Шанс

Заходящее солнце оказалось перечеркнуто надвое темной полосой облаков. Прибрежный ветер задувал в лицо, и, закрыв глаза, можно было представить, что мы все еще там, тогда, давно, летим и не собираемся падать. Закрыв глаза, можно многое представить, и я теперь так и живу — закрыв глаза. Так проще, понятнее и совсем не страшно. Знаешь, я все еще продолжаю бояться. Чего, зачем, я не знаю. Все, что было можно потерять, мы уже потеряли, даже себя, так чего же бояться? Наверное, я неисправим. Ты скажешь: все изменилось. Мы изменились. А я отвечу: ты прав. Ты прав, Эрен, прав, как никогда. Этот ветер, задувающий в лицо, совсем не тот, что был там, в стенах — он соленый и свежий. Это солнце намного ярче и больше, чем нам казалось раньше. Да и мы совсем другие люди. И даже мой излюбленный фокус — «закрой глаза и не увидишь» — не помогает. Потому что все изменилось. Но ты ошибаешься. Ты никогда этого не поймешь, ты всегда идешь вперед и никогда, ни на одну секунду, ты не остановишься, просто чтобы понять, чтобы увидеть. Чтобы оглянуться назад и кругом. Ты весь там, впереди. Ты всегда был таким, Эрен. Громкий крик пролетающей чайки. Чайки — такие забавные птицы. Оньянкопон рассказывал как-то, что в чаек переселились души моряков, погибших в морской бездне, и их крики — это крики утопленников. Жуткая история, рассказанная с полуулыбкой. Никто, кроме Саши и Конни, не поверил в эти рассказы, но ребятам понравилось. Мне и тебе, и Микасе. Нам всем. Тогда мы улыбались. Тогда мы могли жить. Я скучаю по этим временам. Мы снова здесь, мы снова на этом берегу. Но теперь, все иначе. Теперь, это не просто пустынный берег, это самый настоящий порт. Тогда нас было много, а сегодня только двое. Нам столько нужно обсудить, но мы молчим, потому что оба знаем все, что можем сказать друг другу. Все, до последнего слова. Или мне по-прежнему хочется в это верить. Руки сами обхватывают колени, и я смотрю вдаль, за горизонт, туда, где небо сливается с океаном, туда, где живут наши враги, так похожие на нас, туда, куда устремлен твой взгляд и весь ты. И однажды, поверь, ты снова достигнешь того берега. Но не загонишь ли ты себя в этой безумной скачке к известной неизвестности, как загоняют всадники своих коней? Ведь тебе осталось не так много из положенных тринадцати лет. Твои силы истощаются. Наш век короток, а ты продолжаешь упорно это игнорировать и все так же, не оглядываясь, несешься вперед. Я устал. Я устал убеждать тебя, Зое, капитана, марлийцев, Микасу и самого себя. Убеждать во всех этих разных бессмысленных вещах. Я не командор Смит и никогда им не смогу стать. Идти до конца, несмотря ни на что? Нет. Моя мечта, наша мечта, она исполнилась. А нужно ли что-то большее? Тебе — да. А мне? Не знаю. Я живу лишь потому, что этого хотите вы. Вы, мои дорогие, милые, столь близкие, а ныне столь далекие, друзья. Мне давно уже плевать на человечество, которое когда-то я так отчаянно хотел спасти. Это человечество проживет и без нас. Но ты, Эрен, продолжаешь идти вперед, нарушая все возможные законы логики и человечности. Ты продолжаешь бороться, а потому боремся и мы. Ты этого не замечаешь, но это так. Здесь удивительно красивые закаты. А вода теплая и соленая. Как мы и думали, но только лучше, не правда ли? И снова ты отрываешь взгляд от горизонта, от той далекой манящей линии, и поворачиваешься ко мне, как в тот день. Ты смотришь совсем иначе, ты выглядишь совсем иначе. А живешь также. И ты улыбаешься, впервые за очень-очень долгое время. Улыбаешься глазами и одними уголками губ. Мне кажется, ты разучился улыбаться нормально. Но мне хватает и этого. Мы все еще друзья, мы были ими всегда, мы остаемся ими и останемся навсегда, что бы ни случилось. — Идем? — спрашиваешь ты. — Идем, — отвечаю я. Мы — два огонька, горящие звездами в вечности. Мы — часть истории, но про нас не напишут книг и о нас не станут рассказывать детям. Ведь мы — чудовища, которых нужно истребить. Мы живы только потому, что есть другие такие чудовища, как ты и я, и их тоже нужно убить. И сделать это можем только мы. И мы почти завершили свою миссию. Но оба мы знаем, как, впрочем, и все здесь, на Парадизе, что нашей миссии не суждено будет завершиться. Другие люди оказались быстрее и предприимчивее. А мы, навсегда застряв в одном и том же времени, так и не успели стать вровень с ними. И когда приходит время, когда настает тот самый решающий миг последнего нашего боя и все вновь смотрят на меня с надеждой на очередной глупый план, который всех спасет, я говорю, но говорю не то, что нужно. Им не спастись, да и незачем их спасать. И я говорю, а они верят мне, ведь Армин никогда не врет. И только ты знаешь, что я умею врать, но ты молчишь и отворачиваешься. Тебе нет никакого дела: ты уверен в том, что можешь сам, без чьей-либо помощи, справиться со всеми нашими врагами. Ты всегда был таким, Эрен. И, глядя, на командора и капитана, я понимаю: не ты один не ищешь во мне надежды. Эти двое знают: ни ты, ни я, ни они не спасут нас. Они все поняли. И они полностью согласны. Они одобряют мои действия, отдавая свой молчаливый приказ. Я не имел права. Но знаешь, Эрен, я очень устал думать о том, что хорошо, что плохо и на что я имею права, а на что нет. Мне все равно. Да, вот такой вот я великий гуманист — Армин Арлерт. Нас мало, нас чертовски мало, и помощь не успеет к нам подоспеть. Так пусть они останутся жить, в конце концов, мы всегда знали, что не умрем своей смертью. Мы клялись сердцем, и мы исполним клятву. Лучше умереть в бою. Я уверен, никто из ребят не возразил бы на это. У нас, как всегда, нет ни единого шанса. Мы настолько привыкли к поражениям, но сегодня мы не проиграем. Мы умрем, но никогда не проиграем. Перед нами сильный враг. У него есть технологии. У нас есть лошади и наши УПМ. У нас есть талант и мы сами. Мы не успели разобраться в их мире, не успели их догнать. Но кто сказал, что демонов с острова Парадиз так легко убить? Ах, да. Еще есть мы с тобой, Эрен. Ты не думаешь и легко режешь руку маленьким кинжалом. Ты обращаешься в титана. А я несусь вперед, следуя своему безумному плану, должному убить нас всех. Строй уже давно нарушен, и ребята оказались отделены друг от друга. Зажаты в угол. Я закрываю глаза. Ветер бьет в лицо, и можно представить, что ничего нет, что мы все еще там, тогда, давно, не в этой жизни. Сегодня все должно закончиться, и мне совсем не страшно. Я же почти всесилен. Как иронично. Когда знаешь, что тебя практически невозможно убить, становишься особенно уязвим. Но не в моем случае. Я вижу смерти всех моих товарищей, снова и снова, но я сам этого хотел. Я сам решил, что так будет лучше. Я вижу капитана, уничтожившего несчетное количество врагов и, наконец, подстреленного каким-то метким стрелком, падающего, словно большая изломанная птица. Яркий зеленый плащ, когда-то так покоривший нас, теперь в последний раз ловит ветер. Я вижу, как сразу после этого у нашего неунывающего командора опускаются руки, и она упускает момент. Я вижу Микасу, я вижу Жана… Но я ничего не чувствую. Нам это свойственно. Мы же монстры. С тобой было также, верно, Эрен? Я всегда был не особо талантлив на практике. Но я и ты, мы непобедимы для них. Как убить того, кто даже может отрастить отрубленную конечность? Главное не давать им добраться до спины, шеи и головы. Я отпускаю всего себя. Я никогда не умел ненавидеть так яростно, как это делал ты. Но я умел мстить. И я делаю это со всем энтузиазмом, со всей страстью, на которую я вообще могу быть способен. И в отчаянном высоком прыжке-полете, я цепляюсь за тебя тросами. У меня нет ракетниц или пистолетов. У меня есть только последних два клинка. Но хрупкая сталь ломается, и я остаюсь безоружен. И тогда я делаю то, что так давно хотел сделать. Я падаю. А небо такое яркое. Безмерно-синий цвет, и ни одного облака. И ты снова оборачиваешься, и я улавливаю в твоих огромных, горящих зеленым пламенем глазах страх. Ты наконец-то оглянулся. Ты понял и увидел. И я рад. Я закрываю глаза. Со мной ничего не случится. Так я думаю. Что может случиться с Колоссальным титаном? И я ошибаюсь. Не все дураки в этом мире. Конечно, они знали, куда нужно бить. Все, что я успеваю понять: умирать совсем не страшно. Ну что ж. Я прожил хорошую жизнь. С меня довольно. Я не успел сказать «Прощай».

***

— Армин? Армин! Ты, что оглох? Моргнув, я оглядываюсь кругом. Дорога… Эрен. Какие-то степи или прерии. Непонимающе смотрю на друга. Мне казалось, мы были где-то не здесь. И что это с ним? — Эй! — трясет он рукой перед моим лицом. — Ты что, уснул? Веселый смеющийся взгляд, задорная улыбка, растрепанные короткие волосы, футболка, рюкзак… Точно. В самом деле, чего это я? На солнце что ли перегрелся? Улыбаюсь. Все хорошо. — Вот так-то лучше, — удовлетворенно хмыкает Эрен. И тут же спрашивает: — Ты хоть слышал, что я сейчас сказал? Пытаюсь что-то вспомнить. Голова идет кругом, как будто я откуда-то долго-долго падал. Странно, я не знаю, не помню, ничего из того, о чем мы тут болтали. — Эрен, прости… — Ну да! Опять ты в облаках витал! Эрен такой смешной. Я не в облаках витал, я, может быть, план продумывал. План: «Доберись до океана». Но я не обижаюсь, зачем? Напротив, я смеюсь. Ведь мы смогли пройти уже половину пути. Там, в конце, нас ждет Микаса, уехавшая к морю как нормальный человек, а не автостопом. Мы почти добрались, почти пересекли материк, почти исполнили свою мечту. Мы смеемся и улыбаемся, и как же может быть иначе? У нас есть общее прошлое, веселое настоящее и яркое светлое будущее. И в этом году мы исполним свою мечту детства: пересечем материк от океана до океана, а потом мы придумаем что-нибудь еще. Ведь ты всегда стремишься вперед, Эрен, а я всегда поддержу тебя, ведь мы друзья, всегда ими были, есть и будем. И вот мы ловим проезжающую машину, водитель которой — парень, нашего примерно возраста, с весьма хамской манерой поведения. И ты ругаешься с ним, и мы снова оказываемся брошены непонятно где, но я счастлив. А ветер бьет в лицо, и я закрываю глаза.