После

На самом деле, сначала я не верил. Понимал, но не верил. Просто не задумывался об этом, или, может, и не хотел задумываться, и не верил. Я и сам этого не осознавал, пока вдруг однажды утром, умываясь, не взглянул в зеркало, и не понял – его больше нет. Ни насмешек, ни подколов, ни постоянного назойливого шума в голове, ни теплого ощущения присутствия – ничего этого больше не будет. Призрачный вор Дарк ушел навсегда. Но легенда еще не умерла. Из всех моих друзей меня смогла понять только Рику – даже мама не поняла, лишь обрадовалась, что такая яркая и таинственная личность, как Дарк, не будет забыта. А Рику… Рику, мое любимое солнышко, она просто улыбнулась – нежно и светло, как умеет только она, и тепло пожелала мне удачи. Она всегда была для меня примером – у нее было потрясающее умение никогда, ни при каких условиях не сдаваться. Я любил это в ней, и мне было немного горько замечать, как сильно они были похожи. Неисправимые оптимисты и авантюристы. Она казалась мне идеальной. Претворить свой план в жизнь было не так уж и трудно: необходимые навыки я приобрел еще в детстве, меня ведь на это и натаскивали. К тому же, после исчезновения Дарка Виз, так же как и Това-чан, никуда не делись и ничуть не изменились, а это значило, что и с крыльями у меня проблем не будет. Я не сомневался, что при необходимости смог бы… смог бы стать им, у меня были для этого все условия. Не хватало единственного – решимости. Я не был в силах занять его место, ведь это было бы настоящим признанием его… смерти? Имел ли я на это право? Смог бы я заставить себя сделать этот шаг? Я знаю, раньше подобное сомнение мне было несвойственно, но в этот раз все было намного сложнее. Я должен был совершенно сломать себя – потому что чувствовал себя предателем. Неожиданное разрешение ситуации мне подсказал человек, которого я не ожидал больше увидеть в своей жизни – да он наверняка и не знал о том, какую услугу мне оказал. Мы с ним даже не встретились лично – его слова передал мне Хиватари-кун на одной из больших перемен. Перехватив меня после урока, он увел нас в одно из тех редких мест в школе, где всегда тихо – тот самый класс, из-за взлома кода на двери в который Сатоши и начал меня подозревать. Намек был предельно ясен – раз нам необходимо было поговорить наедине, это могло значить только одно – разговор предстоял серьезный. Так и было. Оказалось, что в город в очередной раз привезли артефакт. На этот раз он не принадлежал семье Хикари, что не мешало ему быть невероятно опасным. Им оказалась чаша. По легенде она принадлежала правящей фамилии одной из стран Востока. Когда-то их род процветал, но честолюбивый приближенный, как это часто бывает в сказках, устроил дворцовый переворот. Конец был печален – вся семья была убита. Эту чашу, как символ власти и всемогущества, жестокий тиран приказал наполнить кровью каждого из членов этой семьи. Вот только триумфа, ожидаемого им, когда он подносил чашу к губам и делал глоток, не последовало – лишь ужас и пустота наполнили его тело и дух, а до скончания его дней в его голове раздавались крики десятков погубленных им человек. Эта легенда была одной из тех, правдивость которой не была подтверждена, но также не была и опровергнута. Учитывая то, что появившаяся в городе чаша подходила под описание, а завороженные ей люди, испившие из нее, становились безликими, безмолвными тенями, одиноко бродящими по городу, это могло быть правдой. Но неожиданным было не это, а то, что Хиватари пришел не просто сообщить мне об этом инциденте – он от лица своего отца просил о помощи. Просил. О помощи. Конечно же, я согласился. Какой бы дикой ни казалась мне ситуация, и неподъемной – ответственность, которой меня награждал Хиватари-старший своей просьбой, я не мог отказать. И мысли такой не проскользнуло. Даже терзания о том, что это будет моим первым заданием в качестве Дарка, когда самого вора рядом нет, были не настолько ярки, как страх, что десятки людей в этот самый момент могли стать тенями самих себя. Пробраться в музей было на редкость легко и как-то… привычно, что ли. Как будто вернулся в место, в котором ты провел много-много счастливых моментов. Как ностальгия, только много глубже и легче одновременно. Как полет без крыльев и крылья без способности летать. Украсть чашу оказалось достаточно легко, несмотря на то, что я, не изменяя традиции, отправил полиции предупредительное письмо. Уничтожить до краев заполненный чужой болью артефакт было еще легче. Никаких вспышек, искр, звуковых эффектов – лишь тихое шипение плавящегося металла. Мое первое задание было успешно выполнено. Следующая вылазка случилась уже через неделю, а потом еще, и еще, и еще одна, и я заново осознал, что «призрачный вор» - это не только красивая легенда, но и тяжелая работа. Нужно находить общий язык с разбуженными артефактами, сражаться с теми из них, кто окончательно обезумел, спасать людей, и все это – параллельно скрываясь от полиции. Это было тяжело, но я ведь был одним из тех немногих людей, кто доподлинно знал всю необходимость подобных действий и последствия, которые влияние этих произведений искусства могло бы иметь, не будучи остановленным. Призрачный вор – спаситель мира! Никогда раньше об этом не задумывался, хотя понимание этого и не стало для меня неожиданностью. Просто… это было так. Всегда было. На следующий же день я дал обещание Сатоши, что чем смогу – помогу в достижении его цели – собрать все творения семьи Хикари, чтобы они больше никому не смогли причинить вреда. И поклялся самому себе – я сделаю для этого все. Весь следующий год я разрывался между ночной работой и учебой – решил, что школу лучше закончить пораньше – а также пытался поступить в художественный колледж (на это меня сподвиг Сатоши, и все это время я бесконечно благодарен ему за то, что он все-таки смог меня уговорить). Потом осваивался на новом учебном месте, не бросая, впрочем, и воровскую деятельность. Год спустя я сделал Рику предложение, и пребывал в эйфории еще пару месяцев – она согласилась. Еще через полгода мы стали участниками другого праздника – свадьбы Сатоши и Рисы. К слову, в свое время новость о том, что они начали встречаться, сильно удивила меня. Это потом, только через пару месяцев стало понятно, что они просто идеальная пара. И в тот момент, стоя у алтаря, они были до того прекрасны и счастливы (хоть, упрямцы, оба упорно скрывали это), что не поверить в сказку было невозможно. Спустя еще два года у меня родился сын – замечательный рыжий мальчишка. Его задорный характер и бесценное умение слушать (которое, увы, проявлялось не всегда) быстро сделали его любимцем всего квартала еще до того, как он научился говорить. А через год у него появилась сестренка – очаровательная малышка, с головой восполняющая недостаток проблем, так нелепо в свое время не испробованных братом. Наша жизнь была совершенно обычной – ну, какой может быть жизнь призрачного вора и его семьи. Только вот завтра моему сыну исполняется четырнадцать и, как бы ни старался, я не могу запретить себе надеяться… *** Каору вернулся из школы всего пять минут назад, но, черт побери, ему дорого дались эти минуты. Сегодня его отец был особенно требователен – чтобы в пять часов тридцать четыре минуты, не позже и не раньше. В школе про это не знали, так что, вот неожиданность, уроки закончились как всегда, тем самым ничуть не облегчив парню задачу. К тому же, ему пришлось еще немного задержаться – ну не мог же он отказать Сати-чан, когда она неожиданно попросила понести ее сумку. Ох, какая у нее при этом была улыбка! И она даже сказала ему спасибо!.. В итоге, остаток дороги пришлось бежать. Не самое приятное, но бывало и хуже. Дома было все… ну, как обычно. Лазеры, колья, электрический ток… И хоть бы какой подарок ждал в самом конце! Но нет, ничего, лишь шумная болтовня сестренки и странно-напряженный взгляд отца. Только как всегда теплые объятия матери помогли скрасить этот не слишком приятный момент. Потом он поднялся в комнату… и внезапно внутренности его скрутило жаром, а голова наполнилась вязким, белым туманом. Не было даже темноты – только ощущение полной невесомости… *** После ухода Каору в гостиной повисла неуютная тишина, но никто даже не пытался заполнить ее какими-нибудь ничего не значащими разговорами. Все и так понимали - то, что сейчас произойдет наверху, может уничтожить все их надежды или, наоборот, подкрепить их. Больше всех волновался, конечно же, Дайске – он был первым из семьи Нива, кто предположил такую вероятность, и потому был первым, кто, пусть всего на минуту, пусть подсознательно, но поверил – это возможно. И сейчас он не знал, рад ли будет тому, что вообще подумал об этом – или будет проклинать себя до конца своей жизни. Когда со стороны лестницы раздались шаги, Нива весь напрягся, не в силах поверить – они были слишком медленными для его сына. Когда, еще не решаясь повернуться, боковым зрением он ухватил не ярко-рыжие волосы сына, а темный бархат чужих волос – его сердце сорвалось в бешенный скач, и он неожиданно понял, что в горле у него резко пересохло и он совершенно не знает, что сказать. Но когда глубокий и такой родной голос привычно насмешливо произнес: «Ну привет!», слова сами сорвались с губ. Те самые, что Дайске уже никогда не надеялся сказать вслух человеку, изменившему всю его жизнь: - Добро пожаловать домой.