На сломанных крыльях: Слаще, чем страх

Мне не осталось выбора как просто лишь смириться, Взять себя в руки, отпустить свою вину. Хочу навеки хоть кому-то пригодится Со всем что в глубине души несу, всем остальным на зло.

      Девушка погрузилась в сон, как и говорил демон. Она без сознания уже порядка десяти дней, лежит на своей кровати в той же позе, что уснула. Стук её сердца сложно уловить, она почти не дышит. Неделю назад её тело взаправду стала поглощать тьма, она постепенно забирает её с собой. Всё началось с кончиков пальцев на руках, потом ног и разрастается с каждым днём. Это нечто ощутимо, такое же как часть тела к которой притрагиваешься. Беру её руку, она чёрная как смоль, цвет однотонный, не видно ногтей или изгибов, холоднее, чем у меня. Невообразимо. Я ничего не могу с этим сделать, как бы не пытался, и не особо хочу вмешиваться в ход событий. Ей самой нужно найти путь оттуда, если выберется — удостоится жизни, проиграет — что ж, даже, возможно, будет немного обидно.       Братья часто наведываются к девчонке, говорят ей что-то, поддерживают. Конечно, делают это все кроме меня. Я прихожу редко, когда никто не видит, обычно сажусь подле неё и с каждым разом мне всё сложнее становится улавливать стук её сердца. Совсем не страшно, если оно когда-то остановится, но найти такой экземпляр и так глупо его потерять слишком досадно. Заглядываю в бледное лицо, вспоминаю нашу первую встречу, как она тогда ходила по моим нервам и сейчас делает тоже самое. Невыносимая, тем не менее больно полезная.       — Очнись уже.       Несомненно, она не просыпается, лежит словно мертва. Каждое мгновение она буквально исчезает на глазах. Ничего не происходит уже очень давно, мне постепенно начинает надоедать ждать её возвращения, тем не менее у неё ещё имеется время. С силой сжимаю руку девушки, должно было дойти до хруста костей, но я ничего не слышу в который раз.       До сих пор наблюдаю за своим отражением попутно обдумывая дальнейшие действия. Здесь всё не такое как в реальности, между тем логика присутствует, правда в некоторых случаях самая что ни на есть нелогичная. Отец не спроста дал подсказку никого не слушать. Я действительно не боюсь, весь этот мир просто-напросто внушает мне страх, делая меня тем самым уязвимой, он снова и снова пытается сломать мои установки, чего я ему не позволю. Рука отчего-то неприятно заныла, поглаживаю её дабы избавится от неприятного тянущего ощущения, оно проходит также быстро как пришло. Раз всё не стоит на месте и мне дают какие-то загадки, значит я на верном пути, однако выбираться отсюда в любом случае нужно как можно скорее. Самое интересное сейчас увидеть, как будет вести себя тьма, когда я полностью удостоверилась в её причастности ко всему происходящему.       Захожу на кухню, за столом собралась вся компания, чему приятно удивляюсь. Я не подаю виду что что-то не так, но и приближаться к ним не очень хочется. С осторожностью посматриваю на сидящих, одновременно выбирая продукты в холодильнике, они слишком тихо себя ведут, совсем не шевелятся и головы их опущены. От этого становится не по себе.       — Вы чего такие тихие? — интересуюсь я.       Естественно, никто не отвечает мне, чего и стоило ожидать. Это не более, чем проделки тьмы, а сидящие за столом похожи на её марионеток, которые пытаются меня напугать. Со стула подрывается Сплендор и поворачивает голову в мою сторону. Стою как вкопанная, наблюдая за его дальнейшими действиями. Остальные как сидели неподвижно, так и сидят. Он ничего не говорит, просто стоит и смотрит на меня. Всё-таки ощущаю неприятное чувство внутри от такого его поведения, выдыхаю и начинаю медленно двигаться к выходу, не упуская всех их из виду. Остальные поднимаются следом за ним, тут-то все мои ощущения просто орут, что нужно брать ноги в руки и бежать куда глаза глядят. Я срываюсь с места, двери чуть не слетают с петель от моего напора, буквально влетаю в гостиную и закрываюсь там, на последнем моменте заметив, как они вместе выходят с кухни. Судорожно пытаюсь сообразить, что буду делать дальше в замкнутом пространстве, тем не менее как не по закону жанра никто не ломится. Выжидаю ещё немного, прислушиваюсь к каждому шороху — ничего, чему невероятно облегчённо выдыхаю.       Сердце до сих пор выбивает чечётку то ли от мирового забега, то ли от самого настоящего страха, не могу я сейчас должным образом описать свои чувства. Медленно сползаю вниз по двери, по сей момент прислушиваясь к малейшим шорохам. Вот значит как мы играем, этого мне конечно не хватало, но что тут поделать, если против меня будет идти самое различное оружие в виде попыток свести на нет мою трезвость ума и вселить необъятный страх. Вспоминаю как не чувствовала его, как совершенно ничего не боялась, мне было безразлично на всё что бы не происходило, также нужно настроить себя сейчас. Как оказывается легко тогда было. Попытка включить безразличие по щелчку пальцев оказывается успешной, ведь это нереально, то что я вижу не правда, лишь проекция, которая любыми способами хочет запугать меня. Нужно брать себя в руки, иначе мне конец.       До момента как я дёргаю за ручку двери, лёд внутри остаётся нетронутым, только через щель замечаю белые стены холла, меня тут же словно обдаёт жаром. Спокойствие, только спокойствие стараюсь пропустить через себя, вход, выдох, мои чувства снова на прежнем месте.       — Ну же, где вы? Почему не гонитесь за мной? — смело заявляю я и рывками осматриваю помещение.       Никто не отвечает, несомненно это идёт мне на пользу. Я считаю, необходимо обзавестись хоть каким-то оружием, в виду этого благодарю данный мир за милость, не обнаружив никого на кухне, и беру самый большой нож размером с мачете. Если безликие действительно являются марионетками тьмы, я смогу с ними бороться или по крайней мере защищаться. Настоящий Слендер учил меня этому. Возвращаюсь в холл готовая к лично для меня приготовленному аду. Наблюдаю Сплендора совершенно в ужасном расположении духа: его лицо, искаженное злостью, отчего-то изрезано, костюм в некоторых местах порван, язык торчит из раскрытой зубастой пасти. Он стоит в какой-то странной позе, растопырив руки в стороны и словно готовясь меня поймать.       Мне не становится страшно от его разозленного вида. Я сама для себя решила продолжать бороться несмотря ни на что, ведь прекрасно понимаю — это сделано специально, довести его до такого состояния ничего себе надо постараться. На всякий случай готова ко всему, что он только может выдать, вижу каждое его незначительное движение, однако, он просто исчезает. Неудивительно, меня попытаются сломать лишь тогда, когда я не буду к этому готова. Закон жанра.. Могу позволить себе расслабиться, так как никто не наблюдает и не появляется уже в течении нескольких минут. Выжидать что-то не имеет смысла, надо поскорее разобраться с картинами, почему-то мне кажется это правильным. Подхожу к изображению с лесом, на всякий пожарный снова осматриваюсь, всё тихо. На этой картине не хватает реки, только осознание этого ничем не помогает, как и тогда. Неужели слова имеют такую высокую ценность для них.       — Почему красная река исчезла?       С надеждой смотрю на нарисованный лес, но не долго: меня снова накрывает пеленой кромешной тьмы, между тем на этот раз почти сразу удаётся разглядеть окружение. Я стою на обочине, в руках до сих пор находится нож, передо мной крутой поворот автомобильной дороги, которую окаймляет густой лес. Вижу девочку, стоящую прямо на нём, узнаю в ней совсем маленькую себя. Она чего-то ждёт, тогда как эта ситуация совершенно перестаёт мне нравится. Вдалеке появляются фары машины, приближающейся с каждым мигом. Мысли, исходя из происходящего, самые паршивые. Я кричу малышке, она меня не слышит и вовсе не замечает. Пытаюсь сойти с места, это удаётся с трудом, но я не намерена сдаваться. Как только рука дотягивается до девочки, она попросту проходит сквозь её тело и силуэт тут же исчезает. Водитель резко даёт по тормозам, время словно специально останавливается, давая мне разглядеть кто сидит за рулём, это оказывается моя мама, по крайней мере очень похожа на неё. Сомневаюсь я, потому что лицо её было слегка размытым, как в моих воспоминаниях. Автомобиль съезжает с обочины, переворачивается и несётся вглубь леса чудом минуя деревья.       Отворачиваюсь и закрываю глаза. Не могу плакать, не получается проронить единой слезинки из-за вставшего в горле кома. Обида и боль перекрывают дыхание, но больше всего моя собственная вина не даёт насытить лёгкие необходимым кислородом. Душу сама себя, еле как проглатываю болезненный комок и хватаюсь обеими руками за шею. Я помню, как нырнула в отчаяние тогда, как безликий по-хорошему пытался достать меня оттуда и как я хотела, чтобы он меня убил, либо это сделала тьма. Я всё ещё помню и всё ещё пытаюсь бороться, если не ради себя, так хотя бы ради кого-то, пусть это не оценят, пусть об это вытрут ноги, тем не менее мне будет позволено хоть как-то исправить ситуацию, хотя-бы кому-то помочь, несмотря на то, как это невыносимо сложно. Я не убивала родных собственными руками, не стояла на этой дороге, я никогда не желала маме зла, никогда. Нет мне оправдания и отродясь не будет, но если бы я только знала о сделке тогда, то сделала бы всё, чтобы предотвратить трагедию. Сейчас нельзя сдаваться не при каких условиях, нельзя ради своих родителей, которые сделали всё для того, чтобы не раз подарить мне жизнь.       Вдох, выдох, убираю руки с шеи и с силой сжимаю кулаки, слёзы таки непроизвольно скатываются по щекам. Не могу контролировать себя в этом, но уж лучше так, чем сдаться духом. Спускаюсь вниз по следам оставленным машиной, обнаруживаю её перевёрнутой, лежащей прямо в небольшой реке. Не проверяя глубину захожу в воду, она холодная, морозит ноги, доставая почти до колен. В салоне никого не оказывается, я с облегчением выдыхаю, словно там видела совсем не свою маму. Хочу выйти из реки, но вздрагиваю от внезапного появления Сплендора, преградившего мне путь. Он такой же разозленный, как был в особняке и атакует сразу, даже не дав мне занять оборонительную позицию. Поспеваю увернуться от удара, лишь слегка задев его ножом.       Резко оборачиваюсь к противнику, только передо мной теперь находится не монстр, а мама. Она придерживает рукой живот с которого вытекает нереальное количество крови прямо в реку, окрашивая её в красный. Глубоко внутри не верю тому что вижу, но опуская этот факт, роняю нож и делаю пару шагов ей навстречу. Она падает ко мне в объятия. Не в силах больше сдерживать всё внутри себя, заливаюсь горькими слезами.       — За что ты так доченька?       Произносит это до боли настоящим, только хриплым голосом. По телу пробегают толпы мурашек, меня бросает то в жар, то в холод. Кладу руки на её плечи, слегка отстраняюсь. Разумная часть моего мозга поныне со мной, она не верит в происходящее, но моё больное подсознание играет со мной в злую шутку. Несмотря на эти борющиеся стороны, продолжаю стоять на том же месте и стараюсь как можно детальнее запомнить добрые черты лица мамы. Её пребывание тут больно быстро подходит к концу, родной силуэт медленно исчезает у меня на глазах, растворяется в окружении словно призрак.       — Я никогда тебя не прощу.       — Это не ты! — кричу я, находясь в полной растерянности. — Ты бы никогда такого не сказала… — еле слышно произношу, норовя захватить рукой её очертания, но лишь провожу по пустоте, отчаянно стараясь схватиться хоть за что-то.       Стою в неуклюжей позе, до сих пор пытаюсь ощутить её присутствие, но мамин образ остался только у меня в голове. Слёзы почти более не оставляют новые мокрые дорожки на щеках, разум же, напрочь затуманенный произошедшим, слишком медленно приходит в норму. Стираю остатки переставших литься слёз, протираю глаза. Только сейчас начинаю понимать, что совершенно не чувствую ног, окутанных красной ледяной водой реки, тем не менее не пытаюсь с этим что-то сделать. Ко мне наконец-то доходит ясность мыслей, я осознаю, что увиденное неправда, а лишь моя собственная боль, вырвавшаяся наружу, при помощи всё той же тьмы. Столько раз я буду вбивать себе в голову, что это просто игра, уничтожающая меня и выявляющая мои самые потаённые страхи, сколько этого будет нужно, чтобы раз и навсегда осознать — лишь тогда погрязну в собственной вине, когда полностью сломаюсь. Я не убивала свою маму, я любила её всем сердцем. Сжимаю руки в кулаки, мой заглядывающий в уже темнеющее окружение взгляд становится более уверенным, возвращается к прежней холодности. У меня нет страха, у меня никогда его не было и это место не исключение.       Без удивления окидываю глазами холл, вырисовавшийся мгновенно после поглотившей зрение тьмы. Поднимаю нож и с осторожностью захожу в гостиную. Почему-то именно здесь я более-менее чувствую себя в безопасности, хотя само это понятие перестало существовать для меня в данном месте. Только я с малым облегчением сажусь на диван, как появившийся из неоткуда Слендер заставляет меня подорваться на ноги и занять оборонительную позицию. Смотрю на него, давая понять, чтобы не приближался даже на миллиметр.       — Не бойся, я тебе ничего не сделаю.       Он медленно подходит ближе и останавливается на середине комнаты. Спокоен и равнодушен, в то время как я на иголках, готовая прибить его прямо здесь и прямо сейчас, только если он попробует подойти ещё ближе. Выжидающе смотрит на меня, но не приближается. Неровное дыхание приходит в норму, постепенно успокаиваю себя и нащупав диван, не выпуская Слендера из виду, присаживаюсь. Рука слегка дрожит от не меняющегося положения, тем не менее продолжаю держать нож впереди себя, надеясь, в его хоть малейшей мне помощи. Чёрт, да что он тянет резину? Начинает знатно бесить. Как же я хочу отсюда выбраться. Когда это закончится? Что мне надо для этого сделать? Еще пройти несколько ужасов и полностью не пасть при этом духом?       — Ты знаешь, что я уже давно держу в себе, всё никак не решаясь сказать?       Он мои мысли читает, а не наоборот, точнее тьма, повелевающая ним. Зло-наблюдательно смотрю за каждым его движением.       — Ты мне очень понравилась с первой нашей встречи, — тот же голос Слендера, грубый, басистый, а говорит в таком духе. — Думаю, что я способен на дружбу или даже большее, просто не хотел осознавать это, пока не встретил тебя.       Что за фигня? Моё лицо перекосилось от отвращения. Теряю бдительность и слегка опускаю голову, губы растягиваются в ироничной усмешке. Сначала с моей стороны звучит одиночный смешок, потом ещё несколько подряд. Да я бы смеялась от такого навзрыд, только ситуация слегка не позволяет. Не дай боже услышать подобное от настоящего Слендера, это конечно приятно, но с условием, чтоне от него иили хотя бы не просто так. Насмешливо смотрю на него. Марионетки добиваются моего расположения? Он внезапно очутился возле, быстро среагировав, я успеваю пройтись по его кисти ножом, как оказывается бесполезно, он ничего не собирался делать. Успокаиваю бешеный ритм сердца понимая, что всё-таки не зря ранила его. Теперь я знаю — у него не идёт кровь, он самая настоящая кукла, совершенно лишенная обычных качеств живого существа, как и своего реального характера.       — Ты не предашь меня, ты не такая как остальные.       Он склоняется ко мне, я пячусь назад, готовясь что он опять что-то вычудит, меж тем и без того перед глазами начинает плыть. Медленно теряю контроль над своим зрением, мотаю головой из стороны в сторону пытаясь привести его в норму, отнюдь это только больше вводит в непонятное состояние. Снова происходит что-то наподобие перемещения, правда не понимаю каким образом. Едва меня окружил полнейший мрак, как картинка начинает медленно проясняться. Рассматриваю привычный мёртвый лес на сей раз почему-то слишком светлый, будто освещённый луной, однако объяснение данной обстановке не нахожу. Я аккуратно ступаю вперед без понятия, чем ещё тут можно заняться, кроме как ходить и непременно что-то искать. Оглушающую тишину пространства разрывает знакомое рычание монстра, нутро охватывает не пойми откуда взявшаяся паника. Ускоряю шаг, почти бегу в сторону откуда пришёл этот звук, ноги отдельно от разума несут меня в неизвестность. Ужасаюсь, чуть не теряя дар речи от увиденного. Какой-то мужчина наносит удар за ударом в спину Слендермена, дико при этом усмехаясь, словно совершенно растерял остатки разума. Безликий облокачиваясь руками о землю, стоит на коленях и без сопротивления принимает свою участь. Он не в состоянии встать, я не в состоянии сдвинуться с места. Мои ноги кажутся невероятно тяжёлыми, как бы я не пыталась противиться, как бы не хотела ему помочь.       Мужчина поворачивается и смотрит на меня с ненормальной улыбкой. Опускаю взгляд на знакомый кинжал, по клинку стекает чёрная кровь. Моё тело выдаёт непроизвольную дрожь. Воспользовавшись замешательством, вектора Слендера хватают человека и в тот же миг сворачивают ему шею. Растеряно смотрю на безликого, он падает на спину и тихо рычит от боли. Неведомая сила отпускает меня, я в долю секунды сокращаю расстояние между нами. Падаю на колени возле, глаза бегают по его телу, в то время как мозг пытается придумать, как можно помочь в этой ситуации.       — Я не могу противостоять его силе, — произносит задыхаясь.       По белоснежной коже сквозь стиснутые клыки стекает тонкая струйка чёрной крови.       — Как? — хватаю его за плечи и отчаянно смотрю в лицо.       Нет, это неправда. Опять меня пытаются вывести на чувство вины? Я не могла ничем помочь, совсем, я не ощущаю угрызения совести. Такого просто не может произойти, кинжал не мог оказаться в руках какого-то безумца, это априори невозможно, как невозможно то, что он убил собственного обладателя. Я вообще не верю в эту постановку, но не пойму откуда взявшееся душащее чувство внутри заполняет грудь. Он тянется рукой к моей щеке, приторно-нежно проводит по ней пальцами. Я прокси подчиняющаяся его указам, а он мой хозяин, ни больше ни меньше, и мне ужасно это признавать, потому что я уже привязалась к нему. Если кто-то из нас умрёт, чего точно не может случиться с ним, никто плакать или грустить от этого не будет, кроме меня. Опускаю голову, жутко бесит и злит происходящее. Однако повторюсь, его смерть — это что-то из ряда вон выходящее.       — Ты для меня больше, чем просто подчиненная… — хрипло говорит и затихает, застыв.       Тело горит изнутри так быстро, что тут же рассыпается на глазах. Остаётся лишь его на долю болезненный для глаз силуэт, по которому скольжу безысходным взглядом. Развод на чувства, как интересно. Может, если бы я попала сюда чуть раньше, уже обливалась сейчас тут слезами, но это место даёт понять, что, ежели не возьмёшь себя в руки, считай проиграл. Я поднимаю голову вверх и полной грудью вдыхаю воздух, собирая все силы воедино. Поднимаюсь наконец-таки с места и подхожу к убийце, брезгливо вынимаю кинжал из его рук — тот самый.       — Отвратительный всё-таки способ меня сломать.       В голову снова вселяется опустошающая темнота, больше не удивляющая меня. Я оказываюсь в гостиной на том самом месте, где была до всей этой непонятной постановки, совершенно одна. Кинжала в руках, как и не было, только верный мачете-нож. Это был не Слендер, в который раз осознаю данный факт и присаживаюсь на диван передохнуть. Чего бы не добивалась в этом случае тьма, ей даже на чуточку не удалось вывести меня из себя. Предчувствую, что в следующем разоблачении моих страхов будет присутствовать что-то намного глобальнее.