***
18 декабря 1798 года. Экипаж подъехал к воротам пансиона св.Михаила, двое взрослых мужчин поприветствовали графа и дожидались выхода нового подопечного. — Ох, граф, его приняли только потому, что он ваш сын, а вы хороший друг директора. — Я уже поблагодарил его за такое великое одолжение, не переживайте. Лука! Сколько тебя можно ждать? Немедленно выходи. — Я выхожу, отец… — Тихо ответил изящный мальчик, с длинными платиновыми волосами собранными в аккуратную косу. Его бирюзовые глаза были направленны вниз, ведь граф не терпит такого неуважения от отпрыска. — Чтоб без выходок и проблем. — Сухо произнёс отец и, попрощавшись с преподавателями, сел в экипаж. Мальчик ещё пару минут смотрел вслед уезжающего экипажа. — Разреши представиться, я преподаватель математики — Алан Лоуэн. Пожалуйста, Лука, пойдём. Видно снова будет сильная пурга, так что нам следует поспешить. — Как скажите, сэр…***
— Этот мужчина на картине, он был выдуман Лукой и так горячо им любим. Просто однажды приснился и засел глубоко в сердце. Помню, я как-то приехал его навестить, так он не оторвался от картины хотя бы для того, чтобы поприветствовать меня. Он плавно прорисовывал каждый чёрный волосок. А как видишь волосы у предмета его страсти по пояс. — А почему у него такие странные глаза? Один цвета заката, а другой полностью чёрный, как ночь. — Просто Лука видел его таким. Он прорисовывал каждую ресничку, каждую родинку и мелкую морщинку на его лице. Его улыбку он перерисовывал не меньше года! — Ничего себе! Почему он так долго рисовал эту картину? — На этот вопрос мог бы ответить только он, а это, увы, невозможно. Но я думаю, он просто пытался сделать его совершенным.***
— Боже, Лука, да оторвись ты от этой картины! Это странно так любить мужчину, который при всём этом не существует. Уже как пять лет закончить не можешь с ней. — Да пойми же, Томас, он моя жизнь! Мне осталось лишь дорисовать его одежду и всё! Моя картина будет завершена, он словно оживёт. — Тебе не дурно, братец? Как он может ожить, если его нет? — Глупый старший брат, он оживёт не так… Он для меня оживёт. — Ясно, ясно… А зачем ты рядом с ним оставил столько места? — Потом хочу дорисовать ему кое-кого. — И кого же? — Секрет. Увидишь как только я закончу. — Сколько лет я это слышу… Ладно, Лука, мне уже пора. Надеюсь ты дорисуешь своего ненаглядного. — Алагар… — Что? — Я назвал его Алагар. Мы уже какую ночь проводим вместе… — Странный же ты. До встречи! — Иди уже.***
— Хахаха, ему был важнее он, а не ты. — Ну… С этим не поспоришь. Я до сих пор жалею, что никогда не вслушивался в его слова. Не вглядывался в глаза моего Луки… — Почему? — Тогда был последний раз, когда я его видел. Спустя месяц он взял картину и ушёл в лес, где произошёл пожар. Тело найти не удалось, но после пожара осталась лишь нетронутая огнём картина и обгоревшие деревья. Погиб в день своего шестнадцатилетия. — Это так грустно… Но почему? — Оказывается всё это время… Все эти шесть лет он жил там как в аду. Его избивали и унижали и ученики, и учителя… Я не обращал внимание на его слабый охрипший голос, на сухие покусанные губы, тёмные круги под глазами… Он настолько похудел, что казалось, его руки просто кости обтянутые тонкой полоской кожи. Он всегда был бледным, но тогда он был слишком бледным, а кожу покрывали ссадины и синяки. — Грустно сказал старик. — Это слишком сложно понять маленькой девочке.***
Ночь была тихая, небо ясное. Луна светила прямо в комнату спящего Луки. Над кроватью висел портрет его совершенного. Юноше снился сон, тот же, что и много лет назад. Ему тогда и девяти лет не было, когда приснилось озеро у руин, звёздное небо и мужчина, чьи тёмные волосы струились водопадом по мощному, но изысканному телу. Мраморная кожа, идеальные черты лица, пухлые губы цвета спелой вишни, которые искривлялись в завораживающей усмешке. Мужчина смотрел на него пару секунд, после чего протянул руку и сказал бархатным голосом: — Иди же ко мне. Ты же хочешь быть любимым? — На что юноша ему тихо ответил: «Если бы ты был действительно рядом…» и взял протянутую руку. Сквозь сон Лука почувствовал тепло в руке, будто сон — это явь. Мальчик открыл глаза и увидел, как из картины вылез его идеал, его совершенный, его Алагар… — Тебе холодно, мой маленький? — Нежно прошептал мужчина. — Как ты можешь быть тут? Быть таким… Таким живым? — Разве это так важно? Я рядом с тобой. Живой. Тёплый. Твой полностью. Скажи мне согреть тебя — и я согрею, скажи обнять — я обниму. Так что же мне сделать для тебя? — Люби меня… — Я люблю тебя очень давно, с момента твоего рождения. И я буду любить тебя всю вечность. — Ты мне обещаешь? — Разве могу я обмануть своего возлюбленного? — Тихо прошептал мужчина и легко прикоснулся своими губами к шее юноши, затем снова и снова. Оставляя всё более властные поцелуи на белой коже. Его язык скользил по груди Луки, задевая его твёрдые соски. Пальцы скользили по бокам и оглаживали выпирающие рёбра. — Ещё… — Как скажешь. — И Алагар стал продолжать. Он посасывал один сосок, слегка прикусывая его, а другой оттягивал и поглаживал пальцами. Мужчина выцеловывал дорожку от самой шеи до впадинки пупка, его руки плавно стянули мешающее бельё и пальцы прошлись по возбуждённому члену. — Аах.! Стой… — Стонал Лука, но сейчас его не слушал мистер совершенство, продолжая сжимать в ладони небольшое достоинство. Рука скользила то вверх, то вниз. Пальцы оттягивали кожу от головки и тёрли дырочку уретры, а губы тем временем прикасались к яичкам. Слегка втягивая их в жаркий рот, где их вылизывал шустрый язычок. От этих манипуляций юноша стонал в голос и сжимал пальцами измученную простынь. — Я сделаю тебе ещё приятней. — Мужчина перевернул художника на живот и широко развёл его худые ноги. Ладони оглаживали спину и ягодицы, после чело он их развёл и стал вылизывать девственную дырочку юноши. Язык толкался внутрь всё глубже и глубже, извиваясь словно змея и доставляя удовольствие. После язык сменили скользкими пальцами, которые быстро толкались внутри доставляя боль и наслаждения. Стоны и хлюпанье эхом отдавались по комнате. — Хватит, мне страшно… — Не бойся, тебе будет приятно, мой маленький. — Пальцы покинули анус юноши и их тут же сменил громадный орган мужчины. Крик Луки был заглушён страстным и глубоким поцелуем. Плавные толчки сменились резкими и более сильными толчками. Пальцы сжимали бёдра юноши до синяков. Головка попадала прямо по простате, от чего Лука выгибался и двигался бёдрами на встречу. Запах секса и пота, жар тел, время словно остановилось. Толчки всё сильнее и рука яростно надрачивающая юноше, дрожь… И он кончает, сжимая внутри себя член своего совершенного, заставляя и его кончить. — Я же говорил, малыш, тебе понравится. Ты больше не будешь одинок. Я всегда буду рядом. Каждую ночь мужчина покидал картину и дарил свою любовь Луке, каждую ночь он становился более разгорячённым и диким. Его пальцы сжимали бёдра и руки до тёмных синяков, постепенно двигаясь выше и выше к шее. Лука не сопротивлялся, ведь его любимый ничего плохого ему не сделает. Но кислорода стало катастрофически не хватать, взгляд затуманился, и, когда юноша повернул голову к любовнику, он ужаснулся. Лицо его любимого было окутано чёрными сеточками вен как и глаза, а во рту виднелись острые как бритва клыки. Он рычал и впивался в кожу когтями, погружая их всё глубже и глубже в плоть. Юноша открыл рот в немом крике, невыносимая боль и ужас. Неизвестность. — Почему… Аааа! Хватит, пожалуйста… За что?! — Рыдал юноша. — Я люблю тебя… Хочу тебя всего. — Рычал ему в ответ мужчина. — Мне больно и страшно, хватит… — Любимый, так я люблю. Тебе придётся это принять. — Нет… НЕТ! НЕТ! СТОЙ!!!!! — Юноша потерял сознание, а очнулся на рассвете. Внутри картины снова был его совершенный, добрый и нежный Алагар. Казалось, что это был кошмар. Но адская боль и следы по всему телу говорили обратное. Лука подошёл к шкафу на дрожащих ногах, переоделся и снял со стены картину. Пока все спали он ускользнул из пансиона и пошёл в лес. Он шёл минут так пятнадцать, после чего остался у небольшой полянки с канавой. — Прощай… — Прошептал юноша и замахнулся картиной стараясь кинуть её в воду, но сильная рука из картины ухватилась за тонкое запястье. Лука подскользнулся не сильно ударившись головой. Темнеет в глазах, сильные руки тянут его в картину, рядом с которой горит огонь, а дальше пустота. Он открыл глаза стоя на руинах у озера, что было покрыто отражением звёздного неба. Рядом стоял его совершенный и обнимал юношу за талию. Так видят эту картину, где мужчина нежно обнимает своего возлюбленного. А внутри неё юноша заточённый с демоном, который всё время его мучительно убивает, и всё время воскрешает внутри картины. И этому не будет конца, ведь демон дал обещание любить его вечность и всегда быть рядом.