Бездна

      Она лежит головой на коленях Лелианы, слушает тихое пение и медленное шуршание книжных страниц. Ей интересно: сколько же женщин до неё точно так же лежало на этих самых коленях, скольким она запускала пальцы в волосы?       — Сколько их было? — не выдерживает Тревельян, уже заранее зная, что совершает ошибку.       Лелиана перестает петь и отвлекается от книги. Пальцы напряженно замирают в чужих волосах. Инквизитор, совершенно не готовая столкнуться с пронизывающим насквозь взглядом, зажмуривает глаза. Она слышит негромкий хлопок закрывающейся книги, а потом Лелиана тяжело вздыхает и откладывает её на землю рядом с собой.       — А у тебя?       И это справедливо, потому что прошлое не должно иметь никакого значения. Но Тревельян боится. Ужасно боится того, что невосполнимые потери до сих пор слишком сильно тяготят Лелиану, что они вцепились в неё мертвыми клешнями и никак не хотят отпускать. Что они всё еще навещают её во снах. Отвратительно лежать рядом с ней холодными ночами и знать, что мысли заняты не тобой. Что не тобой она болеет, не тебя ищет в толпе. А ждет. Ждет возвращения той, кого возвратить никак нельзя, а ты для неё просто замена, лишь вечный номер три на пьедестале. И ты позорно несешь эту бронзу, как крест на своем горбу.       Она думает, что там, внутри грудной клетки, еще не переболело, не заросло густой травой и не сможет, потому что земля посыпана солью и залита кровью, и нет там места ничему, кроме скорби.       И это так печально, потому что:       — Лишь ты, — Инквизитор распахивает глаза и вместо ожидаемого бушующего шторма в радужке глаз обнаруживает только пасмурное небо, затянутое тяжелыми тучами.       Десять лет — это большой срок. Это целая треть её жизни, которую Лелиана провела в попытках забыть и двигаться дальше. Будто ты идешь на плаху, а на запястьях кандалы звоном отсчитывают каждый шаг до неизбежного. Девять, десять…       Прыжок в пропасть.       Бездна распахивает клыкастые челюсти.       Лелиана поднимает глаза и вглядывается в пустоту ночного леса, пальцы возобновляют своё монотонное движение.       — Слишком много, — ответ на вопрос зависает в промозглом воздухе, и его тут же легко подхватывает ветер, унося вдаль.       Одиннадцать.       Бездна все ещё там, и будет там всегда, готовая сожрать её, поглотить прямо с костями.       А Лелиана, кажется, так и не научилась летать.