Тату

Это был дурной день. С самого утра, едва только Златан проснулся, он уже знал, что это будет дурной день. Потому что день не может быть хорошим, если Златан не видел Максвелла. И такие дни происходят уже почти неделю. Конечно, он мог бы приехать к нему домой, обаятельно улыбнуться Джулии, нагло вломиться в их комнату и начать задавать вопросы про самочувствие. Но Максвелла нельзя просто увидеть. Его нужно обнять, поцеловать, приласкать, взять за руку, да хотя бы просто потрепать по волосам! И ничего из этого нельзя было сделать при его жёнушке, которая поминутно контролирует муженька, неудачно подвернувшего ногу. Она знает, что Златан его лучший друг, но всё равно опасается оставлять их вдвоём надолго, ведь у Ибры не лучшая репутация. И поэтому Златан злится, довольствуясь лишь звонками и переписками. Поэтому он ругается на каждого, кто осмелится его тронуть. И поэтому он даже играть в стиле Ибрагимовича не может. Лишь злобно пинает мячи, куда глаза глядят, и хмуро смотрит под ноги. Команда не пытается с ним заговорить — знает, чем это может закончится, — и молча обходит форварда стороной. Тренер, правда, попытался, но получил в ответ полный чуть ли не агрессии взгляд и больше попыток не предпринимал. И Златан понял, что так больше продолжаться не может: он теряет форму и репутацию. Поэтому, не раздумывая, пошёл в раздевалку, достал телефон и набрал знакомый номер. — Воу, что-то ты рановато, — негромко ответили ему спустя пару гудков. — Ты мне нужен, Макс. Очень. Как дела? Златан говорил тихо и спокойно, ведь сорваться на Максвелле — последняя вещь, которую великий и ужасный Ибрагимович себе позволит. Точнее — не позволит никогда. — Нормально. Думаю, ещё дня два-три и вернусь. По крайней мере, я хочу, чтоб именно это ты сказал тренеру, — Максвелл хрипло рассмеялся, и Златан ощутил, как стадо мурашек пустились вскачь вниз по телу, сворачиваясь в тугой узел в животе. Кажется, он впервые слышит у защитника такой голос… — Скажу, раз хочешь. Только чтоб вышел мне через три дня. — Хорошо, — тот снова рассмеялся, и Златан подумал, что такими темпами одной самовыдержки ему не хватит. — Только не отлынивай от тренировок! — Вот зачем ты это сказал? — недовольно проворчал швед, откинувшись на стену. — Я только отошёл. — Всё так плохо? — Без тебя вообще никак. — Надо, Златан, надо, — мягко ответил Максвелл, зная, как форвард любит иногда придраться к тренировкам, а сам Златан лишь сжал зубы, чтоб не зарычать: собственное имя, произнесённое Максвеллом, по неизвестной причине было способно вить из непокорного Ибрагимовича верёвки: успокоить, когда тот разойдётся, попросить сделать неприятную ему работу, когда надо, и, порой, возбудить. Обычно, когда не надо. — Знаю, знаю… — К тому же, у нас скоро игра, и ты должен быть в превосходной форме. Кстати об игре… — Максвелл ненадолго замолчал, и Златан воспользовался этим шансом, чтоб привести мысли в порядок. — Я тут пересматривал наш недавний матч, выискивал огрехи, и наткнулся на тот прекрасный гол, который ты забил во втором тайме. Это было действительно феерично, можешь себя поздравить… — он говорил достаточно тихо, немного хрипловато, с какой-то необычно терпкой интонацией, и Златан замер, осознав, что впервые вечно скромный и застенчивый Андраде соблазняет его настолько откровенно. — Максвелл… — его собственный голос неожиданно сел, но, всё же, он попытался предупредить то безобразие, что творилось с его телом: без пяти секунд взрыв. — Но потом ты стал медленно поднимать футболку, я посмотрел на твоё тело, и мне захотелось… — Сейчас буду. К чёрту тренировку, к чёрту недовольство команды и тренера, к чёрту грядущую игру, к чёрту жену Максвелла, к чёрту, к чёрту, к чёрту! Златан сбросил вызов, оборвав друга на полуслове, буквально вылетел из раздевалки и понёсся на стоянку, заскочил в машину и выехал на дорогу. Если Максвелл сам этого хочет, то и он не собирается сдерживаться. Непонятно одно… «Он что… флиртовал со мной?!» За всё время их отношений Златан ещё ни разу не удостаивался флирта либо хоть какого-то намёка на разврат от святоши бразильца, и тут… Говорить таким голосом такие вещи… Как бы там ни было, сейчас Златана даже сам Максвелл не сможет остановить. Потому что только станет основной причиной отказа тормозов. Прибыв на место, он выскочил из салона и уверенной походкой направился к двери. И облегчённо выдохнул, когда его встретила знакомая фигура. — Златан? Что ты..? Последняя струна лопнула, когда Максвелл не только назвал его имя, но и посмотрел в глаза совершенно невинным взглядом. Златан бросился вперёд, тут же впиваясь в чужие губы жадным поцелуем и прижимая защитника к ближайшей стене. Максвелл тихо простонал от неожиданности, но, пару секунд спустя, ответил на страстный порыв, стаскивая резинку с длинных волос и закрывая входную дверь. Они оба скучали друг по другу, это чувствовалось через каждое прикосновение, каждое движение, каждый тихий стон. Златан уверенно потащил Максвелла в спальню, а затем вновь прижал к стене, буквально срывая с него домашнюю худи и футболку под ней. Он знает, что, порой, ведёт себя несносно и весьма жестоко, иногда даже по отношению к своему идеальному бразильцу. Равно как и знает, что заставит себя остановиться в любой ситуации, едва Максвеллу что-то не понравится. Но он молчит, и, кажется, даже не успевает реагировать на скорость, с которой Златан его раздевает, избавляется от одежды сам и затаскивает их обоих на кровать, не прекращая целовать и утолять голод недельной давности. — Никогда бы не подумал, что смогу так по кому-то соскучиться… — прошептал Златан, нежно целуя Максвелла в плечо и осторожно приобнимая. Тело всё ещё пропускало приятные волны дрожи, и мысли впервые за эту неделю стали ясными; вся агрессия ушла, недовольство испарилось, усталость растворилась в чувствах, оставляя на месте голодного тигра ласкового кота. — Да, я заметил, — негромко ответил Максвелл, закрыв глаза и поглаживая чужое запястье на боку. — Я не совсем это планировал, но так тоже можно. Так даже лучше. — В смысле ты не совсем это планировал? — Златан недоумённо посмотрел на него и тот тихо усмехнулся, встречая его взгляд. — Когда я говорил о том, что захотел, когда увидел твоё тело, я имел в виду это, — он плавной лёгкой линией провёл пальцем поперёк низа живота Златана, где на блестящей смуглой коже красовалось имя шведа, и тому пришлось сдержать тихий вздох. А потом до него дошло. — Погоди… Так ты про тату белыми чернилами?.. — Именно, — ответил Максвелл, уже не сдерживая смех, затем повернулся и устроил голову на чужом плече, вновь закрывая глаза. — На видео было сложно разглядеть. Но ты как всегда не дослушал и всё неправильно понял. — А твой голос? — Златан, казалось, отказывался понимать неправильность своих мыслей. — Меньше холодной воды надо было пить. Вот голос и сел. Несколько секунд Златан составлял пазлы, затем накрыл глаза тыльной стороной ладони и обречённо простонал, вызвав очередной хриплый смешок со стороны Максвелла. — Вот же зараза! — он резво подмял бразильца под себя, целуя места возле ключиц, пока тот пытался перестать смеяться. — Я-то думал, ты в кои-то веки решил инициативу проявить! А ты! — Обычно ты справляешься с этим сам и моего разрешения не спрашиваешь. И когда ты эту самую инициативу проявляешь, я обычно не против. Сегодня ты вновь доказал эту теорему. — Я тебя обожаю, Макс, — Златан наклонился, вовлекая бразильца в новый поцелуй, на который тот с готовностью ответил. Но вскоре отстранился, заметив ещё одну вещь. — Подожди, а где Джулия? — Поздновато ты о ней вспомнил, — Максвелл тихо хмыкнул, хитро прищурившись. — Я отправил её на шопинг, а то она слишком часто из-за меня сидит дома. И раз уж ты пришёл, то иди сюда, времени у нас не так много. Златан рассмеялся в ответ и вновь оказался затянутым в глубокий поцелуй. Вот ведь как бывает: разные люди с разными желаниями, а пришли к одной общей цели.