Папа плохого не посоветует

      Я смотрела на резиновые сапоги, заляпанные грязью и листьями, погрязшие в жиже, и думала, что я вообще здесь делаю? Руки оттягивало ружьё — слишком большое и тяжёлое. Плечо болело, отдача от выстрела была настолько сильной, что у меня перед глазами звёзды вспыхнули от боли. На коже явно останутся синяки, и уже сейчас я не могла шевелить правым плечом. Оно словно онемело и от каждого движения ныло, что невольно я задумалась не выбила ли часом. Но тогда, наверное, боль была бы куда сильнее. Хотя откуда мне знать? Я в жизни не ломала кости и не получала настолько серьёзных травм чтобы приходилось ехать в больницу. С раннего детства я была ласковым, нежным ребёнком, которого носили на руках и целовали в щёчки. И тут охота, на которую меня в добровольно-принудительном порядке взял с собой папа. Мама, когда об этом узнала была в ужасе и почти неделю пыталась отговорить главу семейства, следуя за ним по пятам, капая на мозг. По крайней мере так рассказывала сестрёнка, когда я звонила чтобы узнать, как у них дела. Но суровый глава семейства упорно стоял на своём.       И вот я здесь. Оглядевшись по сторонам я с тоской уставилась на окружающий меня лес. Тёмный и страшный, как в сказках братьев Гримм. За последние несколько часов температура заметно упала, что даже в своей новой охотничьей куртке с тёплым подкладом, я начала подмерзать. Ног вообще уже не чувствовала. Не спасали ни ботинки, ни резиновые сапоги, что были на пару размеров больше и постоянно спадали с ног, ни двое носок. С собой по карманам у меня были рассованы фонарик, батончик и сотовый, который всё равно в этой глуши не ловил, но ничего такого чтобы спасло меня от холода. И это удручало.       Паниковать я перестала с полчаса назад, когда осознала, что потерялась окончательно и не было слышно даже выстрелов. Теперь я впала в ступор. Я стояла по щиколотку в грязи, пялясь на следы копыт, наверное, кабаны здесь проходили, и не могла сдвинуться с места. В голове было пусто. Я просто стояла, пялилась перед собой, шмыгала носом, жуя нижнюю губу и уже не пыталась стереть с грязных щёк слёзы. Несколько раз, пока шла, как казалось, на звуки выстрелов, падала, но добило то, что запнувшись о камни свалилась с обрыва, извязывавшись невесть в чём. Как умудрилась ничего себе не отстрелить и не сломать, оставалось только удивляться. Но на этом всё везение закончилось, потому что стремительно темнело, холодало, а я так и не смогла понять, где оказалась и где моя группа.       Собственно, возвращаясь к первому вопросу. Что я здесь забыла? Во всём виноват папа и его маниакальная идея найти мне подходящего мужа. После того, как в последний раз я привела домой байкера, с которым познакомилась на гонках, и которого мой дорогой родитель невзлюбил с первого взгляда, папа решил, что должен непосредственно поучаствовать в таком деликатном деле, как выбрать старшей дочке хорошего спутника жизни. Наша женская компания, мама, я и младшая сестра, поначалу с умилением наблюдали за главой семейства, который сначала перебрал всех сослуживцев, потом знакомых, а после капитанов и лейтенантов на военной базе (рядовых в расчёт из вредности не брал, считая, что лоботрясы и молокососы в семье ему не нужны). Это было даже забавно, когда папа с умным видом по вечерам садился у камина, открывал личные дела и, покуривая трубку, начинал вчитываться в характеристики и по ходу дела добавлять свои:       — Этот говнюк старый. Он тебе в деды годится. Что вообще забыл здесь? В топку! — ругался суровый генерал.       — Понаписали-то! Вот сказочники! Завтра приду всем им там руки пообламываю. Я этого соплежуя с пелёнок знаю и не был он никогда ни доблестным, ни исполнительным. Только и держится из-за папашкиных связей. Завтра же нахуй попру. Марина, неси телефон! Я их там сейчас быстро на место поставлю! — орал отработанным командным голосом папа, стуча кулаком по столику. Мы с сестрой только переглядывались и хихикали. Очень интересно наблюдать за главой семейства, особенно когда он других строит. Нам в детстве тоже перепадало мама не горюй. Но то ли из-за того, что мы были девочками, то ли на базе ему хватало всплесков эмоций, но с нами он был гораздо мягче, а мама из него вообще верёвки вила.       Перебрав все личные дела, переговорив с несколькими кандидатами, папа схватился за голову. Как-то вечером, когда мы сидели с ним на террасе, распивая вино, отец взглянул на меня хмурым, задумчивым взглядом.       — Да-а. Измельчали мужики, — грустно вздохнул он. — Целая база их, а тебя бы я ни одному в жёны не отдал. Угробят же.       Я лишь улыбнулась, качая головой, и промолчала. Можно было бы подколоть, но видя насколько загрузился глава семейства, я невольно посочувствовала ему. С того разговора прошла пара недель, мы уже и забыли, сколько деятельности развёл генерал, к тому же после той внеплановой проверки у него на работе «полетели головы». Кто-то что-то приписал, кто-то наоборот не дописал. Жизнь снова вернулась в свою колею. Я тихонько работала в офисе, по вечерам гуляя с коллегами, сестра училась, мама крестиком вышивала. Тишь да гладь, пока однажды вечером в моей уютной квартире не раздался звонок, и отец бодрым голосом заявил:       — Едем на охоту, доча. Я всё организовал. Договорился с мужиками. Есть там у нас один. Во парнишка! Кремень! За такого я тебя бы отдал. И почему сразу о нём не подумал? — я буквально могла представить, как он усмехался, почёсывая челюсть и мысленно потирая ручки, как злобный гений.       Попадос — подумала я, уронив голову на подушку, едва не взвыв. Как чувствовала, что своей деятельностью он меня доконает. Что и подвело нас к тому, что я оказалась здесь. Одна. В лесу. Спасибо, папа, чёрт бы тебя побрал. Удружил так удружил.       Собственно, начиналось всё вполне невинно и даже забавно. Большую часть папиных друзей я знала. Когда мы приехали на место сбора в лагерь, где было несколько добротных деревянных домов и егерь, улыбчивый мужчина в возрасте, пожал нам руки, я даже позволила себе подумать, что всё пройдёт не так плохо, как мне представлялось. Ровно до того момента, как из одной машины стали выгружать ящики с выпивкой. Я едва за голову не схватилась, взглянула на отца тяжёлым взглядом, но тот отмахнулся:       — Надо будет смотрины отметить, — пробормотал он, спешно удаляясь к мужчинам, оставив меня располагаться в домике. Как оказалось позже, к началу охоты «жених» не приехал. Я невольно выдохнула с облегчением. Может вообще не явится и можно будет просто провести время на природе. В последнее время мне редко удавалось вырваться и просто отдохнуть. Но мужчины резко обрубили все мои надежды:       — Отзвонился твой шпион, — усмехнулся седоватый прапорщик, улыбнувшись пожелтевшими от курения зубами. — Рассовал свои дела и уже мчится сюда, чтобы на голубушку свою полюбоваться.       Папа радостно хлопнул по бедру и залился соловьём, нахваливая их шпиона. Я же слушала оды неизвестному мужчине, склонив голову к плечу. До меня никак не могло дойти, как так запросто генерал выдавал подробности работы «прирождённого разведчика». А как же военная тайна? Но казалось никого особо эти тайны не волновали, да и в близком кругу все уже обо всём знали. Это меня просвещали.       Надолго папу конечно не хватило, и мужчины решили, что, пока светло, можно и на охоту сходить. А то вечером будут смотрины, все напьются и на завтра никакой охоты не будет. Да и надолго задержаться не удастся, всех дома ждут жёны. Потому снарядившись и взяв меня прицепом, мотивировав, что жена шпиона должна уметь маскироваться и держать в руках ружьё, которое я с первого взгляда невзлюбила, мы дружной компанией направились в лес. Мужчины тихо переговаривались между собой, подкалывая, вспоминая истории из прошлых вылазок, вскользь заговаривали о работе. Я же больше отмалчивалась, временами поправляя давящее на плечо оружие. Никогда не любила убийства и не признавала жестокости. Несколько лет даже была вегетарианкой, пока папа был в командировке. Как вернулся родитель - мне конечно устроили трёпку и в первый же вечер заставили съесть едва ли не целую курицу, но сам факт многое говорил обо мне как о человеке не конфликтном, миролюбивом, «хиппи» — со слов сестры. Поэтому на охоте я чувствовала себя примерзко и ни в коем разе не желала в кого-нибудь целиться.       — Вон-вон, — азартным шёпотом произнёс кто-то из вояк, присев в кустах. Меня шустро утянули вниз. Разговоры стихли, окружающие замерли в напряжённых позах. Проникшись моментом я тоже застыла, во все глаза таращась перед собой и не видя абсолютно ничего. Лес, трава, низко нависшие облака и далёкий щебет птиц.       — Кабан, — довольно усмехнулся отец. — Упитанный какой.       Мужчины прицелились, я же накрыла лицо ладошками не желая смотреть на убийство несчастного животного. Ладно ещё покупные куры или фарш, но эта первобытная забава убийства ради потехи мне претила. Выстрелы раздались внезапно, заставив меня громко пискнуть и даже на мгновение оглохнуть. Раздался режущи слух визг и топот, а вояки недовольно вздохнули.       — Ушёл, — мрачно сплюнул отец. — И ведь какая удача. Случайно наткнулись, а всё равно ушёл. Стареете, мужики. Совсем глаза подводят.       — А сам-то, Андреич, — фыркнул Владлен Никифорович, отставной полковник. — Тоже ручки трясутся.       Папа только отмахнулся, посетовав, что распугали живность выстрелами. Я мысленно обрадовалась, что продолжения экзекуции не будет, но быстро сникла, услышав, как кто-то предложил пострелять по банкам. С этого мгновения и начались мои страдания. Поднять тяжёлое ружьё оказалось не так просто, прижать к плечу ещё труднее, а нажать на курок вообще страшно. У меня быстро затекли руки и в голове стало побаливать от грохота. Расплывшийся в воздухе запах пороха пугал, пробуждая первобытные инстинкты держаться подальше от оружия. К тому же спустя три выстрела начало болеть плечо, но отец был неумолим. В первый раз он сам переломил ствол и заложил патроны, но во второй заставил меня. Для моих слабых рук, не поднимавших ничего тяжелее стопки бумаг, это стало испытанием. Я быстро разнылась что устала и больно, дуя губы и строя жалостливые рожицы, но папа лишь отмахивался. Только когда друзья его начали хмуриться и вставлять свои комментарии, что для начала хватит, мрачно дал отмашку, что можно расслабиться. Но по взгляду я поняла, что от походов на стрельбища мне не отвертеться.       Шёпотом поблагодарив мужчин, поставив ружьё на предохранитель, как показывал папа, я тихо скрылась в кустах. Природа позвала по нужде, но долгое время я не могла пристроиться, нервно озираясь по сторонам. То мужчины хохотали, стреляя по банкам и казалось они могли видеть меня из-за зарослей, то звери разные мерещились. Совсем не хотелось напороться на чью-нибудь нору и потом удирать со спущенными штанами. Но за одной из кочек мои метания прекратились, и я с облегчением устроилась на корточках.       — Детёныш, мы пошли вперёд. Догоняй нас! — гаркнул командным голосом папа, но в нём звучал смех. Чертыхнувшись себе под нос, спешно натягивая штаны, я крикнула в ответ:       — Эй, подождите! Я сейчас! — остаться одной в лесу совершенно не хотелось. — Папа!       Смех прозвучал где-то вдали, что заставило меня разнервничаться ещё больше. Застегнувшись, схватив ружьё, я побежала обратно к поляне, попутно матерясь на резиновые сапоги, что спадали с ног. Но выскочив из-за кустов спустя пару минут никого не нашла. Жестяные банки, по которым мы стреляли, были убраны, поляна выглядела также первобытно, как когда мы на неё вышли. Разве что трава была слегка притоптана.       — Папа! — закричала, крутя головой в разные стороны в панике пытаясь понять, куда пошли вояки. Вот ведь мужики. Эхо донесло смех, но понять откуда он я так и не смогла. Опустив взгляд попыталась найти тропинку, но на мой взгляд трава везде казалась одинаковой. Заламывая руки, едва не хныча от напряжения, я заметила-таки одну вытоптанную дорожку и поспешила по ней, надеясь, как можно быстрее догнать горе охотников и как следует наорать на них. Но возле одного из деревьев тропинка обрывалась. Кажется, не одну меня природа позвала по нужде. Выругавшись, поспешила обратно на поляну, но кажется я ступила куда-то не туда, потому что ни через пару минут, ни через десять никакой поляны не нашла. Вокруг меня возвышалась сплошная стена леса и кажется где-то вдали раздавалось рычание. На мгновение я даже порадовалась что у меня с собой ружьё.       — Папа! Это не смешно! Вы где?! — надрывала горло так, что вскоре начала хрипеть, но это ничего не дало. Мёртвая тишина леса начинала напрягать. Напряжённо вслушиваясь в неё, надеясь уловить хоть что-то, я застыла прижав к себе ружьё. Руки похолодели от страха, а живот скрутило тянущее пугающее чувство. Сердце грохотало так, что перед глазами поплыли мошки и мне пришлось сесть на корточки, чтобы не свалиться в подступающий обморок.       Я сидела пытаясь дышать и не реветь от страха. В голове в раз вспомнились все истории о пропавших без вести людях, тех, кого задрали медведи или волки, замёрзших насмерть или сморенных голодом и жаждой. Я не была заядлым путешественником, абсолютно городская девушка, которая даже при большом желании без зажигалки не смогла бы развести костёр. В то мгновение, когда мне казалось, что на мне уже можно поставить крест вдали раздался выстрел. Подскочив на ноги как испуганный олень, я бросилась бежать на звук. Я не знала был ли то юг, север, запад или восток. Я просто бежала через лес с одной бьющейся мыслью — как можно быстрее достичь группы и наорать на всех за то, что бросили меня на поляне. Папа же знал, что вне бетонных джунглей я совершенно беспомощна.       — Папа! — заорала я. — Папа, я здесь!       Выстрел повторился, но на этот раз я не смогла понять откуда он исходит, да и не была уверена, что в первый раз правильно побежала. Остановившись, тяжело дыша, сглатывая сухим горлом, я испуганно заозиралась. Лес больше не казался красивым, скорее страшным, звуки были зловещими и за каждым кустом мерещилась опасность. Обнимая ружьё, как последнюю спасительную соломинку, я позволила себе расплакаться. Никогда не могла подумать, что окажусь в такой ситуации. Паника затмила разум. Я не могла стоять на месте, мне казалось, что если остановлюсь, то обязательно умру. Я металась по лесу, крича, пока не охрипла, а после и вовсе свалилась с утёса.       Что и подвело нас к нынешним событиям. Я стояла по щиколотку в грязи, совершенно уставшая и измученная, и пялилась перед собой, дёргая плечами от холода. Темнота подкрадывалась слишком быстро и вскоре накрыла чащу. Мне нужно было где-то укрыться, но я не знала где и как. Всё тело ныло от ушибов и усталости. Я уже была готова просто рухнуть в грязь, свернуться клубочком и отпустить ситуацию на самотёк. Умирать не хотелось, но и сил что-то делать тоже не было. Говорят, что в стрессовых ситуациях всплывают знания необходимые для выживания. Видимо у меня их никогда не было, хотя отец чему-то учил. В моей голове было пусто.       Неимоверным усилием воли я заставила себя сделать шаг, потом ещё, сцепив зубы от боли в ногах. Доковыляв до небольшого валуна со стоном уселась на него и вытянула ноги. Сейчас всё бы отдала за удобную кровать и огромную кружку горячего кофе. Шелест листвы пустил мурашки по спине, но стопы пекло от боли. В таком состоянии я не могла продолжить путь. Натужено сопя, я стянула резиновые сапоги, а после походные ботинки и носки. Увиденное не порадовало. Мозоли на пальцах, стопах и пятках кое-где полопались и кровоточили. Такого у меня не было с класса восьмого, когда я впервые выпросила у мамы туфли на шпильках и целый день в них ковыляла по городу.       — Вот пиздец, — поморщилась глядя на покалеченные ноги. Далеко мне явно не уйти. Морщась, я натянула носки и обувь, но встать на ноги мужества не хватило.       Раздавшийся шелест заставил вскинуть голову и схватиться за ружьё. Но я не успела ничего сделать, как увидела на вершине склона ЕГО. С первого взгляда было трудно понять, что именно я вижу. В полумраке леса отчётливо было видно пламя. Всполохи огня блуждали по нему, словно кровь бежала по венам. Особенно хорошо это было заметно на руках, неестественно длинных с вытянутыми пальцами, и волосах, алых с медным отливом. Существо было высоким и не таким массивным, как накачанные парни из спортзала, что располагался в подвале моего жилого дома. Скорее он был достаточно утончён и высок, передвигался на двух ногах, изогнутых как у животного с массивными звериными лапами, покрытыми тёмно-медной шерстью. Но даже не это шокировало меня настолько, что я застыла с открывшимся ртом, а со мной такое было впервые. Вместо лица был череп. Белёсый с жуткими ломанными линиями череп, отдалённо напоминающий бычий или волчий. Из ломанных провалов ноздрей шёл пар, а глазницы зияли абсолютной чернотой, в глубине которой вспыхнули кровавые огоньки. Жуткие, немигающие, глядящие прямо на меня. Этот взгляд словно парализовал меня, заставив задохнуться от ужаса. Подобное существо можно было встретить на фантастических артах художников, но никак не в жизни.       Существо застыло, подобно статуе. Лишь пламя скользило по его угольно-чёрному телу, наталкивая мой разум на ассоциации с Дьяволом и его приспешниками. А потом я заметила движение по бокам от высокого, крепкого тела и с шоком отметила ещё одну пару рук, таких же длинных, но чёрных, как и всё тело, с узловатыми пальцами, увенчанными когтями.       Мамочки — мысленно всхлипнула, как никогда раньше жалея, что вообще родилась на этом свете. А может быть я действительно заплутала в этом лесу и не заметила, как померла и вот встретилась с божеством? Только почему-то индуистским, тем же Шивой или Ганешем. Вот только буддизмом я никогда не увлекалась и что-то я не могла припомнить в их пантеоне настолько жуткое создание.       Я моргнула, а в следующее мгновение задохнулась воплем. Существо застыло прямо передо мной. Оно переместилось настолько быстро и бесшумно, что моё сердце остановилось от ужаса. От него невозможно было спастись, не было ни единого шанса. Одна из четырёх рук метнулась к лицу и длинные, холодные пальцы сжали подбородок. Почти ласково, не причиняя боли. Шершавые подушечки скользнули по щеке, стирая грязь, явно отмечая порезы и наливающийся синяк на скуле. Но я только и могла что пялиться на череп, а именно зубы. Их не скрывала плоть, потому отлично было видно огромные, острые клыки и не менее внушительные остальные зубы, созданные для разрывания плоти. Мне подумалось, что при желании это существо даже могло перекусить кости, камни или толстые ветви деревьев.       — Посмотри на себя, — раздавшийся голос удивил приятной хрипотцой и звучанием. Мне казалось, что он должен был звучать как шипение или рычание, но он звучал как нормальный мужской голос, разве что слух улавливал какую-то двойственность или эхо. — Вся в грязи, изранена, продрогла. Как только твой отец допустил это?       Я только и могла что в шоке пялиться на него. Нужно было бежать, орать, вырываться, а я сидела, словно оглушённая. По коротко стриженным волосам стекали языки пламени, оно же горело в глазницах, в клубящейся тьме. На мгновение мне показалось что существо нахмурилось, по крайней мере создалось такое ощущение, по костяному лицу ничего нельзя было сказать точно.       Покачав головой, создание подняло меня на руки. Чёрные конечности крепко прижали к груди настолько тёплой, что я забылась, ткнувшись щекой в приятную на ощупь ткань, зарылась пальцами в карманы, пытаясь впитать в себя жар чужака. Хмык над головой в любой другой момент мог бы смутить, но я слишком замёрзла и устала. К тому же живот начало крутить от голода.       — Вернёмся - я серьёзно поговорю с генералом, чтобы вообще нахрен не брал тебя на такие вылазки, — с раздражением произнёс неизвестный. Его голос гудел в груди, создавая приятные вибрации. Я слегка разомлевшая от тепла набралась смелости чтобы взглянуть в лицо чудовища. Хотя чудовища ли?       — А вы кто? — в голове пробежала мысль, что наверное я глупая раз не знаю о существовании такого индивида, потому что он вёл себя так будто ему было привычно расхаживать среди толпы людей, размахивая двумя лишними конечностями и пародируя Призрачного гонщика с его огненными волосами. А потом закралась другая мысль, которая совершенно не порадовала. — Я умерла?       Фыркнув, мужчина (по крайней мере так казалось) перехватил меня поудобней, шагая в неизвестном направлении. Его волосы, словно маяк, сияли в нависшей, почти осязаемой темноте. Я бы, наверное, потянулась к ним руками, бестактно запустив пальцы в живой огонь, если бы не опасалась вовсе остаться без рук или испытать боль.       — Жива и почти невредима. И проживёшь ещё долго и счастливо, потеряшка, — узловатые пальцы красной руки пощекотали щёку, заставив меня невольно вздрогнуть. Они ощущались словно плюш или бархат и совершенно не были похожи на кожу. — Меня зовут Вильгельм. А сейчас можешь подремать немного, пока я ищу нам ночлег. Ты забралась слишком далеко, чтобы шастать по ночам, выискивая путь к лагерю.       — Но завтра мы сможем вернуться? — тут же забеспокоилась, ощущая, как тяжелеют веки, будто его слова имели какую-то магическую силу.       — Не бойся. Вернёмся. Спи, — короткие приказы, брошенные язвительным тоном, подействовали на меня как успокоительное. Окончательно позволив себе разомлеть, я провалилась в темноту. Может быть это было опрометчиво, глупо, но я так устала, что бороться с ситуацией просто не осталось сил. Завтра. Потом. Когда-нибудь. Он был таким тёплым и в груди у него билось… два сердца.

***

      Просыпаться в кольце четырёх рук было странно. Также странно, как и понимать, что у моего нового знакомого два сердца, голос словно эхо и чёртов череп вместо лица, а ещё четыре руки — одна пара чёрная и холодная, вторая алая с кожей похожей на плюш. Приоткрыв глаза, я сквозь ресницы уставилась на пламя, весело потрескивающее в костре. Я лежала распластавшись на мускулистом, горячем теле Вильгельма. Плюш его кожи щекотал щёку, а острые когти медленно скользили сквозь спутанные волосы. От создания пахло костром и травами. Горьковатый аромат с терпкими нотками, от которых начинала кружиться голова, как если бы мой новый знакомый «пускал флюиды».       — Уже проснулась, — спокойно заметил Вилл, усаживаясь вместе со мной. Ноги коснулись удивительно мягкого пола пещеры, в которой мы скрылись от холода ночи и начавшегося дождя. Опустив взгляд, в неясном свете я увидела мох. Он устилал почти всё пространство пещеры, служа своеобразным ковром.       — Поешь, — мне была вручена палочка с чьей-то тушкой. Глядя на хорошо прожаренное тельце я никак не могла сообразить, что именно мне предстояло съесть. Вроде бы не птица, но и на животное не похоже. Почему-то подумалось о мёртвых младенцах, и я вся передёрнулась. Чего только на ночь глядя в голову не придёт. — Ешь, — покровительственно произнёс Вильгельм, огладив по спине. Голод отозвался тянущей болью в желудке, и я вгрызлась в сочное мясо. Едва не захлёбываясь, я жевала, слизывая сок с пальцев. Разум ещё успел отметить, что больше они не были покрыты слоем грязи, но всё это стало не важно на фоне того насколько вкусным оказалось то, что приготовил мой спаситель.       Под одобрительные комментарии и фырканье на мои слабенькие зубки человека, я догрызла и обсосала последнюю косточку, после чего сыто икнула, вытягиваясь на горячем теле чудища. Окажись он в это мгновение самим Дьяволом, я, наверное, не стала бы истерить, а лишь крепче приткнулась к живительному теплу. Это «путешествие» настолько меня измучило, что и мировое зло показалось бы божественным благословлением.       — Дай сюда, — хмыкнул Вилл, схватив меня за испачканные в соку руки. Я держала скрюченные кисти навесу, стараясь не испачкать себя или его ещё больше, чем есть. Мужчина фыркнул, скрывая смех. — Твоему отцу нужно было сотню раз подумать прежде чем брать с собой такое беспомощное создание в лес.       — Кажется мне стоит обидеться, — пробормотала себе под нос, пока спаситель вытирал мои руки какими-то листьями. — Но трудно не признать правдивости твоих слов. Кстати, ты не голодный? А то я всё съела и ничего не оставила…       — Не беспокойся. Я поел, пока ты спала, — хмыкнул Вильгельм, мгновенно успокоив мою совесть. Но в голове зародились новые вопросы.       — Ты сказал, что знаешь моего папу. Откуда? — я пытливо взглянула на нового знакомого. Видеть его костяное лицо было непривычно, а четыре руки вгоняли в ступор, как и огненные всполохи волос. Думаю, после встречи с таким существом папа был бы потрясён. Он не верил в мистику и религию. Читал исключительно детективы и смотрел комедии, и не признавал фантастику как жанр вообще. Если мультфильмы были для него развлечением для детей, то фэнтези фильмы он называл ересью. Встреть он в жизни такого, как Вильгельм, пошатнуло бы его мировоззрение.       — Можно сказать мы работаем вместе, — фыркнул Вилл, явно поняв мои мысли. — Твой отец упрямый осёл, частенько не видящий дальше собственного носа, — я бы возмутилась, но лениво отмахнулась, признавая, что папа обладал избирательной проницательностью.       — Думаю, если бы ты явился перед ним в таком виде, он бы заметил.       — Несомненно, — хмыкнул мужчина. — Но мне не нужны новые охотники на ведьм. Я этого насмотрелся ещё в средние века. Так себе зрелище скажу тебе, — я аж подпрыгнула на коленях Вильгельма, растеряв сонливость. Уставившись в чёрные провалы глаз, где плясало пламя вместо зрачков, я нервно запустила пальцы в волосы.       — Ты же пошутил? Скажи, что ты пошутил? Ты вот так запросто сейчас утверждаешь, что наблюдал за тем как невинных девиц сжигали на кострах… в каком веке? Четырнадцатом-пятнадцатом?       — Ну, не все из них были такими уж невинными, да и девами тоже. Но по большей части в те времена сжигали простых людей. Иным быстро пришлось научиться скрываться.       Я смотрела на это создание распахнув рот, неприлично выкатив глаза.       — Это же сколько тебе лет… Мамочки…       — Любви все возрасты покорны, — насмехаясь протянул Вильгельм, заставив меня подавиться воздухом и закашляться. На языке крутились сплошь маты. — К тому же мы с тобой почти помолвлены.       — Что?! — взвизгнула в ответ, дёрнувшись с колен мистического старика.       — Успокойся, — меня спеленали в четыре руки и прижали к груди. — Думаешь, твой отец отстанет от нас после того, как мы провели вместе целую ночь в лесу? К тому же как кандидатка в спутницы ты мне нравишься куда больше рогатой представительницы моего рода. Мягкие, доверчивые и любвеобильные человеческие женщины куда приятнее мужеподобных девиц нашего племени. Хотя, на вкус и цвет как говорится.       — А как же любовь? — как особа романтичная спросила именно то, что больше всего волновало. Чудовище взглянул на меня серьёзным взглядом, напоминая о прожитых веках и знаниях.       — В вас влюбиться очень просто. Светлые создания, тянущиеся навстречу, окружающие лаской и заботой. Для меня не проблема тебя полюбить, проблема — разлюбить.       — А надо?       — Когда буду смотреть на твоё надгробие — да.       Я умолкла, отведя взгляд. Верно. Он прожил столько и сколько ещё будет блуждать по земле. Существо из другой реальности, демон вывалившийся из мифов. Мой спаситель. Мужчина, за которого меня хотел отдать отец.       — Спи, — мягко произнёс Вильгельм, укачивая словно ребёнка, согревая теплом своего неестественно горячего тела, успокаивая биением двух сердец, лаская всполохами пламени на кончиках когтей. — Мы поговорим обо всё позже. Решим, как жить дальше и что делать. Спи и набирайся сил, моя невеста.       Я прикрыла глаза, ткнувшись носом в чёрную шею под черепом с острыми клыками. Пожалуй, для такой помешанной на волшебстве особы не могло быть лучше жениха чем Вильгельм. Демон, чудовище, колдун. Какая разница кто? Жизнь с ним похоже будет яркой и насыщенной.       А папа в конце концов оказался прав.