Месть или любовь

      Я сидела в своей маленькой комнате, на подоконнике, и вышивала крестиком. Это занятие доставляло мне несказанное удовольствие, позволяя окунуться в мир красоты, созданный неизвестным художником, воплощая его творение своими руками. Кто-то скажет, что это занятие исключительно для старушек или людей, выживших из ума, но моё мнение полностью противоречило этим без рассудкам. Я гордилась своим хобби и отдавала ему всё свободное время, отказываясь от клубных тусовок и глупой болтовни с выпившими сверстниками. Мне больше нравилось уединение и возможность творить, чем бесполезно прожигать жизнь.       Так было и на этот раз. Хоть за окном была весна, конец мая, и вся улица уже полностью пробудилась от зимней спячки, утопая в сирени, я заперлась в своей келье и отдалась любимому делу. Таким вот образом проходили часы обычной восемнадцатилетней девушки, только только поступившая в институт культуры на хореографическое отделение. Оно бы проходило ещё больше, если б с первого этажа не раздались весёлые песни в исполнении отца, возвещая о его очередной удачно проведённой сделки. Отложив пяльца в сторону, я спустилась вниз, на кухню. И моему взору представилась картина не самого приятного содержания. За круглым столом, развалившись на стуле, сидел отец, в расстегнутой рубашке и приспущенным галстуком. Лицо его было красным и опухшим. Видимо выпил он изрядно. На моей памяти ни одна сделка не обходилась без употребления отцом коньяка, знаменуя его победу над конкурентами. Папа всегда так делал, гордясь тем, что обрёк того или иного соперника на жалкое существование, тем, что выкупал либо его предприятие, либо пакет акций.       — Поздравь меня, Настенька, — проговорил он заплетавшимся языком. — Твой папаша оставил этого выскочку Киоссе без штанов. Теперь все его сбережения и весь его заводик перешёл в мои золотые ручки. И я теперь самый богатый человек в мире. Круто, да? Теперь мы сможем слетать в Париж. Ты же всегда хотела там побывать? — новость оказалась не самой приятной. Конечно, мне и правда всегда хотелось оказаться в этом прекрасном месте, о котором читала только в интернете да слышала от немногочисленных подружек в школе. Но не хотелось, чтобы исполнение мечты было отравлено новостью, за счёт чего и главное кого мне досталось это счастье.       — Папа, как ты можешь так говорить? Ты думаешь, я не знаю, каким способом ты этого добился? Какими методами выкупил себе это предприятие? Да об этом всё информационное сообщество гудит. Я молчу про те слухи, что распространяют наши соседи, особенно те, кто почти каждый день имеют дело с финансовой пирамидой. И после всего этого ты смеешь предлагать мне Рай за счёт беды чужого человека? Да никогда в жизни. Я лучше сама стану нищей оборванкой, чем стану наживаться за счёт других.       — А ты вообще кто такая? Тебе кто дал право стыдить меня? Или ты забыла, как мы в своё время жили в коммуналке и питались одними макаронами. Как сводили концы с концами лишь бы заработать денег на эти твои поганые танцы, а заодно и бабушку вашу содержать. Не забывай, что всё чего ты добилась, и что сейчас у нас есть это всё благодаря мне и моим махинациям, выражаясь твоим языком. Так что не упрямься и получай то, что дают.       — А если я не хочу так жить? — отец посмотрел на меня своими серыми глазами и презрительно усмехнулся.       — Ну, тогда можешь валить из дома и сама зарабатывать себе на хлебушек с водичкой. Только посмотрим, надолго ли тебя хватит. Ты же у нас барышня кисельная. У тебя аллергия на всё что связано с трудом, за исключением этой твоей поганой вышивки да танцев. Так что можешь идти туда, куда хочешь…- сказав всё что хотел, отец опустил голову на руки, и через несколько минут его храп разлетелся по всему дому. Дёрнувшись, я умчалась в свою комнату, с разбега падая на застеленную кровать. Как так можно, обманом забирать у людей их имущество да ещё гордиться этим? Тем более у Вячеслава Сергеевича. Это же добрейшей души человек. Открытый, милый, добрый, всегда готовый поддержать в любой ситуации и словом и делом. А его сын Никита был для меня больше, чем «мальчик с соседнего двора»…       Семья Киоссе жила с нами в одном районе. Их большой, белоснежный дом располагался напротив нашего и всегда манил своей чистотой и гостеприимством. Каждое утро видела, как папа с сыном уходили ранним июньским утром на рыбалку и всегда возвращались с богатым уловом. Их мама почти целый день пропадала в саду, бережно поливая цветы, собственноручно ею выращены. А её маленький сынишка всё время суетился возле неё, никогда не отказывая в помощи.       Свои детские годы мы провели друг с другом, начиная с детского сада и заканчивая восьмым классом школы. Этот смышлёный кареглазый шатен оставил по себе приятную память. Несмотря на разницу в два года, нам никогда не было скучно вдвоём. До сих пор помню, как мы с ним бесились во дворе, гоняя собак и голубей, прыгали в лужи, а потом получали нагоняй от родителей. Однажды, Никита, глубокой ночью, тайком заманил меня на озеро, и мы запустили кораблик, который он сделал сам, своими руками. А ведь ему на тот момент было всего семь лет, и мне — пять с небольшим. Необычайно одарённый парень. Когда ему стукнуло семнадцать, он уехал за заграницу, на учёбу, но обещал, что вернётся и у нас обязательно всё будет. Страстной любовью наши отношения тогда нельзя было, наверно, назвать. Мы даже толком и не целовались, ну если только понарошку — в щёчку. Но не скрою, я была в него влюблена. Да чего греха таить, и сейчас питаю недетское чувство влюблённости… И теперь все приятные воспоминания, мечты были разрушены из-за жадности моего отца к чужим деньгам. Как теперь смотреть в глаза людям, с которыми были некогда хорошие отношения. Если только ползать перед ними на коленях и за грехи родителя вымаливать прощение? Не хотелось бы опускаться до такой низости, но и общаться с ними, как прежде теперь уже точно…не получится…