Долгая жизнь впереди

«…Это? Это? Не то, не то, не то…» - Эледвен со вздохом опустила руки, слегка оперлась на край сундука. Что же это? Мало ли видела она эльдар, мало ли с кем говорила, с высшими властителями нолдор, со светлыми ваниар, что были похожи на оживший сказочный сон. Да что там, и с самими майяр беседовала, с господином Эонвэ, с его товарищами, что пришли в погибающий Белерианд, дабы покончить с черным Врагом. Никого из них она не пугалась, не боялась смотреть в глаза – ее положение жены Нельяфинвэ Майтимо было высоким, а сам Майтимо никогда и никого не боялся. Но сейчас ей было страшно. Хотя она всегда думала, что… ох, вот только не надо, наверное, говорить этого, да даже и думать не надо! Эльдар проницательны, читают в разуме, в самом сердце, особенно если говорят с атани, Последышами. А эта эльдиэ еще и прозвана Мудрой. Эледвен с досадой хлопнула по крышке закрытого сундука, где тщетно пыталась выискать платье для предстоящей встречи, слегка мотнула головой и фыркнула. Она выросла среди эльфов, ее приемная мать была из них, но, честно говоря, мало кто из женщин эльфов был ей по нраву, мало с кем нашла она общий язык. Арнориэн, ее приемная мать, конечно, была исключением, но она же дочь Феанаро, а этот род всегда был особенным. А вот другие… Смешливые и легкомысленные, недалекие девы лайквэнди – с ними хорошо было играть в детстве, можно было бегать по лесу хоть целый день, но вот поговорить можно было разве что о цветах и птицах. Нолдор… о, эти женщины были мудры и искушены в знаниях, но до чего же они были холодны и высокомерны! Какие ледяные взоры кидали они на нее после известия о помолвке и на свадьбе с Майтимо! Конечно, многие укоротили свои языки, когда стало ясно, что это не шутка и не розыгрыш, что старший сын Феанаро полюбил смертную и женится на ней, связывая себя навсегда. Кое-кто даже, узнав Эледвен поближе, признал в ней достойную жену своего короля. Но все же, все же… Как приемному ребенку никогда не изведать той же любви, что дается родным детям, так и ей не стать своей среди Первого Народа. Хотя может быть… А что до женщин людей, то тут бывало… по-разному. Торун была подругой, самой лучшей и драгоценной, но она вообще была исключением во многом. Идун казалась Эледвен глуповатой и немного вздорной, а с другими она зналась мало. Разве что с госпожой Ларке была знакома близко, но та относилась к Эледвен, как мать, а что было у нее на сердце, Эледвен не знала. C мужчинами ей было проще. Хотя некоторые из них тоже были высокомерны, взять хотя бы Куруфинвэ. Эледвен поморщилась при мысли о брате мужа. Вот с ним было трудно, да. Он едва смирился с ее браком, и долго еще кривился при взгляде на нее. Можно было представить, что он говорил о ней тому же Тьелкормо! Но с другими было легче, мужчины вообще, как давно заметила Эледвен, куда проще относились к вопросам брака и родства – правда, если речь шла не об их дочерях. Эледвен снова вздохнула и, занятая раздумьями, вышла на небольшой балкон, что открывался во внутренний сад. Прибыв в Тирион, они расположились в бывшем доме Макалаурэ, в котором тот жил когда-то вместе с женой. Макалаурэ сам предложил это и отдал брату с женой весь второй этаж дома, сам оставшись на первом. Жена Макалаурэ еще во времена Форменос ушла к своим родителям, не одобрив дел Феанаро. Дом был пустым, но не заброшенным. За садом кто-то ухаживал, да и в доме не было пыли, хотя вообще в Валиноре грязь копилась медленно. Но пятьсот лет небрежения сказались бы и здесь, если бы не этот таинственный кто-то. Они с Майтимо немного удивились этому, но слишком много было у них забот, чтобы долго думать о загадке. Эледвен вдохнула полной грудью душистый воздух. Глубоким вечером, когда Ариэн все же уходила из любимого Валинора, цветы особо сильно пахли, провожая ушедший день. И запахи здесь были не такими, как в Эндоре, более глубокими, яркими, но не одуряющими, не кружащими голову. Издалека доносился легкий перезвон – Эледвен знала, что это были хрустальные колокольчики, которые нолдор когда-то развесили повсюду. Вечер был темным, огней было совсем мало, как мало оставалось жителей Тириона. Ладно, нужно было уже идти спать, отдохнуть перед завтрашним визитом. И Эледвен, наконец, решилась. Вернувшись в комнату, она быстро открыла сундук, вытаскивая одно за другим платья. Не слишком нарядное – это не праздник и не пир, не слишком простое – она не хлебы печь собиралась и не пол мыть. Одно из любимых платьев, серое, с чуть заметным блеском, и с простой, но изящной вышивкой белыми нитками. А волосы она cоберет наверху, завязав серой атласной лентой. И будет хорошо. Чуть улыбнувшись, Эледвен вытащила платье, расправила его и повесила на спинку кресла. А теперь спать. Отдохнуть перед встречей с матерью мужа, вдовой великого Феанаро, Нерданелью Мудрой. *** Майтимо уже встречался со своей матерью вскоре после прибытия в Валинор. Вернулся он с этой встречи тихий, задумчивый, очень спокойный. Настолько спокойный, что ничего не рассказал Эледвен и все ее попытки осторожно узнать, что было на этой встрече, провалились. Если Майтимо не хотел, он не говорил ничего и никакие ухищрения и улещивания не вырывали у него ни слова. Эледвен, хорошо знавшая мужа, догадалась, что это было признаком нерешительности. Майтимо еще не знал точно, что вышло из этой встречи и как быть дальше, поэтому ничего и не говорил. Но потом сказал ей, что Нерданель хочет и с ней встретиться. Эледвен немного опешила, хотя, что уж сказать, можно было ожидать этого. Конечно, Нерданель хочет узнать о семье сына, посмотреть на его жену. Только вот что ей самой делать… она ведь давно о Нерданели знала и много думала. И мысли эти были – да, не такие мысли, какими можно гордиться. Но тогда она считала, что права. А сейчас? Из Валинора все казалось немного другим. Эледвен никогда не любила войну да битвы, никогда не понимала азарта, блеска в глазах, с которым некоторые рассказывали о сражениях. Конечно, победа над врагом – радость, но ведь ничего хорошего в смертях и ранах уж точно нет. Лучше бы длилась и длилась мирная жизнь, всегда, вечно! И вот в Валиноре так и было. Не нужно было здесь точить мечи и обучать воинов, не нужно было отправлять их на битву. Ведь кое-кто не возвращался даже с первой стычки! И вот эту мирную жизнь хотят прервать, уйти к опасностям внешнего мира и злобе Врага. Наверное, любая мать не захотела бы этого для детей. А то что же – бестрепетно смотреть, как они идут на смерть? Нет! Эледвен затрясла головой. Опять она сейчас будет думать и раздумывать, и просидит полночи без сна. Наверное, лучше пойти спать, а завтра будь что будет. Утром Эледвен проснулась ощущая возле себя теплое дыхание Майтимо, хотя ложилась она одна. Он пришел незаметно, как это часто бывало. Она улыбнулась, разглядывая его лицо. Здесь он стал спокойнее, как-то мягче. Cтрашное напряжение последних лет Эндорэ исчезло. Может, он и не будет прежним юным Майтимо из Тириона, но уже не будет и тем суровым воином, в котором постепенно выгорали все чувства, оставляя лишь пепел неизбежных потерь. В конце она страшилась, думая, что вскоре от Майтимо останется только оболочка, только воин и правитель, а тот эльда, которого она когда-то полюбила, совсем исчезнет. Но этого не случилось. Под толстым слоем пепла еще тлела искра, из которой постепенно возрождался настоящий Майтимо, тот, что уходил отсюда когда-то. Эледвен тихонько прикоснулась губами к его лбу и осторожно начала вставать. Но Майтимо тут же открыл глаза и тоже улыбнулся. Даже засмеялся. Это была их давняя игра. Каждый раз, просыпаясь раньше, она пыталась подняться так, чтобы не разбудить мужа – и каждый раз он все равно просыпался. Он говорил: «Не пытайся обмануть того, кто слышит, как летит нетопырь в ночи!» Но она смеялась и снова пробовала. Может, когда-нибудь у нее все-таки получится. - Куда собралась моя милая женушка ни свет-ни заря? – спросил он, касаясь ее руки и приподнимаясь на локте. - Мы же идем к твоей матери… - мягко сказала она. - Да ведь мы должны прийти не раньше, чем в полдень! – воскликнул он. - Это верно, - с улыбкой ответила Эледвен, - но ведь мне надо собраться. Одеться, уложить волосы… Твоя мать не должна видеть меня распустехой. - Ты всегда красива, анаринья, - Майтимо потянул ее к себе. – В любое время дня и ночи. Особенно ночи… Она подалась к нему, с удовольствием уступая его поцелую, но потом уперлась рукой мужу в грудь. - Не сейчас, Майтимо, пожалуйста, - попросила она. – Ты не понимаешь… у женщин всегда другой взгляд. Мужчине… особенно тебе, - она улыбнулась, - я покажусь прекраснее Звездной Владычицы, а женщина сразу увидит выбившийся из прически волосок. - Сами себя мучаете, глупышки, этими волосками, а ведь главное – внутри, а не снаружи, - засмеялся Майтимо, но отпустил жену. – Ладно, у нас впереди еще много времени. В Амане дела быстро не делаются. До суда еще далеко. Тень набежала на его лицо, как и всегда, когда он говорил о суде, где должна была решиться судьба Сильмарилей. Но тут же он снова стал спокоен. - Не будем думать о плохом, - сказала Эледвен. – Все будет хорошо. А это – прекрасное утро. - Прекрасное утро несет прекрасный день, - сказал он задумчиво, и Эледвен не поняла – было это пожелание или предсказание. *** Оделась она быстро, но причесывалась долго, как можно тщательнее подбирая волосы. Майтимо может думать и говорить, что ему угодно, но она сделает все, чтобы выглядеть безупречно. Неправда это, что внешность ничего не значит. Если у тебя порядок в душе, одежда и прическа тоже будут в порядке. Да и помогает это держаться в трудные времена. Эледвен вспомнила времена после Браголлах, после жуткой Нирнаэт Арноэдиад. Ночью она могла бояться до дрожи, могла сворачиваться в клубок и не спать от страха и дурных мыслей – так бывало часто, когда рядом не было Майтимо. Но утром она вставала, тщательно заплетала волосы, надевала чистое (обязательно чистое!) платье и шла готовить еду, помогать с ранеными, следить за тем, чтобы воины, женщины и дети, все в крепости были сыты и обихожены. И вот кто-то может посмеяться, но, причесываясь, она немного успокаивалась и ночные страхи отступали. Правда, лишь до следующей ночи. Эледвен раздраженно тряхнула головой. Ну что в голову все лезут мысли об этих страшных, но давно прошедших временах! Все позади. Что бы ни случилось дальше, а Моринготто им больше не грозит и орков в благом Амане они уж точно не встретят. А теперь ей грозят не орки… просто встреча с матерью любимого мужа. Наконец она уложила волосы, еще раз осмотрела себя в зеркало и осталась довольна. Не идеально, но лучше все равно не получится, можно только испортить. Она заглянула в спальню – Майтимо, одетый и причесанный, сидел, рассматривая какие-то бусины на столе. Услышав ее шаги, он встал. - Идем завтракать, милая, - сказал он, подходя к Эледвен. – Тебе нужно подкрепиться. Но Эледвен от волнения потеряла аппетит. Хотя у них остался еще холодный пирог с олениной, она только надкусила небольшой хлебец и съела дольку незнакомого сладкого желтого фрукта с большой косточкой внутри. Фрукт был очень вкусным, с нежным ароматом, но даже это не сподвигло Эледвен поесть побольше. - Ну что же ты так волнуешься, любимая, - Майтимо, конечно же, все понял. – Моя мать – это не мой отец, - он улыбнулся своей шутке вместе с Эледвен, - говорить с ней вовсе не страшно. Да и отец… - он недолго помолчал, - плохо было только в последние годы. - Я не за себя боюсь, - ответила Эледвен, - просто не хочу становиться между вами… если мы не поладим. - Вы поладите, - Майтимо накрыл ее руку своей. Эледвен лишь вздохнула. *** Еще со времен ухода нолдор Нерданель жила в Валмаре, рядом с бывшей королевой нолдор Индис, с которой дружила. Но прослышав о возвращении уцелевших сыновей, она вернулась в Тирион, где все так же жила ее семья. Поэтому Майтимо и Эледвен не пришлось скакать в Валмар, до которого был целый день пути. Тирион был прекрасен, но так тих и пустынен, что Эледвен порой становилось жутковато. В Эндоре она видела и разоренные деревни, и разрушенные крепости, дела слуг Врага были ужасны, но и этот опустевший без всякой войны город был страшен. Эледвен крепче оперлась на руку Майтимо, почти что вцепилась в нее, и муж взглянул на Эледвен с легким удивлением. Но тут же и сам огляделся с печалью во взгляде. - Да, много бы я дал, чтобы ты увидела Тирион, каким он был шесть веков назад, еще в цвету Лаурэлин и Тельпериона, - сказал Майтимо, взглянув снова на Эледвен. – Жаль, что это осталось лишь в песнях менестрелей… или во снах. - Мой Тирион – там, где ты, - ответила Эледвен. - И мне не нужен был никакой Аман – без тебя, - он приобнял ее. – Но все же, жаль. О, видела бы ты, как лучи Древ в Час Смешения Света играли на верхушках наших башен! Слышала бы, как пели птицы и струны арф, прославляющих первый свет Лаурэлин! О, прекрасный, вечнолюбимый… Последние слова Майтимо произнес негромко, отведя от нее взгляд как будто слегка затуманившихся глаз. Эледвен поняла, что он погрузился в воспоминания, в те яркие картины, которые эльдар запоминали раз и навсегда. Их великий дар – память, и людям его не понять. Хотя, может быть, поэтому люди больше обращены в будущее, а не в прошлое? Миновав несколько тихих кварталов, где им никто не встретился – лишь вдалеке пару раз мелькнули чьи-то фигуры – они, наконец, подошли к дому Махтана. Дом был большим, кроме Нерданели, у Махтана было еще трое сыновей и дочь. Никто из них не отправился в Эндоре, но теперь все жили отдельно со своими семьями. Для вернувшейся во дни Непокоя Нерданели отец выстроил отдельный небольшой домик, в котором она могла бы жить по своему усмотрению. Дом был светло-серым, с вкраплениями белого камня. Соразмерный и красивый, как все строения эльфов, он был окружен цветами, здесь были розы, лилии, фиолетовые ирисы и пионы. Справа от входа был вырыт небольшой пруд. На его берегу сидела девочка лет четырех, смотревшаяся в воду, как в зеркало. Лицо ее было полускрыто длинными каштановыми волосами. Эледвен мельком взглянула на девочку, потом посмотрела еще раз, уже пристальнее. Что-то в ней притягивало взгляд и немного пугало. Эледвен моргнула. Нет, девочка сидела все так же, тихо, неподвижно… - Что это с ней? – тихо спросила она Майтимо. - С кем? – удивленно переспросил тот. - Да вот… - Эледвен махнула рукой в сторону пруда. - Насколько я знаю, последнюю тысячу лет – ничего. – Майтимо рассмеялся, глядя на потрясенное лицо жены. – Анаринья, что же ты… это ведь статуя! - О… и правда, - Эледвен сама рассмеялась. – Ну и ну… - Это моя двоюродная сестра, дочь сына Махтана… то есть статуя сделана с нее, когда она была еще маленькой. Мамина работа, - Майтимо произнес это с гордостью. - Вот это да… - Эледвен продолжала разглядывать статую, сделанную из камня и искусно раскрашенную. – Даже волосы… как настоящие. Много я в Эндоре видела всякого, много и прекрасного, и искусного, но такого… - В Эндоре мы создали многое, но там нам мешала война, - вздохнул Майтимо. – Здесь же у нас не было других забот, кроме творения… пока не вмешался проклятый Враг. - Теперь его нет, - Эледвен сжала руку мужа. - Теперь его нет, - эхом повторил он. – Что ж мы стоим на пороге, войдем. Они поднялись на крыльцо и Майтимо трижды постучал в дверь. Несколько мгновений было тихо, потом красивый грудной голос отозвался: - Входите! Майтимо потянул ручку двери, открывая ее перед Эледвен, но та замешкалась. Ей было не по себе, она вдруг начала комкать платье на груди, будто ей не хватало воздуха. Она шепнула мужу: - Иди первым! Майтимо поглядел на нее с сочувствием и исполнил просьбу. Он первым шагнул в прохладный полусумрак передней комнаты и повел за собой немного оробевшую Эледвен. Она глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Майтимо и Нерданель были слишком близкими родичами, чтобы соблюдать особые церемонии, и Майтимо не ждал, когда хозяйка выйдет встречать его, а направился прямо во внутренние комнаты. Но он все же постучал еще раз, чтобы не врываться внезапно – это считалось невежливым и разрешалось лишь маленьким детям. - Входите! – вновь сказал тот же голос, и Майтимо отворил дверь. Комната, куда они вошли, была небольшой, но светлой и изящно обставленной. Стены были медово-желтыми, обшитыми деревянными панелями, украшенными резьбой. На полу был светло-коричневый ковер с длинным ворсом. Мебели было немного: круглый стол, три кресла и софа у одной из стен. В углах и на столе стояли вазы с цветами – теми же, что и в саду. Нерданель стояла у стола, слегка опираясь на него одной рукой. Она была очень высокой, выше всех женщин эльдар, которых видела Эледвен, и статной, с не по-женски широкими плечами. Платье у нее было темно-коричневым, почти черным, без украшений и вышивки. Только на шее висел небольшой золотой кулон в виде древесного листа на тонкой золотой же цепочке. Волосы, похожие цветом на волосы Майтимо, но немного темнее, были уложены в высокую прическу, но тоже ничем не украшены. Лицо ее, с правильными чертами, как и у всех эльдар, было печальным и строгим. Майтимо поздоровался с матерью, слегка поклонившись, но не стал подходить к ней и обнимать. Эледвен сделала то же, но поклон ее был более глубоким, все-таки они не были кровными родичами. Нерданель ответила на приветствия и предложила им садиться. - Пожалуй, я не буду здесь задерживаться, - сказал Майтимо. – Поговорю с Махтаном, мы ведь еще и не виделись. Эледвен слегка кивнула, хотя ей все еще было немного страшно. Так у них с Майтимо было уговорено: они с Нерданель должны поговорить друг с другом наедине. В конце концов, разговор наверняка пойдет о Майтимо, но не могут же они говорить о нем в его присутствии! Нерданель тоже кивнула без особого удивления, и Эледвен догадалась, что мать с сыном договаривались о том же. - Велеть принести вам что-нибудь? – спросил Майтимо. - Благодарю тебя, у меня все есть, - кивнула Нерданель с мягкой улыбкой, которая осветила ее печальное лицо. Они остались наедине и Нерданель снова предложила Эледвен сесть в кресло, стоявшее у стола. Сама она открыла настенный шкафчик и взяла оттуда кувшин и две медных чаши, а также тарелку с печеньем. - Ежевичное вино, - сказала она, указывая на кувшин. – Но, быть может, ты предпочла бы травяной отвар или молоко? - Вино, пожалуй, - ответила Эледвен. – Благодарю. Хозяйка разлила в чаши вино, первая пригубила его, и Эледвен тоже сделала глоток, собираясь с мыслями. На самом деле, страх, по большей части, ушел, Нерданель не казалась ни грозной, ни высокомерной. Она не обдавала ее презрением, как некоторые женщины из нолдор, даром, что была женой величайшего из них. Нерданель отставила чашу и посмотрела прямо в лицо Эледвен, которая не без труда, но выдержала этот взгляд, не опустив глаза. - Я рада, - сказала жена Феанора наконец. Она немного помолчала, потом продолжила: - У меня много поводов для радости. Двое из моих сыновей вернулись, Клятва, быть может, закончится. И род наш не прервется. Я рада, что мой сын в Эндорэ думал не только о войне и мести. - Если бы они не думали о войне, - медленно сказала Эледвен, - меня не было бы на свете. Мои родители погибли, но ваш сын отомстил их убийцам, а ваша дочь спасла меня. - Я знаю, - Нерданель слегка улыбнулась, - не думай, что мы здесь вовсе были лишены вестей из Эндоре, да и после восхода Звезды многое стало известно. И мы знаем о том, что сделали нолдор. Что сделал род Феанаро. - Он сделал очень многое! – с некоторой запальчивостью воскликнула Эледвен. Слишком уж часто говорили о преступлениях дома Феанора и не так часто – о подвигах. - Я знаю, - повторила Нерданель. – Я знаю и все знают… Возможно, ты предубеждена против нас, оставшихся, но поверь, что мы не питаем злобы к ушедшим. И мы стараемся быть справедливыми. - Быть справедливым легко, если находишься в безопасности, - ответила Эледвен, уже остывая, но не в силах остановиться, уж слишком часто она об этом думала. – А мы, быть может, не всегда были справедливы, но мы не сидели на месте и не ждали спасения, а действовали сами. - И все же вы были спасены, - с мягкой улыбкой сказала Нерданель и Эледвен слегка поперхнулась. И ведь ничего не скажешь, она была права! Когда они потеряли все, когда уже готовились погибнуть с честью в своем последнем оплоте, прибыло войско Валар и долгая война была окончена. А если бы не Валар… - И все равно, - упрямо сказала Эледвен, - все равно мы не стали бы ждать. Муж мой не ждал и отец его тоже. - Мне это известно лучше многих, - Нерданель вздохнула. – И знаешь, Эледвен… ведь многие здесь до сих пор не знают, какой путь был наилучшим. Ты осуждаешь нас… - жестом она остановила Эледвен, которая хотела было возразить, - не надо отрицаний, я хорошо знаю, что о нас говорили – а некоторые говорят до сих пор. Но пойми, мы не могли иначе. Что было бы, если бы все ушли и некому стало хранить дом? - Мы победили бы уже давно? – Эледвен не стала скрывать, что думает. - О нет, - покачала головой Нерданель. – Владыки говорят, что это было невозможно, и я верю им. - Владыки во многое не верили тогда, - сказала Эледвен. – И теперь убедились, что были неправы. - О нет, девочка, это не так, - возразила Нерданель. – То есть Владыки способны на ошибку, но здесь они не ошиблись. Быть может, ты и не родилась бы, если бы война началась раньше. Быть может, весь твой народ погиб бы в самом начале. Эледвен промолчала. Это не было для нее новостью, мудрецы нолдор говорили о таком, хотя не все были согласны с этой мыслью. Но ведь, и правда, Война Гнева была так страшна, что утонул целый материк. А если бы новосотворенные люди, еще неопытные и слабые, как дети, угодили в центр этого сражения и были бы уничтожены? Это могло произойти. Тогда бы она не родилась и не встретила бы Майтимо… - Вот видишь, - продолжала Нерданель, - я вижу, ты согласна. - Все равно, - упрямо повторила Эледвен, - все равно… Хорошо, кто-то не хотел идти, кто-то желал хранить дом. Но если это были целые семьи, я понимаю… Но жены, но матери тех, кто ушел? Как они могли бросить родную кровь? - Дети с матерями должны разлучиться, - мягко сказала Нерданель. – Негоже, если дитя держится за материнскую юбку или мать не отпускает ребенка жить, как ему хочется. Я знаю, ты и сама разлучилась с детьми. Не все они отправились сюда. Нерданель снова была права, Эледвен только сжала зубы. Да, ей было нелегко, но она отпустила сына и дочь. Они до сих пор там, в Средиземье. Ей было больно, но она выдержала. - Дети – да, - наконец сказала она. – Дети… Но как можно разлучиться с тем, кого любишь? Творец недаром сделал эти узы самыми крепкими. Мы связаны не только душами, но и телами, и этот союз не может разорвать даже смерть. Я не могу понять, как можно разорвать его при жизни? - Если бы Творец решил, что женщина может лишь следовать за мужем, он не давал бы нам разум, - ответила Нерданель. – Но мы – такие же говорящие, мы можем решать за себя. И раз так – мы можем расстаться. Хотя это горько и больно, - она отвернулась, и Эледвен заметила слезы в ее глазах. – Я любила Феанаро… я так любила его… я до сих пор люблю. – Эледвен молчала, видя, что Нерданель старается справиться с нахлынувшими чувствами. Наконец та глубоко вздохнула и заговорила вновь: - Но если бы я послушала его, я бы потеряла себя. Не просто погибла – о, хоть я и страшусь смерти, как и все мы, но я бы преодолела страх – но умерла бы моя душа. Осталась бы лишь оболочка, с потухшим светом – мертвая, пусть даже она бы ходила и дышала. - Но почему? – спросила Эледвен, стиснув пальцы. – Я ведь жила с Майтимо все время, когда он… - она не сразу смогла это сказать, - когда он напал на других эльфов – и я не умерла. Я была против, мне это не нравилось, но я не умерла! Да и сам Майтимо, он ведь вернулся, смог приплыть сюда. - Понимаешь ли, Эледвен, - Нерданель уже справилась с собой, слезинки на ее щеках высохли, - вы, жители Эндорэ, другие. Вы родились в этой Тени, вы приспособились к ней, вы смогли с ней жить. Я не осуждаю вас, - сказала она, заметив на лице Эледвен тень раздражения, - я не говорю, что вы злы. Вы смогли выжить, смогли сохранить себя, смогли творить красоту, несмотря на все горе и злобу врагов. Один из вас стал Звездой Надежды. Вы смогли не отравиться и найти исцеление. Вы смогли приплыть сюда, и, быть может, теперь Благой Край станет еще прекраснее, ведь печаль превращается в радость и красоту, новую, неведомую нам прежним, счастливым. Но я бы этого не смогла. Можешь считать меня слабой. Эледвен устыдилась. Она столько раз про себя осуждала мать мужа, так часто называла ее предательницей. Но теперь она видела, что у Нерданели был слишком тяжелый выбор и мало кто – а может, и вовсе никто – мог бы сделать такой выбор и сохранить себя. Может, в Эндорэ Нерданель бы и увяла, покинув мужа и детей, оторвав от себя столь многое, но в Благом Краю она выдержала это испытание. - Я не считаю вас слабой, - сказала, наконец, она, - но не могу и согласиться. Может, вы сумели бы отвратить от короля Феанаро и от его сыновей многие беды. Нерданель только усмехнулась. - А ты, - спросила она, - от многого смогла отговорить Майтимо? - Разве что если он колебался, - ответила Эледвен после молчания, - и когда они с Макалаурэ остались одни. Я… мне кажется, без меня и детей Майтимо мог… принять другое решение. - Майтимо мягче отца, - сказала Нерданель, - и все-таки он и мой сын. - Да, теперь я вижу, - Эледвен посмотрела прямо в глаза собеседнице, в глаза, так похожие на глаза Майтимо. - Наверное, отец бы его не одобрил, - Нерданель вздохнула и отпила глоток из своей чаши. – А я могу лишь радоваться. Веришь ли – но я думаю, нет, я почти знаю, что Майтимо примет правильное решение и все окончится благом для всей Арды. - Он это сделает, - твердо сказала Эледвен, - и я не думаю, а просто знаю. - Как ты уверена в нем, девочка, и как ты любишь его! – Нерданель коснулась ее руки и Эледвен не отняла ее. – И как ты сама тверда и упряма, под стать моему сыну, - Нерданель улыбнулась собеседнице и Эледвен улыбнулась в ответ. - Вы, жители Эндорэ, вы, люди, удивительные существа! У вас есть своя правда, и у нас – своя. А вместе мы – половинки единого целого, как задумал Творец. Рано или поздно, так или иначе, все кончится во славу Его и к добру для Его детей. Мы и вы – будем жить дальше здесь или в Эндорэ, мы и вы – будем помогать друг другу и учить друг друга, и идти все дальше и дальше по этой дороге – до Конца и после Конца. Хорошие истории никогда не заканчиваются. - Никогда, - эхом ответила Эледвен. Она не совсем приняла правду Нерданели, она готова была спорить и дальше, и им предстоит еще многое сказать друг другу, но все же главное сделано. Они вместе, они разговаривают друг с другом, и будут делать общее дело, и многие беды закончились, а многие радости начались. Впереди у них и разговоры, и труды. Долгая жизнь впереди.