***
Выставка открывается слишком поздно для этого города, впрочем закрывается она тоже рановато, но для Чонина даже 9 часов работы выставки слишком много. Он просто не видит смысла подстраиваться подо всех и делать выставку с самого утра до позднего вечера — кому надо, тот найдет время и придет, а кому не надо даже заморачиваться не будут. От увеличения количества ненужных посетителей количество проданных картин не увеличится. - Грацио, Чонин, грацио! - слышит недалеко от собственного уха громкие восхищения одного из спонсоров и организаторов выставки, - белисимо, сеньор! Ваш стиль и уникальное видение обратной стороны жизни набирает все большую аудиторию! Браво, браво! - Не думаю, что мои творения заслуживают такой обильной похвалы, - устало отзывается Ким, нехотя поворачиваясь к ухоженному и одетому с иголочки спонсору лицом, - неужели вас так потрясает смысл, таящийся в моих картинах? - А как же, сеньор-э! Мамма мия, я никогда не видел столь успокаивающих картин. Хватает одного взгляда на ваше творение как весь стресс и напряжение уходят! Вместо любого отдыха лишь секундный взгляд — и все, снова можно работать! Белисимо, сеньор-э! Чонин вздыхает, оставляя восхищение спонсора без ответа. Он разворачивается на пятках и под непонимающий взгляд уходит вглубь выставочного зала. Что же он делает не так? Неужели люди действительно такие помешанные на работе трудоголики, что не видят в картинах Чонина безысходности и уныния? Неужели его серые, невзрачные и абсолютно блеклые картины успокаивают людей? Неужели его намеки на негативные эмоции в этих картинах действительно никто не понимает? Неужели никто не в силах его понять? Он проходит мимо толп и снующих туда-сюда людей, которые даже не замечают автора всех этих картин на его же выставке. Он видит, как люди становятся счастливее от одного взгляда на серые краски, видит, как их плечи расслабляются и в глазах появляется бывалый блеск и азарт. Он слышит тихие восхищения и комментарии на самых различных языках, причем часть из них явно из более западной части материка, нежели Корея. И он действительно не понимает, что люди нашли в его картинах и, самое главное — как. Чонин подходит к своему последнему полотну, на котором изображена персона, безмятежно лежащая на диване и убивающая себя сигаретами. Диван, да и сам человек практически сливаются со стеной, границы едва видны в легких тенях. Плавные переходы едва цепляют взгляд, кажется, что полотно полностью закрашено одним цветом. Ким приходит к выводу, что не понимает собственные картины. Он трет штрих-код на задней части шеи и вздыхает, когда слышит приближающиеся шаги. - Господин Ким, у меня к вам есть вопрос. Чонин оглядывается и видит миловидного парня азиатской внешности в строгом костюме, с уложенными волосами и даже легким макияжем. По акценту художник мог предложить, что незнакомец прилетел из Китая, но оставлял эту мысль лишь в качестве предположения, пока не будет полностью уверен в этом. - Конечно, с кем имею дело? - Ох, простите мне мое невежество, Лу Хань, модель и натурщик, очень давно интересуюсь вашим творчеством. И, собственно, хотел бы приобрести некоторые ваши картины. Если хотите, можем пойти в какое-нибудь кафе и обсудить все детали за чашечкой кофе. Чонин с легким удивлением осмотрел парня с ног до головы и отметил, что обычно столь стильно одетые люди не снимают своих костюмов даже на ночь, чтобы не тратить время, которое можно потратить на работу, на сборы. А тут его приглашают на чашечку кофе в кафе, явно не собираюсь торопиться куда-либо. От этого у Кима немного путаются мысли, потому что он не понимает, насколько важен вопрос. - Я, в принципе, не против, но разве вы никуда не спешите? Наверняка у вас есть дела, которые не потерпят, чтобы их отодвигали на второй план, - Чонин ерошит свои черные волосы и вопросительно смотрит на Ханя, не имея даже малого представления о том, что ему может ответить этот парень. - Да ладно вам, я из Китая только ради вас сюда летел. Если дела и появятся, они могут подождать — картины для меня сейчас гораздо важнее. Легкая улыбка сбивает Чонина с толку окончательно и он от удивления даже слегка приоткрывает рот, не веря тому, что слышит. - И вам не жалко своего времени? - выдает Ким, наплевав на то, что, возможно, это было не совсем тактично с его стороны. - А чего его должно быть жалко? Я трачу его на важный для меня вопрос. А торопиться все равно ни к чему, мы ж завтра не умираем, чтобы сегодня все успеть. Ну так что, вы согласны? Чонин в ответ громко сглатывает и от шока лишь кивает головой, не имея возможности выдавить из себя хоть слово.***
- Боже, Чонин, чем же тебя так этот парень удивил, что ты хлебаешь как не в себя? Чонин в ответ только громко стучит некогда полным стаканом о барную стойку. - Ты так сопьешься, - Чанель, что сидит буквально на соседнем стуле, придерживает одной рукой Кима за плечо, а другой забирает у него стакан, чтобы больше не тянуло на выпивание алкоголя залпом, - ну расскажи уже хоть что-нибудь про этого натурщика. Что тебя так шокировало хоть? Он перед тобой танец живота танцевал что ли? - Да какой к черту танец живота, хен, - заплетающимся языком бубнит Ким, облокачиваясь о стойку хватаясь за голову, - этот китаец словно вообще безработный. Он никуда не спешил, словно ему в жизни ничего не предначертано, но при этом из него так и хлещет уверенность и желание жить. - И в чем проблема? - непонимающе спрашивает Пак, отпивая немного виски из своего стакана. - В том, что я не понимаю его, хен. В нашем мире без мечты и цели в жизни вообще никто даже не существует. Просто невозможно не думать о будущем и своих делах даже одну секунду, понимаешь? Ты рождаешься с определенным предназначением и обязан найти смысл жизни, иначе просто напросто умрешь. Разве не так? Бармен приносит им новых напитков и Чанель не успевает забрать стакан Кима — тот отпивает больше половины за раз и едва удерживается на стуле, не говоря уже о том, чтобы сесть ровно. - Слушай, мы с тобой со школы общаемся, разве не так? Ты хоть когда-нибудь видел, чтобы я как пришибленный носился туда-сюда и обратно, лишь бы успеть все сделать? - Чанель пытается заглянуть Киму в глаза, но тот закрывает лицо руками и в ответ просто мотает головой, - ну вот и все! Не все же с шилом в заднице существуют. Есть и вполне адекватные люди, которые нашли свой смысл жизни и при этом ведут себя расслабленно. Паранойя не обязательная черта целеустремленного человека. Чонин тяжело вздыхает и пытается хоть немного упорядочить свои мысли. Он всегда отказывался от беготни и спешки, переходя на сторону нейтральную, но, как оказалось, был таким же, как и остальные. Он думал, что выбрал «обратную сторону жизни», которую видят в его картинах деловые люди и спешащие мечтатели, но он, почему-то, даже не искал другого выхода. Его устраивала нейтральность и отсутствие красок. Его устраивала монотонность и серость будней, одиночество и тишина. Может тогда и не стоит ничего искать, раз все устраивает? - Я бы кстати сказал, что это не мы с этим китайцем отдельный случай, а ты самый настоящий нонсенс. - С чего бы это? - поднимает голову Ким, пытаясь сфокусировать взгляд на своем друге. - Тебе хочется жить? - в лоб спрашивает Чанель, отпивая из стакана с таким видом, словно он спросил про погоду на улице. - Не знаю, - с неуверенностью отвечает Чонин, не желая предугадывать, к чему ведет Пак. - Ты нашел свое предназначение? - Ну такое. - Ты стремишься к какой-нибудь цели? - Ну вообще нет… Чонин слышит как с каждым ответом его голос становится все неувереннее и тише, чувствует, как внутри что-то сжимается от собственной честности. Причем от честности не перед Чанелем, а, прежде всего, перед самим собой. - Это и удивительно. При всем при этом ты все еще жив, хотя по твоим же словам ты должен быть мертв. Не так ли? Чонин касается штрих-кода на шее и потирает его, задумываясь. В их мире иначе никак — ты либо стремишься к чему-то и обретаешь смысл жизни, либо умираешь, исчезая из мира бесследно. Именно поэтому государства так сильно вкладываются в развитие психотерапии, а родители очень ответственно относятся к воспитанию ребенка. Если ребенок или взрослый потеряет смысл жизни или вовсе не обретет его, то умрет. Если человек потеряет желание жить, то исчезнет. Просто потому что этот мир не нуждается в безмотивационных людях, которые способны лишь на существование. А тут Чонин, который просто существует, плывя по течению, находясь буквально на грани между жизнью и желанием бросить все к чертям и повеситься. И при этом что-то все равно держит его в этом мире. Но что?***
Чонин продает Лухану 8 картин и уже дома смотрит на чемодан денег, не веря своим глазам. В этом чемодане сотни тысяч, и, сказать честно, Ким не ожидал, что у Ханя есть столько. Он вообще ни на что не надеялся, когда прямо в выставочном зале дал Лу самому установить сумму, которую тот готов заплатить за картины. Обошлось без торгов и через минуту Чонин наблюдал, как его творения погружают в чужую машину. - Восемьсот тысяч… - шепчет Ким себе под нос, хватаясь за голову. Он подобные суммы раньше только при продаже антиквариата слышал, а лично даже четверти не видел, не то, что в руках держать. Словно желая проверить, не обманули ли его, он, щелкая замками, открывает чемодан. Крупные купюры, перевязанные резинками в небольшие пачки, ровно лежат одна на другой в несколько рядов. - Господи, восемьсот тысяч… - словно в бреду повторяет Чонин, зачесывая волосы назад обеими руками и вытирая со лба непроступивший, но отчего-то ощущаемый пот. Он по очереди достает каждую и пересчитывает сумму, по началу даже проверяя каждую купюру на подлинность. Когда он почти дошел до дна, то нашел визитку с именем китайца и номером мобильного. Он вертит ее в руках и долго и пристально смотрит на нее, вглядываясь в каждую букву и цифру. - Лу Хань… - шепчет себе под нос Чонин и поднимается с дивана, проходя в рабочую комнату. Он осматривает каждый набросок, каждую незаконченную работу и понимает, что путается в них — все одинаковые. Он вновь читает имя, написанное на визитке, и хмурится, переводя взгляд на полотна. - Неужели людям это нравится? - Ким складывает руки на груди, и на секунду задумывается, - ну раз хвалят и приходят на выставки, значит нравится. Доволен ли я этим? - он поднимает первую попавшуюся картину и внимательно рассматривает ее, пытаясь разглядеть, где заканчивается стена и начинается голова человека, - вроде да. Хотя… Чонин ставит картину на место и трет пальцами переносицу, пытаясь сосредоточиться. - Так, я успешен, я занимаюсь единственным, что умею делать, и это, скорее всего, мое предназначение — рисовать. Я нашел свой смысл жизни. Но сама жизнь меня не устраивает. Он вздыхает и выходит из комнаты, садясь на пол ровно посередине комнаты. - Чанель всем доволен. Он любит музыку, он пишет музыку, он зарабатывает на музыке, он знаменит и успешен, а так же его полностью устраивает то, чем он занимается. Чем от него отличаюсь я? Чонин вновь вглядывается в визитку и задумывается на пару секунд, почесывая затылок. Он вспоминает свои картины, то, как вдохновляется, как заставляет себя делать то, что по идее ему должно нравиться. - Я люблю рисовать. Но у меня нет желания. Либо эти две вещи противоречат друг другу, либо я идиот, - он падает на спину и распластывается звездочкой на полу, - хотя я не пробовал рисовать в других стилях. Я знаю, что умею рисовать такие вещи, но я заставляю себя их рисовать. У Чонина в голове что-то щелкает и он внезапно осознает, что только что сказал. Он резко поднимается и подбегает к телефону, судорожно набирая номер с визитки. Кажется, он никогда в жизни так не подрывался сделать что-то поскорее, не желая упускать и секунды. - Алло? Лу Хань? Это Ким Чонин, художник, у которого ты сегодня покупал картины. Ты говорил, что работаешь натурщиком, так? Не мог бы ты мне попозировать для картины? Я хочу кое-что попробовать. И именно сейчас он, кажется, понял людей, которые так делают каждый день. Он понял, какие они, на самом деле, несчастные. Трудно жить, когда ты каждый день боишься что-то упустить.***
- Давно не виделись, - с усмешкой говорит Хань, стоя у входной двери с небольшой коробочкой из какой-то кафешки и двумя стаканами кофе в картонном подстаканнике. - А это что? - Ким указывает на кофе и пакет, надеясь, что не оторвал парня от чего-то важного. - Я решил по пути в кафешку зайти, купить нам перекусить. Ну и под чашечку кофе любые переговоры идут лучше. Ты ведь хотел обсудить что-то по поводу позирования для тебя, так? И вновь эта обескураживающая улыбка, которая выбивает из Чонина последние адекватные мысли и заставляет теряться в пространстве. - А, да… Да-да, проходи. Я сейчас чайн-… В общем, отнесу все на кухню и достану, если вдруг что нужно, - Чонин забирает у китайца пакет и кофе, пропуская внутрь квартиры, - проходи, не стесняйся, устраивайся, где тебе будет удобно. Лу немного неловко переступает порог чужого дома и закрывает за собой дверь, наблюдая, как Чонин мечется по кухне и не может решить, доставать ему ложки с тарелками на каждого для пирожных или одной хватит. От такой картины Хань не сдерживает смешок, за что получает вопросительный взгляд. - Прости, просто никогда бы не подумал, что художник, который пишет такие картины, будет такой милый и растерянный в жизни. Щеки Кима немного краснеют и он стремится наконец выложить пирожные на тарелку. Пусть на одной будут, не подерутся же они за пирожные. - А такие картины - это какие? - Чонин убирает подстаканник и бумажный пакет подальше, чтобы не мешали, и отодвигает табуретку от стола, без слов приглашая сесть за стол. Хань намек понимает и садится, тут же обхватывая бумажный стакан обеими руками. - Обычные. В них никогда не описывается никакого героизма, каких-то подвигов человеческой или безумной красоты. Они обычные с их простой будничной рутиной, они показывают, что люди могут быть уставшими, грустными, отчаявшимися. К тому же, стоит только посмотреть на любую из картин, как вся боль уходит, словно ее засасывает в эту картину. Хватает одного взгляда, чтобы вспомнить, что уставать и унывать — это нормально, и все проходит. Магия, самая настоящая магия. Чонин покачивает головой, показывая, что внимательно слушает, принимая во внимание чужое мнение. Самое ироничное, что он сам ничего в эти картины не вкладывал, и его всегда забавляло слушать различные версии о том, какой же смысл несут эти картины. Ответ «никакой» явно не устраивал людей, регулярно гоняющихся за смыслом жизни. - Господин Ким, я ведь правильно их понимаю? - спрашивает Лу, отпивая немного кофе. Немного помолчав, Чонин усмехается, откусывая пирожное, чем приводит в ступор гостя. - Ну, по крайней мере, это самая близкая к реальности версия из всех, что я слышал. Но давай сейчас не об этом. Я бы хотел попробовать написать с натуры, то есть с тебя. - Что вы хотели изобразить? - Если бы я знал, сразу начал бы с дела. Но проблема в том, что я никогда не писал с натуры и без понятия, как это делается и для чего. - Тогда зачем вам это? У вас же прекрасные картины и даже собственный стиль. Зачем вам что-то менять? Чонин отодвигает от себя кофе с пирожными и заливисто смеется, заставляя Ханя чувствовать себя неловко. Лу даже на какое-то время забывает дышать от ощущаемой неловкости, пока Чонин не успокаивается и не доедает надкусанное пирожное. - Ровно с такими вопросами я писал картины около трех лет. Сейчас я нашел наконец причину: затем, чтобы найти свой смысл жизни. В искусстве много направлений и просто шагнув в эту область нельзя сформировать свою деятельность. Я создан, чтобы писать картины, но явно не те, что я пишу сейчас. Вот и вся причина. Хань после услышанного раскрывает рот и распахивает глаза, без единого слова уставившись на Кима. Не моргая и в полной тишине он смотрел так около минуты, после чего громко сглотнул и придвинулся к столу. - Так вы… на грани смерти? Чонин вздыхает и грустно улыбается. - Именно так.***
- Не, Хань, дохлый номер. Лу уже час меняет позы, чтобы дать Киму хоть какое-то вдохновение для написания картины. Но какую бы позу китаец ни принимал, Чонин не мог найти смысла описывать ее на картине, потому что это не вызывало у него никаких чувств и эмоций. - Понимаешь, даже то, что я рисую каждый день, я рисую с эмоциями. Негативными, но эмоциями, которые я изображаю на картинах. А здесь вообще пустота. Хань ставит на место вазу и тарелку с пирожными, вздыхая и складывая руки на груди. Он уже не знает, чем может помочь Киму в такой ситуации — все перепробовал, а вдохновить так и не сумел. - Может тебе другую музу найти? Которая тебя бы вдохновляла, чтобы ты любил изображать ее на холсте? - устало выдает китаец, ероша свои блондинистые волосы. - Ты предлагаешь мне влюбиться? - Чонин хмурится и смотрит на Ханя испытывающим взглядом, хотя и осознает, что тому вообще до лампочки, как на него смотрят люди. - Ну как вариант. Ты же сказал, что изображаешь на картинах свои эмоции. Может, тебе их и стоит изображать, но только другие. Любовь, например, или счастье. - Чтобы эмоции изображать, надо для начала их испытывать. Чтобы испытывать любовь или счастье нужно для начала найти смысл жизни, а это сделать у меня не получается. Хань вспоминает, что перед ним человек, находящийся на грани смерти, и ему становится плохо от того, что он никак не может ему помочь. Он кусает губы и мнет пальцами рубашку на плечах, стараясь заставить мозг думать быстрее и результативнее. - Ты-то хоть чего так напрягаешься? Расслабься, не трать нервы по-напрасну, - Чонин откидывается на спинку стула и потягивается, - сейчас сделаем перерыв, доедим пирожные, может что в голову и придет. - А ты, я смотрю, не очень беспокоишься о собственной жизни, - хмыкает блондин, но все равно берет пирожное с тарелки и откусывает от него кусочек, - ты же, вроде как, на грани смерти. Разве тебе не страшно от того, что в любой момент твоя жизнь может прерваться? - Я смертник. Каждый смертник знает свою дату смерти, - спокойно говорит Ким, потирая штрих-код на шее и словно зависая на какое-то время. - И как много времени у тебя осталось? - с сожалением и тоской говорит китаец, теряя последнюю надежду стать помощью для своего любимого художника. - Не знаю. Я не знаю свою дату смерти. Чонин хватается за голову, поникая и абсолютно теряя появившийся на какое-то время азарт. Ему становится уже абсолютно все равно на новые стили. Как раньше жилось было нормально, так почему надо выпендриваться и искать непонятно что? Хань смотрит на Кима и не понимает: тот ему голову дурить пытается или всерьез противоречит себе в каждом предложении? Потому что пока что он даже не понимает, кто такой Чонин и в каком положении он находится. - Ты настолько неопределившийся, что даже не определился, хочешь ты жить или нет, - выдает через некоторое время Лу, доедая пирожное, - кажется, твоя основная проблема в том, что ты не знаешь, что хочешь. У тебя взгляд на жизнь не сформировался, а ты пытаешься предназначение свое найти. Может, сначала в себе разберешься, что тебе от жизни нужно? Чонин поднимает голову и смотрит на Ханя с наворачивающимися на глаза слезами. У того паника от такого взгляда, он тут же бросается к Киму и обнимает его, прижимая к себе и поглаживая по волосам. Он чувствует, как рубашка на его плече намокает от слез, а чужие руки дрожат, слабо обнимая в ответ. - Я устал. Я просто хочу спокойно жить.***
Они общаются довольно близко около месяца, иногда предпринимая попытки найти тот самый стиль, который бы подошел Чонину. И если общение шло прекрасно, то попытки были тщетны — Чонин так и не нашел, к чему он бы хотел стремиться в своей жизни, а точнее не смог сформулировать и до конца определить то, к чему стремится его подсознание. Творческий кризис настал для Чонина внезапно. В один день, когда он хотел проанализировать, что же движет им во время написания картины, он просто не смог сделать ни единого мазка. Он так и застыл с кистью над полотном, не зная, что он хочет изобразить. Нет никакого желания делать хотя бы мазок тем цветом, каким он привык писать то, что обычно чувствует. Сейчас он не чувствует ни тоски, ни уныния. Лишь тревога и паника от безысходности его ситуации. В тот вечер он кричал, обхватывая себя руками, и умолял, чтобы чертова судьба оставила его в покое. Его все это достало. Зачем он вообще пытался изменить свою жизнь, когда ему было вполне нормально и как прежде? Да, его не устраивал негатив, который он испытывал, но сейчас его стало только больше. Раньше он выплескивал все негативные эмоции в картины, теперь он не может даже этого. «Может, сначала в себе разберешься, что тебе от жизни нужно?» Хань как никогда был прав. Чонин просто не знает, чего он хочет. Бессмысленность убивает потенциал и азарт, вдохновение предало талант в поиске более уравновешенного и целеустремленного владельца. Сейчас его может успокоить либо музыка, либо картины, либо он. Тот, чей номер Ким выучил наизусть за весь месяц знакомства. Тот, чьим образом жизни Чонин восхищается. Он достает телефон и набирает уже незаменимый в любой ситуации номер. - Хань? Ты нужен мне. Срочно.***
- Я сначала подумал, что мне показалось, когда почувствовал запах сигарет у тебя в квартире. А оказалось, ты действительно куришь, - Лу усмехается, отмахиваясь от облака дыма, что Чонин выпустил случайно в его сторону, когда повернул голову. - Я так успокаиваюсь обычно. Постигаю дзен, если можно так выразиться. Чонин лежит на диване, удобно устроив голову на коленях китайца. И вот сейчас ему идеально: безмятежно, тихо и спокойно. Когда приходит Лу, жизнь Кима мгновенно становится похожа на водную гладь — такая же ровная и равнодушная к окружающему миру. Наверное, именно это и притянуло Чонина к Ханю, ибо даже с Чанелем он никогда не чувствовал себя настолько умиротворенно. - Ты все время зовешь меня и при этом каждый раз мы ничего не делаем, только едим, разговариваем и валяемся на диване. - Тебе не нравится? В принципе, можем заняться чем-нибудь, я не против, - Ким выпускает очередную порцию дыма и намеревается встать, когда Хань удерживает его за плечо. - Нет, лежи, меня устраивает такое. Просто думал, вдруг тебе неловко куда-то меня звать, а тебе хочется сходить. - Такое времяпровождение для меня самое лучшее. Ничего не беспокоит, не надо никуда спешить, торопиться и времени всегда для всего навалом. Нирвана, - усмехается Чонин, прикрывая глаза и свешивая руку с сигаретой. - Тебе так нравится расслабленность? - Лу запускает пальцы в волосы Кима и под тихое довольное мычание перебирает их. - Просто меня бесит вся эта суматоха, которая творится вокруг. На улице и так жара летняя, а люди все равно бегут, потеют. Никакого отдыха, никакого спокойствия и размеренности. Даже на море никто не летает, сплошное безумие. Хань мягко улыбается и едва заметно кивает головой. Ему это знакомо — сам такой же. Он никогда не понимал постоянно спешащих людей, боящихся упустить хотя бы один миг жизни. У Ханя другой взгляд на мир и другие ценности — ему важно наслаждаться каждым моментом, а для этого его нужно прочувствовать. - И поэтому ты все время зовешь меня? Потому что со мной тебе спокойно? - Не то слово, - Ким тихо мурчит на действия китайца, - я словно в раю. Вот такая жизнь мне нравится. Хань улыбается, а через секунду уже становится серьезным. Чонину нравится спокойная жизнь, безмятежная, но во всех картинах он изображал только негативные эмоции, словно других испытывать не умеет. Типичный образ жизни его раздражает, спешка абсолютно не для него, ровно как заботы и важные дела, и именно это раздражение он и показывал в своих картинах. - Что тебе мешает так жить? Чонин вновь затягивается и поднимает на Лу вопросительный взгляд, показывая, что не понимает смысл вопроса. Тот приподнимает его голову и встает с дивана, стягивая с себя рубашку под еще более непонимающий взгляд. Хань забирает сигарету и, видя, что Чонин хочет возмутиться, тут же хватает его за руку и тянет на себя. - Попробуй изобразить спокойствие. Я попозирую тебе. Давай, Чонин, может, это выход, - он толкает брюнета к рабочей комнате, не слушая никаких возмущений, и, усадив Кима на табуретку перед мольбертом, прислоняется к стене и запрокидывает голову, поднося сигарету к губам. - Не надо точь-в-точь меня срисовывать, просто изобрази меня в своем стиле. Чонин не особо верит в то, что это сработает, но когда он поднимает взгляд на Ханя, то забывает, как дышать. Завораживающее умиротворение пронизывает всю позу китайца, а абсолютно безэмоциональное выражение лица выглядит идеальным и совершенным искусством. Он практически не отрывает взгляд от Ханя, лишь изредка посматривая на мольберт, чтобы посмотреть, что в результате выходит. А выходит у Чонина что-то поистине странное. Он не понимает, что он рисует, серый дым вместе с сероватой стеной выглядят на холсте гораздо мрачнее, нежели в реальности. Безмятежность пропала, вместо нее появилась усталость и безысходность. - Нет, Хань, у меня не получается… - выдыхает Ким, опуская руки. У него даже под вдохновением не получается то, что он задумывал, - чтобы изобразить спокойствие надо его испытать. - Это я и имел в виду, - Лу чуть кашляет, случайно вдохнув дым от сигареты, и подходит ближе к Киму, - спешка тебя бесит, но она тебе и не нужна. Тебе нужно жить в спокойствии и размеренности с легким беспорядком и постоянной безмятежностью. И когда ты начнешь так жить, то сможешь рисовать ту жизнь, которая тебя устраивает. - Хань, я ведь говорил, что нельзя стать счастливым, пока не обретешь смысл жизни… - А может это и есть твой смысл жизни? Чонин открывает рот, чтобы что-то ответить, но совершенно не знает, что именно. Возможно, Хань снова прав и Киму действительно нужно просто успокоиться и жить как ему нравится, сделав это своим смыслом жизни. Но… разве все так просто? - Хань, разве раньше я этого не делал? Я плевал на спешку и жил в полной расслабленности, абсолютно не обращая внимания на чужое мнение. Я так и жил, но меня это не устраивает. Меня продолжает что-то раздражать и то чувство, которое я испытываю лежа у тебя на коленях, я в одиночку достичь не могу. Хань вздыхает и отдает почти дотлевшую сигарету Киму. Как бы логично ни звучали его слова, Чонин прав — просто пожелав, спокойной жизни не получишь. И в результате они вернулись к тому, с чего начали. Единственное, что стало другим — их встречи, которые приносят покой и наслаждение. - Может я тебе нравлюсь? - как бы в шутку спрашивает Хань чисто из любопытства. Чонин несколько секунд думает и пожимает плечами, отвечая на поверхностный вопрос абсолютно серьезно. - Наверное.***
- Ладно, Хань, я, конечно, удивился, когда ты сам мне позвонил, но не ожидал, что ты явишься ко мне в таком виде. Лу стоял на пороге весь взъерошенный с расправленной незастегнутой рубашкой, без куртки и с ремнем в руках — словно опаздывал на работу и просто надел все самое важное, решив поправить все уже в пути. Единственное, что отличало его от опаздывающего работника, это одежда, явно надетая на влажное тело, запуганный взгляд и дрожащие губы. Не услышав ответа, Чонин спешно пропустил китайца внутрь, затолкнул его в душ, сразу выдавая полотенца и доставая из шкафа футболку с бельем. Никаких вторых штанов он не нашел — Ким в них как-то не нуждался никогда, все время в одних и тех же ходит. Да и в целом он не ожидал, что к нему завалится Хань, да еще и в таком виде. Эта ситуация его вообще с толку сбила: он совершенно не знает, что ему сейчас делать. Отнеся одежду, он пару раз сходил из одной комнаты в другую, постоял около ванны на всякий случай, после чего сходил на кухню и поставил чайник. Если Хань замерз, то горячий чай будет очень кстати. Когда уже вымытый и одетый во что имеется Лу сел вместе с Чонином на диван, то не сдержался и уткнулся ему носом в плечо, цепляясь пальцами за плечи. Удивлению Чонина нет предела и он, слегка опешив, обнимает и прижимает к себе китайца. При этом он совершенно не знает, что говорить и нужно ли вообще. Он в такой ситуации вообще впервые — Чанель к нему никогда таким не заявлялся, а больше Ким ни с кем и не общается. - Это заразно? - А? - опомнившись, Чонин чуть наклоняется, чтобы лучше услышать, о чем говорить Хань. - Грань смерти. Это заразно? - поясняет Хань, говоря совсем тихо, почти шепча. - Ну вообще не должно быть… - неуверенно отвечает Ким, удивляясь внезапным вопросам. - Тогда почему? Что я сделал не так? Чонин сначала не понял, о чем говорил Хань, а потом посмотрел на его шею. Такая же метка, как и у него — штрих-код на задней части шеи. Метка смертника, означающая, что человек находится на грани смерти. Но почему Хань? Разве у него не было все нормально? Он ведь выглядел абсолютно уверенным в себе, любящим свою работу, а главное жизнь. Так что же пошло не так? - И ты знаешь дату своей смерти? - Знаю, черт подери, лучше бы не знал. Почему, скажи мне, почему все пошло не так? Голос Ханя стал совсем тихим и Чонин почувствовал, как его пальцы дрожат. Он прижимает к себе Лу сильнее и запускает пальцы в волосы блондина, водя по ним носом и всячески пытаясь помочь хотя бы так — объятиями и заботой, которые он может дать своими руками. В словах он не силен, зато в поддержке тактильной всегда отличался теплотой и чуткостью. - Я ведь просто услышал, как моя девушка разговаривает по телефону с кем-то другим. Я просто услышал, что встречи со мной для нее напрасная трата времени. Я просто услышал, что она хочет успеть со всеми… Шепот, смешанный с бредом, Чонина немного пугает, ведь он никогда не интересовался личной жизнью китайца, его всегда устраивало и то, как они мирно проводили время в тишине. То, что у Лу есть девушка, для него та еще новость, но спрашивать об этом он сейчас уж точно не будет. Пусть лучше его рот будет на замке, пока Хань сам не попросит о чем-нибудь. - А потом я увидел в зеркале метку и каким-то образом в мою память врезалась дата смерти. Неужели это из-за нее, Чонин? Неужели моим смыслом жизни была эта женщина? Чонин приподнимает блондина и сажает его себе на колени, чтобы тому не нужно было скручивать позвоночник, чтобы обнимать Кима. Он гладит Ханя по плечам и спине, перебирает пряди и пытается успокоить, кусая собственные губы от испытываемой боли, появившейся из-за сочувствия и переживания. Ему впервые за долгое время страшно — так же, как было страшно, когда он увидел свою метку. Только сейчас ему не за себя страшно. И из-за этого все еще трагичнее. - Тебе стоит успокоиться, Хань. Не стоит ничего сейчас решать, у тебя еще есть время, чтобы все исправить. - О каком времени ты говоришь, если я знаю, что умру этим летом?! - вскрикивает китаец, отпихивая от себя брюнета и сильно сжимая его плечо. Он смотрит в глаза и Чонин видит ту безысходность и то отчаяние, что некогда испытывал сам. Он проводит ладонью по щеке и разглаживает складки на лбу, появившиеся от сильно нахмуренных бровей. - Вспомни сам: куда спешить, не завтра же умираем. Не завтра же, так? Тогда успокойся и приди в себя. Спешка и суматоха ни к чему не приведут, особенно когда ты не в состоянии нормально думать, - он пересаживает Ханя с коленей на диван и достает ему подушку с пледом, - отдохни, а я пока чай заварю. - Я не хочу чай. Хань хватается за футболку Кима и слабо тянет того на себя, жестом прося вернуться обратно. Чонин садится рядом и вновь обнимает, чувствуя, как чужие руки хватаются за его плечи. Он кидает подушку к подлокотнику и удачно приземляется на нее головой, когда ложится на диван и закидывает на него ноги, укладывая китайца рядом с собой. Теперь, когда Хань посапывает у Чонина на плече, нет ничего удивительного, что блондин пришел именно сюда, ведь именно с этой же целью он часто звонил ему и просил приехать. Лу часто спасал его от стресса и паники, успокаивал и дарил покой. Нет ничего удивительного в том, что Ханю тоже это понадобилось, ровно как нет ничего странного в том, что, первым делом, он начал искать покой здесь. И правильно сделал. Потому что успокоиться можно только там, где время замедляется, позволяя вдохнуть полной грудью и на некоторое время забыть, что нужно куда-то спешить.***
После того случая Хань почти каждый день приходил к Чонину и просто был с ним в одной квартире. Они ничего толком не делали, только ели, разговаривали и валялись на диване, иногда, когда Хань оставался на ночь, они еще и спали на одном диване, ибо больше спать вообще негде. Им обоим было спокойно рядом друг с другом, а больше и не нужно было. Девушка Ханя оказалась типичной поехавшей с синдромом вечно опаздывающего человека. Мало того, ее смыслом жизни, кажется, было переспать со всем, кем только можно, но по словам Ханя, она такая, потому что пытается «все успеть до замужества». Смысл жизни имеется, но с таким смыслом лучше даже не существовать. Жаль, объяснить ей это не удается никому и Хань в этом так же не преуспел. Чонин привычно валяется на диване, пуская кольца табачного дыма. Теперешняя жизнь устраивает его гораздо больше предыдущей, но все равно не до конца. Встречи с Ханем его заметно успокаивают, приводя общее состояние в стабильное, а бытовые заботы не раздражают и иногда даже приносят удовольствие. Но эффект от этих встреч временный — спустя какое-то время Чонин обязательно начинает нуждаться в новой дозе присутствия китайца. То, что метка не пропала, говорит о том, что нужно думать, что же из себя представляет его смысл жизни и как его достичь. И самое проблемное тут то, что эти два вопроса нужно решать одновременно — по отдельности слишком много вариантов, которые далеко не все могут даже быть близкими к истине. Хань определенно положительно влияет на поиски: Ким хоть и не вернул себе былое вдохновение, но зато не раздражается при каждой редкой попытке создать шедевр. Он чувствует, что маленькими шажками он приближается к своей цели. - У тебя было открыто, ничего страшного? Чонин даже не смотрит на вошедшего Ханя — просто хлопает по дивану рядом с собой, вновь затягиваясь. Лу не надо лишних слов и разрешений — он просто садится рядом, позволяя Киму уложить голову себе на колени. И снова они молчат без какого-либо желания прерывать тишину — поначалу. Впрочем, так начиналась любая их встреча. - Она меня достала, - все же прерывает тишину Хань, говоря с таким лицом, словно он рассказывает о погоде. - Опять гнет про свои права и личную свободу? - Чонин проводит тыльной стороной ладони по щеке блондина и спускается ею на плечо, оглаживая шею. - А так же утверждает что имеет полное право гулять с другими мужиками, пока мы не состоим в официальных отношениях, - голос китайца становится мягче от действий брюнета, что совершенно не сочеталось со смысл сказанных им фраз. - Официальные отношения? - Это те, которые подтверждены официальной бумажкой, - усмехается блондин, запуская пятерню в волосы Кима и перебирая пряди под тихое мурчание в перерывах между выпускаемыми клубами дыма. - Я, конечно, дико извиняюсь, но вы бы хоть дверь закрывали что ли. Чонин от услышанного резко подрывается и едва не падает с дивана, а Хань застывает с удивленным выражением лица и поднятыми руками. Едва Ким вглядывается в вошедшего, он шипит и садится обратно на диван. - Хен, ты чего так внезапно? - Да хотел просто завалиться, ну да ладно, - он ставит рюкзак к стенке и по звону, приглушенному плотной тканью, становится понятно, с какими намерениями Пак вообще пришел сюда. Он садится на диван рядом с блондином и протягивает тому руку, - Пак Чанель, музыкант, композитор, друг детства этого творца современного искусства. - Лу Хань, модель, натурщик, друг Чонина… - неуверенно и все еще с легким удивлением говорит блондин, пожимая протянутую руку. - Друг? Я думал, вы встречаетесь. Чонин закашлялся, услышав слова Пака, а Хань не нашел в себе силы скрыть смущение, проявляющееся легким румянцем на щеках. Они переглядываются, отчего только больше смущаются, не зная, куда себя деть. - Черт, хен, просто доставай уже, что принес, - Ким резко поднимается и открывает окно, выкидывая в него сигарету. Чанель пожимает плечами и достает из рюкзака бутылки пива, виски и джина, выставляя их в ровненький рядочек перед диваном. Лу, неуспевший оправиться после смущения, в шоке смотрит на количество бутылок и невольно вспоминает, что Чанель не рассчитывал на троих. - Вы выпьете это все? - почти шепотом спрашивает Хань, по правде говоря, не особо желая знать ответ. - Ну ты же нам поможешь? Только не говори, что ты не пьешь. Хотя я в любом случае тебя заставлю. Блондин вздыхает, считая, что молчание сейчас будет самым красноречивым ответом.***
Хань просыпается с удивительной легкостью в теле и болью в голове. Он лежит на удивительно удобной и теплой, словно созданной под его голову подушке, иногда вздымающейся и опускающейся обратно. Что-то очень теплое настойчиво прижимает его к подушке, не желая отпускать, а еще Хань умудрился обвить ногами то, на чем сейчас лежит. Впрочем, подушка чертовски теплая и пахнет горьким шоколадом с примесью джина и виски. Странная подушка в общем. - Проснулся? - говорит подушка голосом Чонина и китаец поднимает сонный взгляд, различая брюнета в предмете, на котором он спал. Не отметить восхитительное удобство подкаченной смуглой груди во время сна Лу не смог, - как себя чувствуешь? - Голова болит… - бормочет под нос блондин, утыкаясь носом в плечо. - До аптечки дойдешь? Хань мотает головой, после чего поворачивает голову и поднимает жалостливый взгляд, умоляющий не менять позу, но просящий придумать что-нибудь для решения проблемы. Чонин вздыхает и поднимается, но, уже намереваясь отправиться за таблетками, чувствует, как его слабо тянут обратно. Недолго думая, Ким берет китайца на руки и несёт на кухню, где, усадив Лу на столешницу, несколько минут ищет нужное лекарство и наливает в стакан воду, после чего ставит все на стол и, усадив блондина на колени, вручает все тому в руки. - Нет, ну хватит уже скрываться. Просто скажите, что встречаетесь, хватит мне мозги пудрить, - Чанель, явившийся на кухню в одном полотенце на бедрах и сушащий еще одним волосы, одним своим выражением лица показывает, как ему все эти тактильные милости уже надоели. - У него есть девушка, - спокойно отвечает брюнет, укладывая голову Ханя себе на плечо. - Не очень похоже так-то. Он заваливается к тебе домой без предупреждения, валяется с тобой на диване, позволяет лежать на коленях, сидит на твоих, еще и ходит по дому в твоих вещах, - хмыкает Пак, наливая себе воды и залпом выпивая весь стакан. - Слышу это от того, кто шастает по моей квартире в одном полотенце, - усмехается Ким, чувствуя, как Хань обвивает его шею руками, стараясь прижаться как можно ближе. Горячее дыхание, щекочущее кожу, заставляет Чонина кусать губы. Пак смотрит на разворачивающуюся картину и удивляется, как много Ким позволяет блондину. - Он все еще пьян? - Наверное, - Чонин запускает пальцы в волосы Ханя и перебирает пряди, слыша в ответ довольное мычание. - Тебе не кажется, что… - Чанель, не делай мне еще больнее. Теперь Пак осознал, почему на все подколки на тему отношений Чонин отвечал серьезно, только сейчас он осознал, почему тот не может отказать слишком наглому китайцу и позволяет тому чуть ли не все. Он очень хорошо знает Кима и сейчас он выглядит равнодушно и с виду спокойно, а на самом деле душит себя эмоциями, испытываемыми изнутри. Если бы не характер, он рыдал бы уже навзрыд, просто не может сам себе позволить такого. И Пак кусает губы, осознавая тяжесть, которую сейчас испытывает Ким. - Ты же знаешь, что ему будет легче, потому что он не вспомнит? - Я знаю, Чанель. Знаю.***
Чонин устал от всего. Ему кажется, что не важно, что он будет делать, вряд ли получится изменить к лучшему хоть что-то. Его смысл жизни так и не прояснился, а способы его достижения и вовсе не ясны. Киму надоела постоянная погоня за идеальностью. Его вполне устраивает и то, как он ощущает себя сейчас. От дыма сигарет гостиную накрыла пелена, квартира словно находится в вечном горьком тумане. При этом самого Чонина это нисколько не останавливало — он продолжал дымить и не отказывал себе в сигаретах. Когда звучит звонок в дверь, брюнет лениво поднимается с дивана и направляется к входной двери. Картина по ту сторону порога его совершенно не удивляет: там стоит Хань собственной персоной, поэтому Ким тут же отступает назад, давая возможность войти внутрь. Только китаец этой возможностью не пользуется — он продолжает стоять там же, где и остановился. Не сводя несколько секунд выжидающего взгляда, Чонин все-таки не выдерживает. - Почему? - коротко, но строго спрашивает брюнет, не двигаясь с места. - Я счастлив, что познакомился с тобой, Чонин. Ким хмурится, потому что с подобных фраз начинаются беседы, которые не сулят ничего хорошего. - Что же случилось? - У меня осталось совсем мало времени. Опять это время. Сколько можно? Чонин скоро начнет проклинать одно только существование временного потока, на котором все так помешаны. Мог бы, уничтожил бы раз и навсегда, чтобы все были счастливы. - Я пойму если ты не придешь, но все же считаю должным пригласить тебя. Все будет довольно быстро и вечером, никаких торжеств и громких слов — сделаем скромно и максимально формально, а из украшений только твои картины. Вся важная информация в приглашении, - китаец протягивает конверт и Чонин принимает его, но открывает далеко не сразу. Он несколько секунд смотрит на блондина тяжелым, испытывающим взглядом, и только после этого достает содержимое конверта. - Прости меня. Я трус, я не могу так расслаблено жить, когда нахожусь на грани смерти. Я слишком хочу жить. Такое ощущение, как будто Чонин не хочет. Словно ему вообще плевать на то, что он, между прочим, тоже смертник. Как будто это не Хань помогал определить смысл жизни, с таким огнем в глазах предлагая новые варианты для решения проблемы. - Уходи. Прекрати мне делать с каждой секундой все больнее. Хань открывает рот в надежде ответить что-то и тянет руку к чужому лицу, желая провести по нему в последний раз рукой, но одергивает себя и, прежде чем уйти, бросает тихое «прости». Чонин достает содержимое конверта и сжимает в руках тонкий картон. Спустя несколько секунд его руки дрожат, а аккуратно выведенные буквы начинают размываться от капающих слез. «Уважаемый Ким Чонин! Рады пригласить вас на церемонию бракосочетания!» И дата события, что врезается в память как последний день его жизни.***
- Я же говорил, вам надо было встречаться. - Еще одна неуместная шутка, и я сам сделаю из тебя смертника! Задымленная гостиная уже не удивляет подвыпивших друзей детства. Стоящие в ряд бутылки с прошлого раза, витающая безысходность и общий вид помещения полностью подходит под траурное настроение. Чонин разве что в качестве музыки еще похоронный марш не включил для большего драматизма и трагичности. - Почему ты его не остановил? - Чанель отпивает виски и расплывающимся взглядом наблюдает, как при потрясывании стакана бултыхается лед в алкоголе. - Чтобы убить его своим собственничеством, не дав сбыться смыслу жизни? У меня никогда не было подобного желания. Чонин глубоко затягивается и выпускает новый клуб дыма. Ему очень хочется верить, что это просто дурацкий сон, в котором все неправильно и не так, как должно быть на самом деле. Ему очень хочется верить, что это хотя бы была идиотская шутка, подобные которой очень любит отпускать Чанель. Все, что угодно, лишь бы не реальность. Потому что нельзя так жестоко. - Получается, что ты в любом случае умрешь, не важно, с кем останется Хань: с тобой или с бабой. В первом случае ты умрешь, потому что убийство не является твоим смыслом жизни, а во втором потому что ты что-то умудрился упустить и это что-то наверняка связано с твоим китайцем. Пак допивает свой напиток и подливает себе еще, не особо заботясь о том, что будет на следующее утро после такого количества алкоголя. Под градусом у Чанеля гораздо лучше работает часть мозга, отвечающая за идеи и философские мысли. А сейчас эти вещи нужны как никогда. - Получается, что так. - Тогда зачем тебе продлевать жизнь, если от твоего решения все равно ничего не изменится? Сегодня ты умрешь или чуть позже — для судьбы разницы же никакой нет, а держать безмотивационного человека, способного лишь на существование, абсолютно бессмысленно, разве нет? Чонин откидывается на диван, запрокидывая голову и вглядываясь в потолок. Несмотря на всю логичность слов Чанеля, они совершенно разнятся с реальностью. Не то, чтобы он сомневался в словах друга, но подобное несовпадение говорит, что они где-то ошиблись. - Тогда получается, что в одном из случаев ты не умрешь, а значит, перестанешь быть смертником. - Мой смысл жизни заключается в Лу Хане? Даже учитывая то, что смертником я стал еще задолго до знакомства с ним? - Возможно не конкретно с ним, но с чем-то, что с ним связано или ассоциируется. - Логично. Когда Чонин говорит о логичности, он подразумевает их пьяную логику, немного поплывшую и деформированную под градусом алкоголя. Поразительно, но как бы абсурдно ни звучали иногда их размышления, они всегда доходят до истинного вывода. - К тому же ты сказал, что узнал свою дату смерти, когда прочитал приглашение на свадьбу, так что эти две вещи точно связаны. Я бы даже сказал, что свадьба будет причиной твоей смерти, - Чанель выпивает залпом очередной стакан и громко стучит им об пол. Ким задумывается на пару секунд, переваривая все сказанное Паком, и затягивается в очередной раз. - И что ты мне предлагаешь? - Ммм… сорвать свадьбу? - Я прям вижу, как после такого подвига Хань побежит ко мне в объятия. Он был серьезно настроен, говоря про свадьбу, так что он, возможно, после такого меня даже возненавидит. - Тогда нужно вынудить его самому сорвать свадьбу. - Раз ты такой умный, скажи мне пожалуйста, каким образом ты собираешься это сделать? Чанель слегка обижается и фыркает. Он пытается думать, как бы решить эту нелегкую задачу, в отличие от уже смирившегося со своей участью Чонина. И, с одной стороны, Паку его жалко, потому что это действительно тяжело и больно, а с другой очень хочется дать пинка, чтобы сделал хоть что-то для спасения собственной жизни. - Знаешь, если он достаточно образованный, думаю, то ты сможешь промыть ему мозги и убедить, что он творит какую-то дичь. Ким горько усмехается и выпивает свой виски до дна, после чего распластывается на полу, докуривая сигарету. Предложение Чанеля само по себе неплохое, потому что Хань не дурак, он думать умеет, а значит сможет воспринять слова Чонина так, как нужно. Разве что нужно подумать, что вообще говорить. Обычного «тебе это не нужно» здесь явно не прокатит. И почему в жизни всегда так сложно? - А может ну нафиг это? - тихо бормочет Чонин, абсолютно погрузившись в безнадежность и тлен. Чанель смотрит на него едва фокусирующимся взглядом и хмурится. Вот чего он точно не хочет, так это хоронить собственного друга. Ему от этого совсем радостно не будет. И даже если у Кима больше и нет толком друзей, кроме Лу и Пака, это не значит, что он не заслуживает превращения из смертника в обычного человека. - Чонин. - М? - Время уходит, лето заканчивается, жизнь твоя тратится на ерунду, и другой жизни у тебя, между прочим, нет, ты в курсе? Ким кусает губы и закрывает глаза. Он вспоминает моменты их с Ханем знакомства, когда они только повстречались, когда они впервые молчали у Чонина дома, когда они впервые спали вместе на диване и когда после первой совместной вписки блондин горячо дышал ему в шею. Он вспоминает эту умиротворенность, безмятежность и покой, которые они испытывали только находясь вдвоем. Они действительно нужны друг другу. Другого быть не может. - Я попробую. Мне все равно терять уже нечего.***
Черный костюм, как будто на похороны, скромный букет ромашек и приглашение на свадьбу — вот и все, что представляет из себя Чонин на чужом празднике. Все как и описывал Хань: гостей немного, никакого торжества, а из украшений ровно 8 картин, которые были куплены китайцем на следующий день после открытия выставки. Никто даже не разговаривает громко, сразу находясь в зале для бракосочетания, наскоро сделанном из навеса, пластиковых стульев и стойки регистратора брака. Видимо, молодожены решили не тратиться сильно на мероприятие и устроили все на скорую руку на свежем воздухе, чтобы не волноваться по поводу аренды и уборки территории. И пока гости собираются в импровизированном зале, каждый из молодоженов готовится в своей индивидуальной палатке. Проследив, кто из гостей в какую палатку заходит и насколько, Чонин вскоре вычисляет палатку Ханя — там все время тихо и ни один из гостей не задерживается надолго, в то время как из палатки невесты доносится смех и женские разговоры. Ким направляется к палатке мужа и, прежде чем зайти внутрь, делает несколько глубоких вдохов. Китаец сидит спиной ко входу и не двигается, никак не реагируя на то, что к нему кто-то пришел. Сгорбившийся и невзрачный, он не выглядит счастливым, хотя Ким удивился бы, если было наоборот — все-таки, Лу недолюбливал свою девушку. Чонин собирается с духом и подходит ближе, мягко кладя руку на плечо блондину. Он наклоняется и встречает ответный взгляд. Глаза напротив наивно удивленные, растроганные и печальные, и буквально в следующую секунду Хань уже висит на шее Кима. - Я уже и не надеялся, что ты придешь, - шепчет блондин, проводя носом по шее Чонина и получая в ответ крепкие объятия. - Я пришел забрать тебя отсюда. Хань ослабляет объятия, а потом и вовсе отстраняется, непонимающе смотря на Кима. - Забрать? В каком смысле? - В прямом. Я хочу забрать тебя с этой свадьбы. - Ты с ума сошел? Я ведь тогда потеряю смысл жизни! - Хань отходит еще дальше, смотря запуганно и враждебно, словно ощутив подвох или предательство. - Хань, неужели ты действительно хочешь жить с таким смыслом жизни? Неужели он тебя устраивает? Даже если ты будешь жить вечно, неужели тебе захочется проводить эту вечность вот с этим? - Чонин пальцем показывает в сторону палатки невесты и чуть ли не скалится от того, насколько ему противно даже упоминать девушку. - Я тебе говорил, что она не такая идиотка, какой кажется на первый взгляд. Хань хмурится и его уверенности в собственных действиях Чонин может только позавидовать. Ким кусает губы и начинает перебирать в голове заранее подготовленные аргументы, которые просто обязаны сработать — просто нет другого выхода. Если это не сработает, то точно умирать придется — он потеряет доверие самого любимого человека. - Ей не ты важен. Ей важно только то, что у нее будет эта чертова бумажка с твоей подписью и она будет крутить тобой как захочет! - Это я с ней встречаюсь и я лучше знаю, что она будет со мной делать после свадьбы. - Хань, не важно, что она делает, ты всегда искал покой, которого никогда не было в доме. Она все время суетится, она спешит, она помешанная на времени, Хань! Это я знаю, потому что каждый раз ты приходил ко мне. Я видел тебя в такие моменты. И это я тебе помогал, а не она. - Что ты хочешь от меня?! Чонин видит, что загнал Ханя в угол. Видит обреченный взгляд, полный безысходности. И он наверняка будет чувствовать себя жутко виноватым за все, что заставил испытать в эти моменты, но конкретно сейчас это шанс достучаться до разума. - Я хочу, чтобы ты не жалел. Жизнь у тебя всего одна. И даже если она будет очень короткой, проживи ее так, чтобы до последнего оставаться счастливым. Хань мгновенно меняется в лице — он тут же становится запутанным, потерянным и застигнутым врасплох. Чонин знает, что сейчас он может молчать — от него больше ничего не зависит, блондин должен сам сделать свой выбор. И он наблюдает, как быстро меняются состояния китайца — за минуту он из потерянного и загнанного в угол зверька превращается в задумчивого, но уже уверенного человека. Еще через пару мгновений он становится серьезным, а через пару секунд вовсе улыбается. - Впервые вижу, чтобы со свадьбы крали не невесту, а жениха. Чонин с легкостью выдыхает и крепко обнимает Ханя, целуя того в губы. Они долго не могут оторваться друг от друга, но вскоре блондин отстраняется и прикладывает палец к губам Кима. - У нас немного времени. И здесь я находиться больше не хочу. Уходим? - А… как же картины? Хань сначала удивляется, а потом кусает губы. Точно, картины, которые он купил по бешеной цене, их же просто так со свадьбы не заберешь, особенно когда хочешь с нее сбежать. Он сначала хмурится, а потом ухмыляется. - Но ты же нарисуешь мне новые? Чонин подобного выпада не ожидает, что заставляет опешить на несколько секунд. Такой стороны Ханя он еще не видел, но от этого становится только интереснее. Потому что такая сторона блондина ему тоже чертовски нравится. - Обязательно. *** Эпилог - Мы снова занимаемся тем же, чем и обычно, - бормочет Хань, лежа на груди у Кима, вырисовывая пальцами неведомые узоры на смуглой коже. - Тебя что-то не устраивает? - спокойно спрашивает Чонин без какого-либо намека на раздражение или недовольство. Какие могут быть негативные эмоции, когда он с Лу наедине, в полной безмятежности и спокойствии? - Наоборот, я рад, что все именно так, как прежде, - улыбается блондин и проводит кончиком носа по груди до ключицы. Чонин проводит пальцами по скуле китайца и, приподняв его лицо за подбородок, мягко целует в губы. - Не именно так, а лучше. Этим вечером они выключили свои телефоны и закрыли двери на все замки, чтобы никто не посмел им помешать. Они хотели посвятить весь остаток дня исключительно друг другу, не заботясь ни о времени, ни о мирских заботах, ни о том, что случится завтра. Они очень долго лежат, как обычно, в тишине, прерываясь на мягкие касания и поцелуи. Идиллия. Они не замечают, как начинает светать. Сначала они оба ничего не понимают, а потом Чонин подрывается и встает напротив окна, не веря своим глазам — наступает новый день. А он живой, стоит в своей квартире, обливаемый лучами восходящего солнца. - Чонин… Твоя метка, она… исчезла… Ким подрывается и, не сдерживая порыв счастья, берет блондина на руки и страстно целует в губы, кружась по всей комнате. Хань не может устоять перед таким порывом — обнимает за шею и отвечает на поцелуй с не меньшим напором, вкладывая все чувства, которые он испытывает по отношению к брюнету. Спустя пару минут они все же прерываются и Чонин ставит Ханя на пол, крепко обнимая его и прижимая к себе, застывая. Несколько секунд молчания прерываются, когда Чонин внезапно отстраняется и берет лицо Ханя в свои ладони. - Твоей тоже нет. Хань, мы больше не смертники, - шепчет он в его губы и мягко целует, получая поцелуи в ответ. - Но у тебя же смысл жизни связан с рисованием, разве нет? - Хань смотрит выжидающе и пытливым любопытством, явно желая понять, что происходит. - Оказалось, что мне все время нужен был покой. Я это заметил, когда ты у меня остался однажды. Сейчас даже покажу. Он уходит в свою мастерскую и через минуту возвращается с картиной, абсолютно непохожей на другие. Он нарисовал ее, когда Хань рано уснул на диване в одной футболке, а солнце только садилось, украшая лицо китайца золотом и бронзой, заставляя кожу сиять. И Чонину внезапно захотелось это запечатлеть на холсте. Только вот серые краски никак не могли бы передать всего сияния, поэтому пришлось открыть практически новую, едва тронутую упаковку красок, в которой находились подходящие цвета. И тогда он осознал, что такие краски ему нравятся. Что ему нравится, когда тени более насыщенные, когда границы более четкие, а изгибы тела не такие плавные. Ему нравится, и при этом на ней нет ни безумия красоты, ни пафоса героизма, ни трагичности бедствия. - Меня вдохновил в тот день покой, который я ощущал сам и который видел в тебе. И тогда я понял, что мой смысл жизни заключается далеко не в искусстве. Картины это так, способ самовыражения. Но до конца понять, что мне нужно, я смог лишь недавно. Хань берет картину в свои руки и не может налюбоваться — ему так нравятся краски, атмосфера и общее спокойствие картины вместе с теплом, которое оно источает. И эта картина не несет в себе ничего специфического или оригинального, но именно поэтому и становится особенной. - А ты сможешь изобразить любовь? - спрашивает Хань, смотря самым наивным взглядом, на который он только способен. - Любовь к тебе? Блондин тихо смеется, за что получает непонимающий взгляд. Он вновь смотрит на картину, а после переводит взгляд на уже яркое золотое солнце, освещающее новый день. Он слышит, как начинают гудеть первые машины, работать рекламы, громко разговаривать люди. Он видит, как загораются первые яркие вывести, а в окнах загорается свет. Город просыпается ото сна, начиная свою бурную деятельность, в которой нет места для отдыха и перерыва. - Нет, это я чувствую. - Тогда что? - Любовь к жизни. Ведь это то, что заставляет нас идти вперед.