рина отстраняется и смотрит на Косаме ухмыляясь. «Толкнёт? Убежит? Наглотается чёртовых таблеток? Порежет чёртовы вены? Всё сразу?» — выстраивала цепочку возможных последующих действий Косаме Шиой, всё также ухмыляясь ей. Но Косаме просто смотрит на Рину. «Это странно. Это неправильно. Но так приятно» — Косаме чувствует тревогу, но вместе с ней и облегчение. И всё также продолжает смотреть на Шиой. В глазах, а точнее в глазе Косаме читается непонимание, смущение и радость. Их сердца стучат быстрее, кисти их рук соединяются друг с другом сами по себе. И им становится легче. — Эй, эмо-девочка, — произносит Рина в привычной ей лёгкой и весёлой манере. Косаме смотрит на ту вопросительно, в её единственном глазе плещется тепло с капельками непривычной Амагаи радости. — Какой твой любимый цвет? — произносит Рина первое, что приходит в голову. Ей неважен любимый цвет Косаме, она просто хотела убедиться, что ей не привиделось.

***

Без пяти минут рассвет, две волшебницы лежали на холодном полу балкона, держась за руки, беспечно смотря на голубеющее небо. «Если вдвоём, то и умирать не страшно» — Рина убедила в этом Косаме, за что та ей безмерно благодарна. Они не умрут в одну секунду, нет. Кто-то умрёт раньше, кто-то позже. Но надеяться никто не запрещал. Косаме хотела быть первой. И к своему же удивлению она ей стала. Последнее, что она увидела, это грустную, но всё же улыбку своей уже больше, чем просто подруги и попыталась улыбнуться в ответ. Амагаи любила её улыбку, она могла заменить воздух, которого, чёрт, так не хватало. Рина встретила закат своей никчёмной жизни примерно через пять минут, глядя на застывшую улыбку своей мёртвой возлюбленной, шепча тихое «спасибо» за лучшие часы в своей жизни. Вместе с рассветом погасли бесконечность и ещё две звёздочки.