Since the day I left you I hear your voice in every sound Since the day I left you I see your face in every crowd It won't go away Hurts — Blind.
— Чему вы научили ребёнка, иди… — Нет! Не повторяй это слово! — Жан зажал возмущённой Саше рот ладонью. Та закатила глаза и несильно куснула Кирштайна за ладонь. Тот руку не убрал. — Слушай, мы знаем, что накосячили, ругаясь в присутствии Криса. — Мы забыли, что он стоит рядом! — безуспешно пытался оправдаться Конни, потому что будущая миссис Кирштайн была настроена решительно. Саша ущипнула жениха, и тот от неожиданности выпустил её из объятий. — А больше вы ничего не забыли? — обманчиво-ласковым тоном поинтересовалась девушка, скрещивая руки на груди. — Голову, например? — Саша, пожалуйста, я тебя умоляю, ничего не говори Микасе! — Конни рухнул на колени и вцепился пальцами в коричневую юбку Браус. — Она же убьёт нас! — Жан тоже опустился на колени, но взял любимую за руку. Саша закатила глаза. — И вот с этим идиотом я собираюсь связать свою жизнь? — обратилась Саша к небу, подняв голову. — Ладно, будем надеяться, что Крис это слово не запомнил. Вставайте с коленей, ну что вы, в самом деле. — Мы говорили, что ты — чудо? — Жан и Конни одновременно поднялись на ноги и обняли Сашу с двух сторон. Браус со вздохом сдалась и позволила себе улыбнуться. — Говорили, но вы это говорите тогда, когда натворите чего-нибудь. Ладно, идём, Крис, я куплю тебе бук… Секундочку, куда он делся? — Здесь же был, — Жан нахмурился и принялся озираться по сторонам. — Спал в тени дерева. — Нам хана, — Спрингер побелел на глазах, отпуская Сашу и начиная осматривать местность. — Еб… — Конни!***
Маленького Криса привлекла красивая бабочка — фиолетовая, с яркими вкраплениями. Армин показывал ему много бабочек, но такой мальчишка ещё не видел. Поэтому под шумок и удрал с поляны, где оставил Сашу, Жана и Конни. Чьи-то сильные мужские руки подхватили его тогда, когда Крис собирался окунуться в реку. Он смешно начал барахтаться в воздухе, дёргая ногами. — Мы собрались в плавание, молодой человек? — Армин поудобнее перехватил Кристофера и развернул его к себе, смотря в большие и любознательные зелёные глаза. — Вода ещё холодная. — Дядя Армин, — Кристофер просиял и прижался к Арлерту, хватаясь пальцами за ткань его белой рубашки, — ты так незаметно подошёл! Я не услышал! «Незаметно подходит у нас Леви», — усмехнувшись, вспомнил Армин, когда Саша и Криста решили взять лошадей после отбоя и устроить небольшое дружеское соревнование. Подкравшийся со спины Леви и вкрадчиво поинтересовавшийся, что они делают, в планы девушек не входил. — Дай угадаю — ты опять проснулся раньше мамы, убежал и наткнулся на Жана с Конни? — Армин отошёл от воды, попутно поправляя ворот нежно-голубой рубашки Кристофера. Рубашку, кстати, привезла ему Криста, пройдя по лучшим магазинам с одеждой в городе. Сколько бы Микаса не возмущалась и не просила баловать ребёнка, Криста всё равно не сдавалась и поступала так, как считала нужным. Кристофер купался во внимании и заботе. С самого своего рождения и по сей день. У Саши и Жана, которые только ещё собирались пожениться спустя столько лет после знакомства, детей пока в планах не было; Конни не был любителем серьёзных отношений, но был любителем свободы, а у Армина, недавно расставшегося с Энни, не было никакого желания бросаться на поиски любви и обзаводиться детьми. Что касается Ханджи, то она и Леви воспитывали дочку, но ещё за детьми не собирались, решив остановиться на одном ребёнке. Но Кристофер, пусть и не был их единственным ребёнком, но был первенцем. И за это его, пожалуй, все и тискали. С Армином Крису нравилось проводить время больше всего. Начитанный, спокойный и жутко интересный — такие люди очень привлекали Кристофера. Может, конечно, ещё дело было в том, что только Армин мог вызвать улыбку на губах Микасы. Красивую такую улыбку. Крису нравилось, как мама улыбалась — искренне и тепло, когда в гостях был Арлерт. С Сашей и Жаном ему тоже было хорошо. Когда они отправлялись в столицу, пользуясь заслуженными выходными, то обязательно брали с собой Кристофера и отправлялись в цирк или на ярмарку. Микаса и здесь пыталась заверить друзей, что так часто таскать Криса в столицу не нужно. — Может, вы хотите побыть наедине, а тут ребёнок, — Микаса нахмурилась, смотря на развешивающую белье Сашу. — У меня такое ощущение, что я вам его навязываю. — Прекрати, Микаса, — Саша покачала головой и укоризненно посмотрела на подругу. — Никто никому никого не навязывает. Мы — взрослые люди, сказать можем, если неудобно. А нам удобно. И потом, я всегда искала себе товарища, — она улыбнулась. — Ну, знаешь, купить сахарную вату или посетить аттракцион. Крис в этом плане идеален. А Жан слишком серьёзен. Командир он и на отдыхе командир. И Микаса нехотя согласилась. — А как… — глаза Кристофера, и без того большие, стали ещё больше. — Вопли ищущих тебя Конни, Саши и Жана слышны по всей округе, — Армин улыбнулся Кристоферу. — Идём домой? — Там мама спит. — А мы тихо.***
Ветер трепал белые занавески и шевелил открытые нараспашку окна. С улицы доносился щебет птиц, и где-то отдаленно слышались голоса тренировавшихся новобранцев, которые наверняка получали от Леви. Микаса не понимала людей, которые летом вставали и под утро закрывали окна, чтобы не слышать звуки, доносящиеся с улиц. Она не могла спать с закрытыми окнами — становилось душно, а ещё Микасе нравилось то, что она слышала снаружи. Всё это стало частью её жизни, даже теперь спокойной, и отказаться было выше сил. Она, Армин и Кристофер жили в небольшом, но уютном двухэтажном доме. Армин занял спальню на втором этаже, оставив Микасе и Крису большую по размеру спальню на первом. Микаса и не возражала — у неё сердце каждый раз обливалось кровью, когда она видела Кристофера рядом с лестницей. Воображение работало отлично и подбрасывало такие картинки, что Аккерман хватала сына и утаскивала его прочь от ступенек. Все называли это «материнским инстинктом» и умилялись. Микаса ругалась на себя и называла это «идиотизмом», потому что так трястись над ребёнком могла только она. Но ничего не могла с собой поделать. Она проснулась только тогда, когда кровать с другой стороны прогнулась под весом. Не с первого раза открыла глаза и не до конца проснувшаяся посмотрела на улыбавшегося во весь рот Кристофера, державшего в руках наливное красное яблоко. — Это тебе, мам, — Крис пододвинулся поближе к Микасе и протянул ей яблоко. Микаса взяла его, покрутила в руке, отложила на прикроватный столик и притянула Криса к себе, прижимая его к груди. Тот обнял маму в ответ, скользя маленькими ладошками по чёрной короткой шёлковой ночнушке. — Спасибо, — она поцеловала его в макушку, пахнувшую абрикосовым шампунем (которым их стабильно обеспечивала Криста), и прикрыла глаза. — Ты не против, если мы ещё немного полежим? — Ты устала? — Немного, — отозвалась Микаса, смотря сыну в глаза. Кристофер был совершенно не её копией. Многие воспринимали её как няню, а не как маму, что вызвало забавную путаницу и реакцию людей. Эти зелёные глаза, цвета крыжовника, каштановая взъерошенная копна волос и любопытство — это он унаследовал явно не от неё. От неё Крису достался изгиб носа, спокойный характер и любовь к черешне. На этом их родство заканчивалось. Утомлённый утренним приключением и прогулкой с Армином, Кристофер быстро заснул. Микаса поглаживала сына по спине, пока его дыхание не выровнялось, а затем, аккуратно освободив затёкшую руку, на которой и спал сын, села, подтягивая колени к груди. Прошло почти пять лет с момента его появления, а она всё никак не могла поверить, что малыш — плоть от её плоти, кровь от её крови. Каждый раз, когда она смотрела на него, Микаса не верила, что это — её сын, что она стала мамой. Ей казалось, что все было словно вчера. Тяжёлое, прерывистое дыхание, задранное платье, обнажавшее длинные ноги, скомканная простыня и нежелание отстраняться, желание обладать целиком и полностью. Она помнила, как вздрогнула, когда Эрен накрыл её губы своими, приподнимая голову Микасы пальцами за подбородок. Помнила, как торопливо расстегивала платье трясущимися руками, а Эрен улыбался, наблюдая за ней. Помнила, как ей было хорошо, когда он заполнил её всю. До краёв. Помнила, как вцепилась пальцами ему в лопатки, поджимая пальцы на ногах, а Эрен вцепился зубами ей в выпирающую ключицу. Помнила… Помнила, как проснулась на следующий день была пуста. Лишь записка с аккуратным и единственным «Прости» на соседней подушке. Помнила, как спустя несколько недель прибежала к Армину и упала перед ним на колени, закрывая лицо ладонями и говоря, что, кажется, совершила большую ошибку, намекая на Эрена. — Вы что, тайно поженились? — поинтересовался Армин, хватая Микасу за необычайно холодные пальцы и помогая ей подняться. — Или ты от него… — Да. Взволнованно и отрывисто, а ещё, кажется, это было приправлено порцией слёз. Арлерт прижал её к себе, решив, что успеет выразить все свои эмоции позже, вечером и в комнате, когда он будет один. — Мы справимся, слышишь? — он провел ладонью по коротко стриженным волосам Микасы, которая начала дрожать в его руках. — Ты… Может, мы всё-таки поставим Эрена в известность? — Нет! — вскрикнула Микаса, поднимая голову и смотря потрясенному её криком Армину в глаза. Дрожь в руках она унять так и не смогла. — Только не это! Прошу тебя, нет! Эрен ни за что не должен об этом узнать! — Но он же узнает, когда вернётся. Не лучше ли… — Пожалуйста, Армин, — в её голосе было столько мольбы, что Арлерт сдался. — Мам, а ты куда? — в реальность её вернул голос проснувшегося Кристофера. Он проспал полчаса, а затем проснулся, не почувствовав тепла мамы. Он поднял голову от подушки, наблюдая за тем, как мама застёгивала сзади длинную юбку бежевого цвета. — Мы идём в столовую, медвежонок, — Аккерман повернулась к сыну, поправляя ворот белой рубашки и закатывая рукава. Кристофер закивал и слез с кровати, подходя к маме. Мама всегда казалась ему красивой. В любой ситуации. Вот и сейчас, она возвышалась над ним красивая и статная, а ещё худая настолько, что рёбра просматривались сквозь кожу. Это же мама. Она всегда самая-самая. И только она могла называть его так ласково — «Медвежонок». — К этим идиотам? Расчёска выпала из рук Микасы. — Что?***
— Он такой счастливый, — протянула Микаса, смотря на то, как Саша играется с Жаном и уворачивается от него, потому что он пытался схватить её за длинную и густую косу. Саша поддавалась, и Жан смеялся, когда, схватив её за косу, она изворачивалась и принималась покрывать поцелуями его лицо. — Как мало нужно человеку для счастья, — усмехнулся Армин, перелистывая страницу книги. Склонив голову к Микасе, он посмотрел на неё. — Выглядишь взволнованной. — Подумала о том, что Крис очень похож на него. — Конечно, похож, твой ребёнок же не от соседа. Или от Конни, — запыхавшийся Жан плюхнулся на траву рядом с Микасой, усмехаясь. — Кстати, если бы от Конни, тоже был бы лысым? — Какой ты тактичный, Жан, — Армин покачал головой. — С годами совершенно не поменялся. — А ты у нас какой сострадательный, Армин, — не остался в долгу Кирштайн. — Постоянно носишься с Кристофером. Он что, твой ребёнок? У вас всё-таки что-то было? — Ещё одно слово, Жан, и я тебя ударю, — пообещала ему Микаса, поворачиваясь и сверкая серыми глазами. — Будет у тебя не предсвадебный мандраж, а синяк. — Какая ты жестокая… — Они вернулись! — раздался истошный крик Конни. — Ханджи и Леви вернулись! Жан и Армин тут же вскочили на ноги. Микаса торопливо поднялась следом, оборачиваясь, чтобы позвать сына. — Крис, идём… Но Криса не было. Аккерман тут же вцепилась Армину в рубашку. — Что? — Арлерт обернулся. — Крис опять убежал. Что за ребёнок, никогда не может и пяти минут посидеть… — её сердце начало ныть. Перед глазами Микасы мелькали картинки, услужливо подкинутые воображением. — Что случилось? — к их разговору присоединился и Жан. Окинув поляну взглядом, он всё понял. — Опять убежал? — Саша взяла Кирштайна за руку и нахмурилась. — Микаса, не переживай, далеко уйти не мог. И здесь нет реки или оврага, ничего себе не сломает. Но Микаса уже не слушала. Она бежала по направлению к дороге, на которую уже успел выбежать Кристофер несколькими минутами ранее, и молилась, чтобы он не попал под повозку или лошадь. Юбка путалась под ногами, и Микаса несколько раз чуть не споткнулась. Она зажмурилась и приложила руку козырьком к глазам, чтобы хоть что-то увидеть вдали. И увидела. — Крис! — закричала Микаса, замечая вдали знакомую каштановую макушку. — Стой, я… — и тут же замерла на месте, врастая ногами в землю. Потому что Кристофер стоял рядом с Эреном. Эрен крепко держал его за руку. Подбежавшие Саша, Жан и Армин остановились позади девушки, с нескрываемым на лицах потрясением смотря на вернувшегося Йегера. — Микаса… — Эрен! — и не было почти пяти лет отсутствия, не было единственной ночи, проведённой вместе. И не было записки. Ничего не было. Была лишь любовь. Всепоглощающая и разрывающая сердце на мелкие кусочки. — Микаса! — Эрен выпустил руку сына и бросился к Аккерман. Микаса очнулась от ступора и бросилась ему навстречу. Она подумала, что так быстро никогда ещё в своей жизни не бегала (даже когда уворачивалась от титанов). Он обнял её за талию и закружил, вдыхая такой забытый и любимый запах. Затем, поставив на землю, обхватил лицо ладонями и поцеловал. — Эрен… Ты… — Прости, прошу, прости, — тихо произнёс он ей на ухо, продолжая прижимать к себе. — Крис… — Знаю, — Эрен отстранился и вытер кончиками пальцев слезы на щеках Аккерман. — Я догадывался, что могло быть потом, когда я оставил тебя. — Прости, что не сказала, — она прикусила нижнюю губу. — Я… — Каким же идиотом я был, когда оставил тебя. Микаса, я… — Тише, — Микаса слабо улыбнулась и прижала палец к его губам. — Теперь ты дома. Ты вернулся домой, Эрен. Потому что дом был там, где была она. И Эрен понял это тогда, когда вновь увидел её.