"Поиграем?", или "Потеря учителя - это к счастью".

- Кто так делает? - ворчит Миха, нервно пиная камешки, попадающиеся на пути. – Кто его просил в ночь идти собирать долбанные цветочки? Ему ещё повезло, что ночи сейчас не такие уж и тёмные. Я смеюсь, потому что данная ситуация меня только радует. Наш преподаватель ботаники, практика по которой началась неделю назад в прекрасном месте под названием *Павловская Слобода*, отправился поздно вечером собирать образцы растений и потерялся. И благодаря этому я, наконец, остался наедине со своим парнем. Хотя, можно ли его так назвать, если мы за три недели и парочкой слов не обмолвились? -Что может быть хуже, чем ходить ночью по лесу и лбом считать ветки? – продолжает негодовать парень. – Я мог бы сейчас спать под тёплым одеялом, а тут… -А мне кажется, что уж сейчас-то нервничать не стоит, - начинаю рассуждать я, с улыбкой поглядывая на Колесникова. – Зоология закончилась, ещё неделя ботаники, и мы едем домой. -Ага, - фыркает Миша, потирая в очередной раз ушибленный лоб. – Только вот сразу после практики экзамены. Да и вообще! Какая на хрен практика, если мы потеряли Година??? Мне скучно просто ходить по лесу и… -Поиграем? – ухмыляюсь я, толкая Колесникова к ближайшему дереву. -Совсем сдурел? – шипит парень в ответ, стряхивая со своих плеч мои руки. - Мы тут для дела! Я приподнимаю бровь и тут же её опускаю, всем своим видом показывая, какое именно «дело» меня сейчас интересует. -Ты сам говорил, что тебе скучно, - мурлычу я и облокачиваюсь одной рукой о дерево, а второй провожу от кисти парня до плеча и обратно, чуть царапнув кожу. -Паш, хватит, - начинает сердиться Миша, отталкивает меня в сторону, намереваясь пройти, но я хватаю его за оба запястья и свожу их у него над головой. – Отпусти! -Э-э-э, нет, парень, - качаю я головой, наклоняясь ближе. Миша сразу же напрягается, но я просто утыкаюсь ему носом в шею, втягивая неиспорченный дезодорантом запах, лишь разбавленный ароматом хвои. – Я слишком долго не чувствовал тебя рядом. -Это не моя вина, что мы с тобой в разных группах! – восклицает Колесников, всё ещё дергая руками. -Ты не отвечал на смс-ки. -Потому что я…Ой! Зачем кусаться-то? -Мне сопротивляться бесполезно,- довольно улыбаюсь я и чмокую место укуса. - Поэтому заткнись, и просто…А-а-а, блядь! От неожиданной боли я выпускаю из захвата Миху, а сам сгибаюсь пополам, ели сдерживаясь, чтобы не заплакать. Эта скотина врезал мне коленом между ног, а теперь стоит и довольно лыбится. -Сука, - хриплю я, смаргивая всё-таки выступившие на глазах слёзы. – Ну, как так можно? -Бесполезно сопротивляться, говоришь? Ну-ну, - ухмыляется Колесников. – Запомни, Метисов, я тоже не пальцем деланный. -Но зачем так, чёрт бы тебя подрал? – возмущаюсь я, наконец, выпрямляясь. -Мы пришли искать Година. Значит, мы будем его искать, и я не собираюсь обжиматься с тобой возле каждого дерева, понял? А теперь врубай свой фонарик, и пошли! Глядя на удаляющийся силуэт парня, я чувствую, как обида буквально до краёв заполняет меня. Ну, какого чёрта? За целых три недели мы виделись исключительно на линейках и в столовой. И вот, наконец, появился шанс не просто поговорить, а даже приласкать, обнять, поцеловать. Неужели мне одному было плохо? Неужели только я скучал по нему так, что практически бредил наяву. Устало вздохнув, я включаю фонарик и топаю следом, изредка направляя луч света на спину парня, чтобы не потерять. Через пару минут мне удаётся догнать его, но начинать какой-либо разговор первым в моих планах нет. Лучше я буду следовать за ним обиженной тенью, может до него дойдёт тогда. Стрекотание насекомых, далёкое уханье совы, всё это составляет прекрасную композицию вместе с моими тяжкими вздохами и унылым сопением. И Мишка не выдерживает. -Паш, да ты достал! – восклицает парень, резко разворачиваясь. - У меня такое ощущение, будто мне в затылок дышит маньяк! Нахмурившись, я пинаю какой-то корешок. -Тебе совсем плевать, да? -На что? -На то, что мы не с тобой уже на пару-то не похожи. Когда мы в последний раз нормально разговаривали? Да я уже забыл, что значит целовать тебя! Давай на чистоту. Если не хочешь больше встречаться, если я тебе надоел, и тебе на всё плевать, то давай расстанемся. Прямо здесь и прямо сейчас. -Господи, и откуда только такие мысли, Метисов? – вздыхает Мишаня, потирая ладонью лоб.- Когда я говорил, что хочу расстаться с тобой? -Ты всеми своими действиями это показываешь! Особенно тем, которое чуть не лишило меня радости… в общем, ты понял. -Метисов, я люблю тебя, правда. Больше жизни! Но сейчас нам нужно найти Година, чёрт бы его побрал. -Да что ты заладил: Годин, да Годин?! – взрываюсь я. – Почему его ищем именно мы? -Не только мы. Учителя рассредоточились по всему лесу. Это одна из причин, почему я не запрыгиваю на тебя прямо здесь. -Отговорки, отговорки, - фыркаю. -Паш, успокойся, пожалуйста, - Мишка подходит вплотную ко мне, от чего я напряжённо замираю, и, чуть приподнявшись, обхватывает ладонями мои щёки и мягко целует в нос. – Я очень-очень скучаю по тебе, родной, слышишь? Ты мне снишься каждую ночь, я просто умираю, если не вижу тебя целый день хотя бы мельком. Ты не представляешь, каких усилий мне стоило оттолкнуть тебя тогда, и, кстати, прости, что ударил. Я тебе обещаю, завтра мы напишем объяснительную, уедем на целые сутки ко мне в общагу, и там ты поймёшь, как сильно я скучал, хорошо? Я нервно облизываюсь и с удивлением замечаю, что Колесников тяжело сглотнул, в упор глядя на мои губы. Хмыкнув про себя, я, всем своим видом показывая жуткую вселенскую обиду, двигаюсь вперёд, слыша за спиной хруст веток под ногами Колесникова. И тут-то я решил, что всё будет по-моему, хочет он того или нет. Он тоже скучал, он тоже хочет меня, я верю ему и чувствую. В универе у меня репутация плохого мальчика. А что обычно делают плохие мальчики? Правильно, соблазняют хороших мальчиков. Этим и займёмся. Как я только не позорился в последующие полчаса. Пока Колесников старательно прочёсывал лес, я с не меньшим рвением пытался соблазнить этого чурбана. И тёрся, и прижимался, и невинно чмокал в щёку, но при этом касался рукой его паха. И на каждый такой жест в ответ получал жестокий взгляд и не менее жестокий подзатыльник. Но мне удалось добиться своего, дыхание Мишки стало прерывистым, руки слегка дрожали, а каждый раз, как я оказывался в непосредственной близости от его лица, он облизывал губы… Если он не собирается меня убивать, то он совершенно точно хочет меня. Какой я коварный соблазнитель, оказывается. И вот, в очередной раз, когда мимо меня пробегает воображаемая мышь, и я висну на шее Колесникова, шепча на ухо, чтобы он меня спас, Миша тихо рычит и, с силой оторвав от себя мои руки, сжимает запястья. -Доигрался? -А то! – хмыкаю я, кидая мимолётный взгляд на упавшие фонарики. Хана инвентарю. – Если бы ты не был таким упрямым, мне бы не пришлось выделывать всю эту фигню. -Хитрый енот, - шепчет Мишка, прижимаясь своим лбом к моему и тяжело вздыхая. – Ты заставляешь меня разрываться надвое. -О-о-о, нет, - довольно улыбаюсь я, разворачиваясь и впечатывая Колесникова в дерево. – Это у нас ещё впереди. Снова это выражение лица, этот взгляд на мои губы. Так близко…А-а-а, к чёрту всё! Наклонившись, прижимаюсь губами к столь желанной шее, по привычке слегка прикусив, но Мишка не отстраняется, а лишь запускает пальцы в мои волосы, прижимая ближе. Да-а, детка, вот именно по этому я соскучился. По твоей отзывчивости, откровенности, страстности. Ни на что не променяю, всегда буду рядом. -Люблю тебя, - выдыхаю я парню на ухо, одновременно поддевая пальцами тонкую ткань футболки и запуская под неё руку. Услышав его несдержанный стон, ухмыляюсь про себя. Какой же мой мальчик чувствительный. Иногда мне кажется, что он – это одна сплошная эрогенная зона. Или может он так сильно соскучился? Одной рукой продолжая поглаживать живот и грудь, второй приподнимаю его за подбородок, заставляя смотреть на меня. Наклоняюсь, мягко целую в уголок губ, затем спускаюсь ниже, минуя губы…не вышло… -Достал ты со своими нежностями, - шипит Мишка, обхватывая моё лицо ладонями и крепко целует. Позволяю ему вести в поцелуе, сгорая от его напора, подчиняясь. Сердце бешено бьётся в груди,в висках стучит кровь, а щёки горят огнём. Про знаменитую "тяжесть в паху" я уж вообще молчу. Миша разрывает поцелуй только для того, чтобы глотнуть воздуха, но я пользуюсь моментов и сам целую его, беря на себя ведущую роль, а Миша с радостью подчиняется. Втискиваю колено между его ног и немного приподнимаю, в ответ слыша громкий стон. Его руки проскальзывают в задние карманы моих шорт и буквально вжимают меня в него, заставляя меня охнуть от неожиданности и прервать поцелуй. Но Мишка очень даже не против, он спускается от губ ниже, начиная целовать шею. Прижавшись ещё ближе, я тихо шиплю и, опустив руку между нами, сжимаю его член через ткань шорт. Миша выгибается моим движениям на встречу и протяжно стонет. От этого голоса электрический разряд бежит по моим венам, член болезненно пульсирует, требуя внимание. Словно прочитав мысли, Мишка спускает сначала свои, а затем и мои шорты вместе с плавками. Мгновенно обхватываю ладонью его член и чувствую, что Мишка, тяжело дыша, делает тоже самое с моим. -Одними ласками это не закончится, - прошептал Колесников мне на ухо, ускоряя темп и дёрнув бёдрами вперёд. – Не медли, мать твою! Три недели воздержания, двадцать один день без поцелуев любимого, пятьсот четыре часа без возможности сказать, как много он для меня значит. Слишком долго, слишком тяжело. Не прекращая быстрые движения рукой, целую моего сладкого нежно, осторожно, в противовес тем диким ласкам, которыми мы одариваем друг друга. Мой мальчик так ярко чувствует этот контраст, что, тихо всхлипнув, выгибается и кончает мне в руку, рефлекторно сжав в руке мой член, а я, уткнувшись парню в плечо, с содроганием изливаюсь. Тяжело дыша, я чуть отстраняю парня, стягиваю свою футболку и осторожно вытираю нас, затем натягиваю трусы и шорты на себя и на Мишу, который, казалось, находится вообще не в этом мире. Его глаза сильно зажмурены, дыхание частое, на лбу выступили капельки пота. Видимо ноги перестали его держать, так как парень опускается по стволу на землю, всё так же не открывая глаз. -Мишка, - зову я, присаживаясь с ним рядом.- Ты только не засыпай, хорошо? Я же тебя не дотащу. Миша распахивает глаза и широко улыбается. -Я не сплю, просто…Иди сюда, - Колесников притягивает меня к себе, чуть раздвинув ноги, и я удобно устраиваюсь между ними. -Это было…сильно, - неуверенно говорю я. – Как думаешь, нас могли услышать? -Надеюсь, что нет, - хмыкает Мишка. – А ещё я надеюсь, что мы не уселись на какой-нибудь муравейник. -На муравейнике вы не сидите, - вдруг слышим с боку знакомый голос, заставивший нас испуганно замереть. - Но вот Althaea officinalis изрядно помяли. Я медленно поворачиваю голову на звук и сталкиваюсь нос к носу с Годиным. Одна реакция. -А-а-а-а! – ору я и с испугу заваливаюсь на бок. Колесников отталкивает меня, вскакивает на ноги, делая шаг к преподавателю, который элегантно поднимается, флегматично облокачивается о дерево и чуть ли не песенки поёт, такое умиротворение у него на лице написано. -Борис Олегович, - нервно лепечет Миша, - Это не то, что вы подумали! Годин смотрит сначала на бледного, как смерть, Колесникова, затем опускает взгляд на меня, встающего на ноги и старающегося не свалиться со страху в обморок. И всё смотрит, смотрит. Я уже мысленно прокручиваю в голове фразы, что-то типа «Свободная касса!», затем вижу себя, готовившим ужин в фартуке и домашних тапках посреди трёх дико орущих детей. Короче, вся жизнь перед глазами пронеслась. Но вопреки нашим страхам, Годин пожимает плечами и улыбается уголками губ. -Будем считать, что я заблудился во благо молодёжи. А теперь, Метисов, одевай футболку, хватай Колесникова, и идём в лагерь. Уже пять утра, меня, наверное, похоронили давно. Продолжая бормотать про какую-то Алтею, Годин идёт вперёд, не оборачиваясь. Неуверенно я смотрю на любимого, к лицу которого уже прилила краска, и тихо говорю: -Он не расскажет. -Угу, конечно, - дрожащим голосом начинает истерить Миша, вцепляясь в мою руку. – А если он… -Да, кстати! – восклицает Борис Олегович, оборачиваясь. – В качестве извинения, я отпускаю вас домой на сутки под свою подпись. После завтрака можете уезжать. И развернувшись, Годин как ни чём не бывало идёт вперёд. Теперь уже окончательно охреневший я переплетаю наши с Мишей пальцы. -Мих, чтобы к восьми был готов, понял? Сам Годин буквально толкает нас в постель к друг другу, и ты просто обязан выйти за меня замуж. Колесников в ответ сжимает мою руку и, смотря в след преподавателю, весёлым голосом заявляет: -Как хорошо, когда есть такие понимающие преподаватели, да ещё и с топографическим кретинизмом. И, нет, в роли жены у нас будешь ты. Я тебе даже фартучек куплю. И смеясь, Мишка тянет меня вперёд, а я машинально переставляя ноги, прокручиваю в голове ту самую сценку с тапками, фартуком и детьми… А ВОТ ХРЕНУШКИ!!!