Мальчик-гей

—Жееень? — протягивает Леша, вальяжно развалившись на небольшом диванчике гримерной и залипая в телефоне. До концерта оставалось пару часов, поэтому музыканты решили отдохнуть после долгой дороги. Но не все, Рома с Маусом решили остаться в зале и настроить гитары. Так что тут, в гримерной, находились лишь барабанщик, не отлипающий от своего драгоценного телефона и вокалист, который, судя по всему, решил сожрать все, что им приготовили. Закинув в рот очередной кусочек сыра, блондин с каре вопросительно смотрит на Бочкарева. —А спой что-нибудь. — продолжает Леша, не отрываясь от телефона и что-то быстро печатая. —А? — Женя удивленно хлопает глазами. —Я говорю спой что-нибудь. — повторяет барабанщик, заглядывая в усталые карие глаза собеседника. Из-за плохого сна и вечных разъездов по городам, Женины мешки под глазами, казалось, увеличились вдвое. «Возможно, к концу тура, он сможет уместить в этих мешках свою гитару. А может и не одну.» — мелькает в голове у Леши, от чего он тихо усмехается. —А… — растерянно протягивает вокалист и, чуть привстав, тянется за гитарой. Леша, оторвавшись от телефона, словно завороженный, наблюдает за плавными движениями друга. Женя хватает гитару и садится обратно в кресло, располагая инструмент поудобнее. —Что спеть-то? — спрашивает он, настраивая гитару. —Может… — задумчиво протягивает Бочкарев, уставившись в экран своего телефона. — Что-нибудь, что ассоциируется у тебя со мной? — вновь поднимает глаза на гитариста. Женя загадочно улыбается и начинает наигрывать какую-то мелодию. Леша откладывает в сторону телефон и прикрывает глаза, полностью сосредотачиваясь на музыке. —Смотришь нежно, Ждешь его вниманья, Чувства те же, Но не понимаю Сколько можно жить, Любя украдкой? Очень сложно скрыть Твои повадки, Очень трудно скрыть Мои страданья, Очень-очень-очень Неприличное желанье. Барабанщик открывает один глаз и смотрит на резко остановившегося Женю, который выжидает паузу. Женя глубоко вздыхает и начинает припев: —Мальчик-гей, мальчик-гей, Будь со мной понаглей, От стыда не красней, Мальчик-гей, мальчик-гей… — закончив петь, Мильковский осторожно поднимает взгляд на друга, который, не моргая, уставился на него. Вдруг, неожиданно для Жени, Леша вскакивает с дивана и, преодолевая крутым прыжком препятствие в виде подлокотника, несется прямиком на несчастного вокалиста. Быстро среагировав и скинув гитару, Женя уворачивается от злого Бочкарева и бежит в другую часть комнаты. Увидев на своем пути вешалку, он пытается спрятаться за нее, хоть это и было бесполезно: тут же подбежавший Леша хватает его за рукав куртки. Кое-как, извиваясь, Женя скидывает с себя куртку и, роняя вешалку, несется дальше. Бочкарев сначала смотрит на куртку, оставшуюся у него в руках, потом на давшего деру Мильковского, и, кинув куртку на пол, бежит за ним. И тут, Женя совершает огромную ошибку: решает обернуться и посмотреть, как близка к нему его карма и спотыкается о горшок с фикусом. Бедный фикус, уже и так много повидавший за всю свою недлинную цветочную жизнь, падает на пол. А вместе с ним и зажмурившийся Женя летит целоваться с полом. Но появившийся рядом барабанщик хватает падающего за руку и притягивает к себе. Женя открывает глаза и встречается с ним взглядом. Леша ухмыляется и, держа одной рукой Женю, второй смахивает мешающие объекты со стола. Нарезка и пара каких-то бутылок упали пол, но, судя по звуку, разбились только тарелки с нарезкой. Бокал с вишневым соком, который до этого пил Женя, тоже опрокинулся и вылился на многострадающий пол. Бочкарев кидает Женю на стол и нависает над ним. Мильковский изумленно вскидывает брови и, не удержавшись, кричит: —Аааа, помогите! Насилуют! Леша смеется, словно злая ведьма, и начинает щекотать бедного Женю, который и без того задыхается от смеха. Женя визжит во весь голос и безуспешно пытается отбиться от коварного барабанщика. Но тот и не думает отступать. —Пацаны, что тут… — в гримерку заходит Рома и, кажется, теряет дар речи. Ведь представившаяся ему картина —валяющаяся на полу вешалка, опрокинутый фикус, Женина куртка на полу, разбитые тарелки, разлитый сок и, в конце концов нависший над Мильковским Леша — наталкивают совершенно не на те мысли. —Я, п-пожалуй, позже з-зайду… — после минуты молчания, заикаясь, произносит Булахов и уходит, захлопывая за собой дверь. Женя с Лешей переглядываются, а после заливаются громким и истерическим смехом.