You took my hope

– Джонхён-хён! Обычно спокойный Ли, бежит и запрыгивает на парня со спины, обнимая и улыбаясь как дурак. Пакостить он всегда любил, хотя бы потому что всё его пакости приходились на Джонхёна. Но тот всегда был добр к нему и снисходителен, чем макнэ и пользовался. На семейной съёмке, той, где только Ки, Минхо, Онью, Джонхён и Тэмин, где только для них, где на долгую память, и где больно так, что душа расстаётся с телом, которое не выдерживает той жгучей боли в груди и там, где-то глубоко внутри, где раньше играла нежная мелодия любви, сейчас громко рвутся фибры души, в сопровождении монотонной токкаты и фуги ре минор, сначала натягивась подобно струне, а затем, рвётся...да так, что отдаётся во всём теле болевыми импульсами. Тэмин привык жить с ними, просто дожидаясь, когда порвётся эта чёртова последняя нить, последняя связь, когда больно не будет и останется лишь ничем не заполнимая пустота. Чонин всегда рядом, всегда подставит плечо и свою желетку для слёз уставшего друга, всегда даст подзатыльник на его "я в порядке", пока глаза, такие чистые и почти безжизненные наполняются влагой, а потом прижмёт к себе и назовёт идиотом, заботливо поглаживая по волосам и мысленно мечтая о спасении друга. Чонин собой залечивает раны, но не то чтобы удачно, как если положить подорожник, и не то чтобы это нужно, но он не сдаётся, снова и снова связывает эти нити. Ким знает, что лучше Ли выльет всё здесь и сейчас, чем останется наедине с собой и будет капать эту яму, наполняя её лишь горечью и обидой. Да, ему обидно, что его Джонхён так поступил. Он считает, что думая так, сможет скорее расстаться с прошлым и идти вперёд не оглядываясь назад, а не ползти на стертых в кровь коленях и расцарапанных локтях, ощущая как меняется весь внутренний мир и холод одолевает тело. Звонкий смех друзей заполняет тихую, погружённую в мрак комнату и глухой звон эхом привычно бьёт по ушам, одновременно ломая тело изнутри. Два. Выдернув шнур приставки из розетки, так как пульт найти не вышло, парень вернулся обратно и откинулся на спинку дивана, закрывая глаза. Сегодня его день рождения, разве нет? А что делает он? Никто не знает, где он и с кем. Он просто исчезает, по крупинкам, по сантиметрам тканей. Вдох. В горле стоит твёрдый ком. Под потяжелевшими веками уже собрались горячие слёзы. Пухлые губы зашевелились. – Скажи мне честно...насколько тебе одиноко?.. Голос хриплый, осевший из-за громких криков в подушку сегодняшним вечером, когда не было произнесено ни слова, только крики, выражающие все мысли и соединяющие их воедино. – Скажи мне честно...Ты же знаешь, что так не может больше продолжаться... Сглотнув, он сжимает ладони в кулаки, стискивая зубы и вздрагивая. В голову словно ввинчивают гвозди, надавливая и вкручивая. Один. – Как долго ты был одинок?..Мне тяжело смотреть в глаза собственному отражению... Мне... Мне... Мне...