Ненависть

      Мисси любила вампиров, можно сказать была больна ими, в какой-то степени. Их стать, грация, сила завораживала и приводила в восторг! Фильмы были просмотрены до замыливания в глазах, а романы прочитаны до дыр; но всё равно каждый раз перечитывая заветные строки, её сердце трепетало и казалось, что весь мир замирал вместе с ней.       Давно заброшенный на холме замок всегда интересовал Мисси. Её не пугало ни само мрачное кладбище, окружавшее его, ни истории о страшных вурдалаках, обитающих там. Всё это выдумки, ну не могло быть так, чтоб от одного их вида волосы седели и терялся дар речи.       Собравшись с духом и силами, Мисси решилась — она сделает это — проберётся в замок и проведёт в нём ночь, которую запомнит надолго.       Люди не врали — да, от одного вида терялась речь, но только не от ужаса, а от разочарования. Мисси любила вампиров, но ровно до того момента, пока не встретила его.       Её переполняло ненавистью.       Она ненавидела его самоуверенность и похабство — из прекрасного романтического образа он взял всё самое плохое и воплотил в себе. Манерно преклоняясь, он, словно артист под софитами, жаждал внимания — все должны воззреть его мощь; хитро улыбался, обнажая клыки, и тенью преследовал её, преграждая выход. Он управлял ей как кукловод из ночных кошмаров; крепко обхватывал талию атласной лентой, притягивал к себе и приматывал тонкие нити к кистям, пуская её в безвольный пляс.       Мисси ненавидела платье, в которое он её облачил. Слишком пышное, слишком мрачное, слишком сильно сдавливающее рёбра, слишком… красивое для неё, позволяющее на мгновение почувствовать себя невестой самого порождения ночи. Благородный тёмно-фиолетовый бархат струился вниз, растекаясь по красному ковру, пока в ушах звучали мрачные скрипки. Его музыка — манящая, чарующая, опасная.       Её выбешивало всё. Буквально всё.       Как он обхватывал своими длинными пальцами её спину и властно возвышался над ней; его непомерно высокий рост — из-за чего она чувствовала себя ещё более беспомощной. Как он упивался её слабостью и страхом; играл с ней, вовлекая в дикий классический вальс. Белая, точно известь, кожа светилась в лучах тающих свечей, а в алых глазах пылала страсть — в них переливались бурые точки, сливаясь в обруч вокруг зрачка.       Это безмерно завораживало, от чего Мисси была готова кусать губы от злости.       Ей завладел азарт, желание одержать вверх возрастало с каждым поворотом, с каждым плавным жестом — всё сильнее хотелось поиграть с самой смертью. Поэтому, отдавшись в его ледяные объятия, Мисси позволила кружить себя по пустому залу всю ночь. Только тишина тяжелой пеленой обволакивала их, нарушаясь шуршанием платья.       Она ненавидела его худое лицо, которое нежно брала в ладони. Ненавидела чёрные волосы, идеально уложенные назад. Ей хотелось навести хаос, зарыться в них и потянуть — сильно, чтобы затем поцеловать в острый выступающий кадык.       Она безумно ненавидела его — до потери пульса. Ненависть с первого взгляда.       Дьявольский вальс набирал обороты — запущенную цепь событий не возможно было прервать. С каждым шагом, она приближалась к неминуемому, а он — становился всё раскрепощённее, свободнее. Вот уже его руки тянут за тонкий шнурок корсета, а вот губы почти запечатали на её тонких устах горячий поцелуй, но…       Никогда не бывать этому — Мисси, в последний момент открыв занавески, вытолкнула его под лучи утреннего солнца — тем самым отправив прямиком в лихой мир преисподней.       Тяжело дыша от переизбытка чувств, Мисси затаилась в тени. Вот и всё — мечта всей жизни лежала маленькой кучкой пепла под чёрным цилиндром. Внутри стало неспокойно, словно от души оторвали большой кусок чего-то светлого, теплого. Осталась лишь холодная брешь, сочащаяся кровью.       Решив забрать его трость — напоминание о случившемся, Мисси почувствовала как тело охватила боль; сковала каждую мышцу, вывернув её наизнанку. Она закричала, но крик потерялся в бесконечно длинных коридорах. Упав без чувств от агонии, она переродилась — сегодня ночь нарекла её своей дочерью.       Летели дни, месяцы, годы — время потеряло всякий смысл и обратилось в ничто.       В очередной раз блуждая по просторным комнатам, Мисси аккуратно гладила белую летучую мышь на трости. Звонко отчеканивая каждый шаг, она явственно ощущала, что ей чего-то не хватает. Что-то зудело, не давало покоя; хотелось биться об стену от безысходности. Ничего не помогало. Ничего.       Она знала весь замок наизусть, каждый закуток. Не было ещё комнаты, в которой она не побывала, хотя…       Ускорив шаг, вампирша тенью проскользнула на самый верхний этаж, где за дубовой дверью находились покои.        Его покои.       Грозной тучей она влетела в комнату. Даже после смерти он не даёт ей покоя! Мечтая здесь всё разрушить, Мисси остановилась и трость охватило пламя. Но не успев ничего сделать, на глаза попался манекен, стоящий возле зеркала и одетый в идеально выглаженный костюм. Мисси стушевалась — в груди заныло, а незажившая брешь вновь залилась чёрной кровью.       Неуверенно подойдя ближе, она заметила толстый слой пыли и паутины, лёгкой вуалью покрывающий высокий цилиндр. Дотронувшись до ткани, её пробрали мурашки — алые глаза затуманили рассудок, а в ушах вновь заиграли скрипки.       Его музыка.       Она не забыла.       Осев на пол, Мисси прижала колени к груди. Холодные слёзы стекали с мертвенно-бледных щёк и исчезали в подолах платья. Забытая любовь и ненависть слились в безудержный поток и вспыхнули ярким пламенем, заставляя окоченевшее сердце забиться в быстром ритме.       Впервые за долгое время.