Шанс

- Ну вот и всё, мой старый друг, мы сделали всё, что могли, и мы с тобой постарались на славу Старый вампир последний раз окинул взором ярко-желтых глаз свой верный волнистый меч, что верой правдой служил ему не одну сотню лет, пожирая души любого живого, и не очень, существа, что смели встать у него... нет, у НИХ на пути. Каин стоял на месте старого поместья, что за не одну сотню лет успело заметно развалиться и порасти разнообразного вида зеленью в изрядном количестве. Хотя, может, этот облик шел ему гораздо лучше, нежели эдакий особняк в лесу с довольно-таки пугающей аурой для простых смертных. Однако это не спасло Ворадора от лап Мёбиуса и его верных шавок в лице проклятущих Сарафанцев, что словно фанатики ( которыми они, к слову, по сути, и были) истребляли вампиров и всех кто мог вести с ними дела по их , разумеется, "непредвзятому" мнению. Одна лишь мысль о них вызывала у Каина рвотные позывы, но что самое ироничное, так это то, что своими лейтенантами он сделал древних паладинов этого самого ордена. Турель, Дьюма, Рахаб, Зефон, Мелькайя и ... Разиэль. Разиэль. Он был самым одаренным и сильным среди них как при жизни, так и после обращения. Именно он и стал ключевым звеном в плане Каина по спасению как расы вампиров, так и всего Носгота в частности. И сейчас его душа покоилась внутри меча Каина, внутри Похитителя душ. Ради него он и решился пойти на то, что собирается сделать. Вампир воздел меч к небу, его волнистое лезвие поигрывало светом молний, что отражался как самим мечом, так и множеством стекающих по его, по прежнему гладкой, несмотря на всё пройденное время и то бесчисленное количество бед и не менее бесчисленное количество жертв, поверхности. На далеко не молодом, порядком испещренном как старостью, так и вампирскими метаморфозами, бледном, отдающем желтоватом оттенком лице, играла грустная улыбка. Он закрыл глаза, перехватил меч двуручным хватом и что есть силы ударил по наковальне, на которой и был выкован сам меч. -АААААА!!!!! Из-за всей той духовной силы, что скопилась в клинке за не одну сотню лет, да и того, что клинок сам уже порядком истратил былую прочность за то же время, в отличие от своего великолепия. Воистину мастерская работа была только что расколота на части в местах своих плавных изгибов, словно это был не гордый клинок, что был опасен для врагов своего, не менее гордого, хозяина, а просто кусок стекла, но то было лишь на первый взгляд. Из мира духов это выглядело словно некое стихийное бедствие, да что там, это был самый что ни на есть настоящий смерч, буря, представленная силой всех тех душ, что были там заточены, можно было слышать крики и мольбы о помощи тех, что когда-то были людьми и бесконечное множество голосов от истошного воя и визга простых гончих псов охотников на вампиров, до зловещих утробных рыков тварей из самих глубин ада и других измерений, откуда те были призваны. Вскоре этот вихрь резко уменьшился в объеме и стал представлять из себя сплошную реку душ, что сплеталась из двух цветных потоков : синий и зеленый, что были закручены в спираль друг вокруг друга и уходили вверх, в бесконечность, разгоняя все на своем пути к перерождению, что их совсем не ждало. Каин же так и стоял, на том же месте, и лишь смотрел вверх, в том направлении, куда двинулся поток душ. В мире материальном зияла огромная дыра в свинцовом от туч небе, из-за которой дождь резко прекратился в радиусе ближайших нескольких километров, а солнце одарило своим вниманием земли, что насквозь были пропитаны кровью еще задолго до Каина и Разиэля. Старому вампиру только и оставалось что щуриться от нещадных лучей светила, которое должно было его, как вампира, убить, но не могло, как бы сильно оно не старалось, не того противника оно себе выбрало, причем уже очень давно. Осмотрев то, что осталось от его когда-то верного фламберга, а затем, окинув взором окрестности, хранитель равновесия лишь собрал осколки меча, прикопав их неглубоко в землю, вместо своеобразного надгробия он вонзил ту часть лезвия, что еще оставалась вместе с эфесом меча. Достав из сумки сверток и раскрыв его, Каин взял и возложил у "могилы" своего друга аккуратно сложенную, но весьма потрепанную старую бледную, выцветшуюю накидку, на которой красовался белый, замысловатый узор, но он знал, что это был Его знак, знак того, кто на самом деле спас этот мир, что был к нему предельно жесток. И вот, вновь дождь, вновь гроза, а на том месте, где несколько минут назад стоял самый старый вампир в Носготе, лежала лишь накидка с белым, напоминающим герб, узором, а позади торчала рукоять некогда гордого меча - Похитителя душ.