Бармен

Он сидит напротив и молча гипнотизирует стакан с виски. В тишину кухни прорвалось воспоминание о том, что именно с него все и началось. Именно этот человек первым из НИХ пришел ко мне. Около двух лет назад. Меня учили глядя на человека сразу определять приблизительный вес, реакцию организма на алкоголь, приблизительный характер. Потом уже практика и многолетний опыт наставников подсказывает чего и в каких пропорциях нужно смешать конкретному человеку чтобы он, выпив, расслабился, но был в состоянии стояния. Так же нужно сразу определять что при этом нужно говорить и нужно ли вообще, как реагировать на любую фразу так, чтобы каждого мимокрокодила превратить в постоянного клиента. Меня обучали этому искусству профессионального обаяния почти с детства. Я фактически выросла за барной стойкой. Поначалу меня туда отправлял отец чтобы я не шастала по всему бару пока он пропивает все деньги, заработанные мамой. А когда мать таки не выдержала и покинула этот мир, две работы, пьяницу отца и малолетнюю дочь, почему-то именно мне пришлось думать как нам жить дальше. Правда, и думать долго не пришлось. Мое будущее было очевидным. В то время, когда я стала хозяйкой барной стойки, по закону мне даже нельзя было еще употреблять результаты своих трудов. И мне очень повезло с наставником. Он был влюблен в свое дело и заразил меня этой любовью. Я с детства смотрела на него как на божество! Во всем равнялась и хотела стать лучшей, как и он. И я стала. На свою голову… Все называют их айдолами. Я называю их пациентами (про себя, конечно же. Не дай бог сказать это вслух.) Поначалу он был один, но приходил регулярно. Потом пришел его друг. И понеслось. Они свалились на меня словно эпидемия, но хозяин клуба был доволен, вот я и не возникала. Еще бы он не был доволен! Правда, причины возникать у меня появились очень быстро. На меня выливалось очередное ведро грязного белья и надежды на то, что я все постираю, высушу и буду ждать следующей порции. И все это, конечно же, за семью замками. Моя голова превратилась в тюрьму чужих секретов. Я больше не могла слушать некогда любимую музыку. Мне было больно и частично противно. Телевизор я не смотрела давно. В сеть не выходила, не было желания наблюдать очередную ложь, когда мне известна правда. Реальность становится жалким зрелищем, после того, как заглядываешь за кулисы. Я не выдержала. Я уволилась. Но я бармен. А бывших барменов не бывает. Кто из них первый узнал мой адрес? Да какая разница, потому что дальше… Ничего, собственно не изменилось. Приходили, говорили и пили. И я бы с радостью пожаловалась на плохую память, но нет. Я помню все. И я наверное самый безвольный человек, раз никому не смогла сказать «нет, извини, я занята» или что-то в этом роде. Я просто не могу закрыть дверь перед человеком, жаждущим высказаться. И превращаюсь в уши, даже когда мне хочется закрыть эти самые уши чтоб не знать, не слышать! И это самое ужасное: я все понимаю. Господи, да они такие же люди! Со своими странностями, своими желаниями и слабостями. И у каждого есть человеческое право на ошибки! И я все понимаю. Черт возьми, я продолжаю стирать все грязное белье, отстирывать всю репутацию до кристальной белизны. Пусть даже лично для себя. Я оправдываю каждого. И совершенно неважно ЧТО ИМЕННО я знаю об этом человеке. А его я уже довольно давно не видела. И вот он третий раз за неделю приходит. И молчит. Единственный. Молчит. И зачем, спрашивается, тогда приходить? — спасибо за выпивку. — говорит, когда собирается уходить. Грустная улыбка. «Пошел к черту. " — думаю я. — всегда пожалуйста. — говорю вслух. Но это дежурная фраза. Даже не привычка, рефлекс. И произношу ее без необходимого радушия или реальной надежды на следующую встречу. Отводит глаза и уходит. Впервые в жизни мне хочется выпить.