Глава 14
13 августа 2019 г. в 13:12
Масами со стоном скрючивается на кровати, морща брови и, видимо, надеясь магическим образом оказаться в абсолютно другом месте и в другое время, лишь бы не пришлось делать "этого". Под красноречивым "этим" подразумевалось поднять свою задницу и "нахрен выйти из своей комнаты, наконец, чтобы провести время со своими друзьями на празднике и зарыть топор войны". Цитировать слова Соула девушке никогда не надоедало, поскольку его фееричные фразы, наполненные желчью от заглавной и до точки, всегда умудрялись отразить самую суть в особо дерьмовых ситуациях.
Собственно, данная под это описание подходила полностью.
Открыв глаза, Масами делает еще более недовольное лицо, прекрасно понимая, что ничего так и не поменялось и не поменяется, а проблемы, оставленные на потом, имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему. Взгляд сам цепляется за наряд для вечера, который лениво висел на ручке шкафа еще со вчерашнего дня и был щедро подарен старшей Томпсон в честь праздника. Смотреть на него у Масами уже не было ни сил, ни желания, потому что от этой темной синевы с вкраплениями золотого нещадно рябило в глазах. По уровню причиняемого раздражения платье уступало здесь разве что только одной вещи — этой треклятой прямоугольной коробке, завернутой в однотонную черную обертку с маленькой белой надписью «Для дурного Синигами».
Масами обреченно понимает, что так и не отнесла последний подарок под елку, и от этого осознания у нее начинает неприятно мутить живот.
— Масами, ты вообще собираешься выходить? — Мака настойчиво стучит в дверь, и почти кожей чувствуется ее безграничное недовольство.
— Не-е-ет, — тянет она в ответ максимально противным голосом.
— Хватит уже упрямиться! — Мака моментально раздражается. — Лиз сказала, что ты ни под каким предлогом не вылезаешь оттуда целый день. Еще немного и, я клянусь, в ход пойдёт тяжелая артиллерия!
— Я же сказала, что проведу Рождество в своей комнате и никто... — Масами возводит указательный палец к потолку и слишком резко поворачивается, чтобы донести до подруги по ту сторону закрытой двери всю свою решимость. Желудок особо неприятно колит, и девушку едва не выворачивает на пол. Скудный завтрак просится наружу, но Масами делает два глубокий вдоха-выдоха, прижимает руку ко рту, и ее, кажется, отпускает.
— Ты живая там? — Мака выжидает с минуту, а затем достает ключ и, повернув его в замочной скважине, аккуратно проходит внутрь. Ей до последнего не хотелось вторгаться без позволения, но Лиз настоятельно рекомендовала воспользоваться дубликатом, если выбора совсем не останется. Томпсон-старшая перепробовала все, что только можно, но надежда добровольно вытащить подругу угасала, а потребность обеспечить ее наличие на празднике любым способом возрастала геометрической прогрессией.
— Желудок крутит, — Масами ложится обратно на кровать, поворачиваясь спиной к напарнице Соула, — от волнения.
— Ты же знаешь, что тебя все ждут. Гости уже собрались, так что скоро объявят торжественное открытие. Хватит сидеть здесь в одиночестве — от этого лучше не станет.
— Я не пойду.
— С таким недовольным лицом вы с Кидом — просто зеркальные отражения друг друга. Лиз сказала, что вы с того вечера и словом не обменялись.
— И я собираюсь молчать дальше, — она скрещивает руки на груди.
Мака закатывает глаза и садится на кровать рядом с подругой.
— Послушай, — она кладет ладонь ей на плечо. — Я знаю, это тяжело для тебя, но это не менее тяжело и для него. Вы же не чужие друг другу люди, как когда-то — вы теперь напарники. Не думаю, что мне было бы легко, если бы Соул оказался на твоем месте, и на мне висела бы обязанность остановить его любой ценой.
— Мы не такие, как вы, Мака, — Масами выглядывает из-за плеча и отводит взгляд в сторону. — Не сомневаюсь, что он даже другом меня своим не считает.
— Откуда тебе знать? Разве ты говорила с ним хоть раз об этом?
— Я не хочу говорить с ним об этом, — она прикладывает руку к животу, когда чувствует как его снова начинает колоть. — Не хочу услышать того, что он мне скажет.
— И ты, в таком случае, предпочтешь не говорить совсем? Так вы никогда не разрешите свои споры.
— Я и не собираюсь их решать, — она игнорирует недовольный прищур Маки. — Я собираюсь остаться здесь одна, пока в один прекрасный день меня не поглотит кровать вместе с моими проблемами. Тогда Кид точно будет счастлив — избавится от такой головной боли одним махом.
Мака хлопает ладонью себе по лицу и искренне жалеет, что не взяла с собой что-нибудь тяжелое.
— И почему ты вообще пришла с этим именно ко мне? — не унимается Масами. — Что-то я не заметила у Кида особого желания поговорить вдруг о произошедшем.
— О, насчет этого тебе переживать не стоит, — она хмыкает. — Уверена, ему все мозги уже проел Соул. Мы не были уверены, кто из вас больший упрямец, так что решили зайти с двух сторон. Надеюсь, они там не делают на вас ставок, пока я тут с тобой разговариваю.
— В любом случае никто из них не выиграет, потому что разговора не будет.
— Так, — терпение Маки дает трещину, и она переворачивает подругу на себя, слегка нависая над ней. — А теперь ответь мне на пару вопросов и после можешь делать что хочешь.
Масами делает попытку вывернуться из захвата, но Мака хватает ее за подбородок, пресекая побег.
— Разве тебя не беспокоит вся эта ситуация?
— Нет, — отвечает молниеносно.
— Именно поэтому ты заперлась здесь? Потому что тебя это не беспокоит?
Масами сжимает губы в тонкую линию — ей не нравится, куда идет этот разговор.
— Кид ведь важен для тебя, разве нет? — Мака делает паузу, но, заметив, как глаза Масами выдают ее, расширяясь буквально на пару секунд, продолжает. — Может, вы и ссоритесь постоянно, и создается ощущение, будто вам все равно друг на друга, но я знаю, что это не так. А еще я знаю, как сильно ты хочешь, чтобы он, наконец, признал тебя.
— Это не...
— Это так, Масами, — в ее голосе железная уверенность. — Брось, я же видела, сколько обиды было в тебе в тот вечер. Мы все приняли тебя такой, какая ты есть, но тебе этого мало, разве нет? Тебе больно оттого, что ты не видишь такой же отдачи от Кида.
— Он никогда не примет меня, — выходит слишком тихо, но Мака все равно слышит.
— Я вот думаю, что все наоборот. Только вы, как два барана, не можете поговорить друг с другом толком, а только и делаете, что тратите все ваше совместное время на ругань.
— А что, если ты ошибаешься? — Масами привстает на локтях. — Что тогда?
— Тогда у вас хотя бы будет диалог, как у нормальных людей, — Мака поднимается с кровати, поправляя юбку. — Пообещай мне, что ты поговоришь с ним сегодня и честно расскажешь обо всем, что наболело.
Масами принимает сидячую позу, обхватив руками колени и утыкается в них головой, раздумывая. Она сжимает ткань пижамных штанов, нервно катая ее между пальцев, и спустя минуту устало выдыхает.
— Ладно, — Масами сдается и тянется к подарку. — Если мне представится возможность, то я поговорю с ним. Но если ты вдруг ошибаешься насчет Кида, — она предупреждающе стреляет глазами в сторону напарницы Соула, — то мы никогда больше не будем поднимать эту тему.
— Договорились, — Мака согласно кивает и, призывая подругу поторапливаться, выходит обратно в коридор, закрывая за собой дверь.
В ответ на вопрошающие взгляды, она удовлетворительно показывает большой палец заждавшимся сестрам Томпсон и Тсубаки. Те облегченно выдают что-то вроде "наконец-то" и "я думала, мы ее уже не вытащим оттуда", но все равно решают пока остаться и проследить за тем, чтобы Масами не передумала о своем решении, пока будет переодеваться.
Тем временем мужская компания во главе с Соулом уже час компостировала мозги Киду за главным столом. Синигами-младший пытался искренне скрыться за стаканом с водой, который нервно крутил в правой руке, и упрямо делал вид, что обращаются вовсе не к нему, и плевать, что больше было не к кому.
— Ты же не забыл, я надеюсь? Особый подарок для Масами в честь вступления в нашу дружную компанию будешь дарить именно ты, — Соул деятельно наклоняется к Киду, смотря на того снизу вверх.
— Это же общий подарок, почему я? — отпирается он, даже не надеясь, что Соул внезапно передумает и отпустит его восвояси.
— Ты прекрасно знаешь, почему. И нечего мне его под елку прятать к остальным. Ты подаришь его лично, и точка. Это было единогласное решение, и лучше тебе не проверять, что будет, если не сделаешь этого.
— Она мне этим подарком скорее голову пробьет, когда увидит.
— Это уже твои проблемы. Постарайся сделать так, чтоб не пробила.
— Легче сказать, чем сделать.
— Легче перестать отмахиваться и пойти уже мириться. Вы, черт подери, уже всех тут...
— Да, понял я, понял. Так что можно мы подождем в чертовой тишине, пока она придет и... — Кид встает с места, устало потирая переносицу, и, бросив взгляд в сторону лестницы, тут же застывает. Соул с любопытством отклоняется на стуле, выглядывая из-за спины друга и обнаруживает темноволосую причину ступора Синигами-младшего: Масами ощутимо пятилась, подталкиваемая сестрами Томпсон в сторону толпы гостей первого этажа, и то и дело поправляла ткань юбки своего платья, демонстрируя на лице мешанину из недовольства и паники, будучи непривыкшей к таким нарядам и официальным приемам.
— О, да неужели они вытащили ее из комнаты, — Блэк Стар ухмыляется, опустошая стакан с содовой, смешанной с какой-то алкогольной бурдой, притащенной Соулом из сомнительного ларька у дома.
— Так, объект на месте. Предлагаю начать операцию с кодовым названием «Примири баранов», приоритет ультра. Надеюсь, специальный агент... — Соул замолкает и удивленно промаргивается, смотря в сторону, где секунду назад стоял Кид, — А где специальный агент, черт его дери?
— Кажется, удрал, — подтверждает очевидное напарник Тсубаки, подзывая Масами и девочек к столу.
— Я видела директора академии — он пошел объявить о начале мероприятия и произнести речь, — Мака присаживается, с подозрением принюхиваясь к стакану Блэк Стара, и уже шепотом добавляет:
— А где...?
Соул отрицательно качает головой, стараясь не выглядеть подозрительным для идущей к столу Масами. У девушки начинало снова скручивать живот, пока она пыталась с подарком миновать парочку веселящихся гостей. Ожидание встречи, казалось, выбьет у нее оставшийся скудный набор нервных клеток. Вот, она проталкивается через Окса, поправляющего свои очки, растерянно машет улыбающейся Хроне, едва не сносит официанта с подносом и, наконец, доходит до друзей. Волнение как рукой сносит, когда становится четко видно сидящих за столом. Масами шныряет глазами от стула к стулу, но уже заранее знает, что его здесь нет. Облегчение почему-то замещается разочарованием, но девушка старается не подавать виду и как можно правдоподобнее улыбается:
— Хочу извиниться за то, что заперлась в комнате и не выходила к вам все это время.
— Мака, а ты Масами случайно не ошиблась? А то какая-то она подозрительно послушная, — Соул издевательски хмыкает и опускает ноги с соседнего стула.
— Это все два дня голодовки выбили из нее боевой дух. Садись с нами — у меня тут припрятано кое-что зачетное специально для своих, — Блэк Стар с наслаждением облизывается, не обращая внимание на насторожившуюся Тсубаки.
— Очень остроумно, но мне тут надо сделать кое-что, — Масами покрепче сжимает коробку в руках и показывает в сторону елки, — Я скоро вернусь — начинайте пока без меня.
С этими словами девушка поспешно ретируется обратно в толпу, пользуясь общим замешательством, дабы избежать лишних вопросов. Проталкиваться через гостей не так-то просто, особенно когда все они стоят, плотно закрывая все проходы к хвойной громадине и слушая воодушевляющую речь директора. Он втирает что-то там про древние времена, настоятельно рекомендует следить за здоровьем души и желает всем веселого праздника в свое обычной шутовской манере. Раздаются бурные аплодисменты, и Масами вываливается к нарядной елке, цепляясь за чей-то огромный подарок. Тот подозрительно шевелится, заставляя девушку с ужасом вскрикнуть и одёрнуть руку назад.
— Черта с два эти щедрые дары разгребать буду я, — она кривится и кладет свой подарок подальше от подозрительной коробки.
Кто-то рядом начинает обмениваться слухами об активности Кисина, и Масами кажется, что она поторопилась с выходом в социум. Непрошеные переживания и волнения снова заполняют все мысли, так что девушка закатывает глаза и устало сползает на соседний диван. Ей уже осточертело просыпаться в поту от кошмаров из-за обострившегося ощущения приближающейся опасности, а ссора с главным любителем симметрии в городе Смерти ухудшала моральное состояние чуть ли не вдвое. Масами начинало казаться, что такими темпами она скоро совсем растеряет остатки разума.
— Пожалуй, посижу тут немного, — она массирует виски, стараясь отвлечься на заигравшую музыку и устраивается поудобнее.
— Я присяду? — знакомая светловолосая фигура не дает ей насладиться одиночеством и показывается рядом, приветливо кивая.
— Мест нет.
Нори удивленно вскидывает брови, отмечая, что диван в общем-то почти пустой, и, не обращая внимания на протесты, садится рядом:
— Прекрасный праздник, не правда ли?
— Он был бы в разы лучше, если бы ты оставила меня одну.
— Сколько едкости, — блондинка издевательски протягивает каждую гласную. — Неудивительно, что наследник Синигами не лучшего о тебе мнения.
— Ты сюда пришла любезностями обменяться? — Масами зло сжимает зубы, едва удерживаясь от рукоприкладства. — Говори, что хотела и топай отсюда.
— Вот ведь. Совсем не оставляешь шанса на любезную беседу.
— Мне не о чем с тобой беседовать, — Масами почти выплевывает последнее слово и еще пуще прежнего злится.
— И чем же я тебе так не понравилась?
Масами упрямо молчит, всем своим видом говоря "даю тебе последний шанс — говори или вали нахрен", и отворачивается от надоевшей особы.
— На самом деле я действительно не хотела чего-то конкретно — увидела знакомое лицо и решила завести светскую беседу. Хотя вряд ли тебе знакомо это понятие, — Нори высокомерно хмыкает, заправляя прядь своих волос за ухо. — Слышала, тебе повезло попасть на миссию с Макой и Синигами-младшим? Добыли артефакт, или не вышло?
— Не твоего ума дело, — что-то в сказанных словах режет слух, но Масами не придает этому значение и скрещивает на груди руки.
— Как знаешь, — Нори задирает нос. — В таком случае, я пойду поищу хозяина вечера. Ты, кстати, не видела, куда он ушел?
— Надеюсь, туда, где прилипала вроде тебя его не достанет, — Масами отталкивается от дивана, опережая блондинку, и протискивается обратно в веселящуюся толпу.
Ей хочется уже вернуться к друзьям и хотя бы поесть нормально, пока желудок совсем не отдал концы, поэтому девушка берет курс в сторону их общего стола.
Но дойти она не успевает — кто-то внезапно окликает ее по имени, заставляя вздрогнуть. Масами оборачивается, пытаясь опознать, кому принадлежит голос — он кажется ей тревожно знакомым, и ей это не нравится. Но вокруг никого, кто бы обращал на нее внимание: пара студенток танцуют под музыку, собравшись в кружок, а три парня слева грабят шведский стол и ведут диалог каждый о своих успехах.
Масами.
Девушка вздрагивает и еще раз испуганно озирается по сторонам. Яркие огни праздничных гирлянд начинают сливаться в одно большое светлое пятно, мелькающее перед глазами. Масами хватается за голову и зажмуривается, пытаясь не потерять сознание от усиливающегося отвратительного гула чужих разговоров, стука посуды и собственного имени, отдающегося в барабанных перепонках. Ногти впиваются в кожу до красных следов, но эта боль отвлекает, позволяя сосредоточится сквозь неприятные ощущения и установить хотя бы примерно, откуда исходит голос. Выходит, правда, с трудом — в глазах начинает двоиться, и Масами, шатаясь, сносит нескольких студентов на пути, привлекая к себе внимание. Краем сознания девушка подмечает, как размытый силуэт, похожий на Соула, медленно приподнимается со своего места, вопросительно смотря в ее сторону и что-то говоря, но у Масами не хватает сил, чтобы подойти к нему. Все, на что ее хватает — следовать за чужим голосом.
Когда девушка оказывается в коридоре второго этажа, голос пропадает также внезапно, как и появился. Все раздражающие звуки в голове разом стихают, оставляя после себя оглушительную тишину. Масами застывает на месте, а затем неуверенно выпрямляется, опуская руки. Она вытирает подступившие к глазам слезы, делая глубокий вдох, и берет направление в сторону лестницы, чтобы вернуться к друзьям — меньше всего ей сейчас хотелось оставаться одной после такого странного приступа. Не хватало еще, чтобы кошмары перенеслись из снов в реальность, превратив еще и повседневную жизнь в тотальную катастрофу.
Масами уверенным шагом минует с десяток метров, пока вдруг не понимает, что лестничный пролет даже и не думает приближаться. Даже хуже — стоит ей присмотреться, как становится понятно, что свет с первого этажа совсем пропал с поля зрения, а праздничный шум будто стих, хотя буквально недавно грохотал на весь дом. Масами ускоряется, начиная нервничать, но ее опасения подтверждаются. Ее будто перекинуло в бесконечный коридор, удлиняющийся каждый раз, когда она пыталась пройти дальше. Паника захлестывает ее с новой силой, когда она вдруг понимает, что проход не просто стал бесконечным, но и начал резко сужаться, грозя сдавить девушку.
Масами.
Она срывается с места, но не успевает далеко убежать — огромные красные знаки Асуры образуются за ней и сносят ударной волной тумбочку с вазой, разнося в щепки. Масами спотыкается о доски, падая на колени буквально на пару секунд и тут же поднимаясь, но символы сзади оказываются быстрее и успевают сбить ее к стене. Она больно ударяется затылком, свалив собой одну из многочисленных картин Синигами-младшего. Осколки стекла неприятно впиваются в спину и руки, и она едва успевает перекатиться в сторону, когда место, где секунду назад находилась ее нога, поражает вспышкой красной энергии, оставляя после себя зияющую дыру.
Масами вытаскивает особо крупный осколок из плеча и вскакивает, не обращая внимание на боль. Горло почти сразу начинает саднить от сбившегося дыхания, но она продолжает бежать и преодолевает еще один поворот, сворачивая в такой же бесконечный коридор. Стены сходятся все ближе с каждой секундой, вынуждая бежать боком, нервно перебирая ладонями по шершавому бетону. Масами громко вскрикивает, когда один из осколков уходит глубоко под кожу из-за давления на спину. Колени тут же подгибаются от вспышки боли, и девушка упала бы, если бы было куда. Ей кажется, что вот и все, — сейчас настанет конец ее неудачливой жизни, сейчас ее расплющит в чертовом коридоре и ничего с этим нельзя будет сделать. Масами зажмуривается, чтобы не видеть, как ее превратят в одно большое пятно две сходящиеся стены, и поворачивает голову в сторону, вытягиваясь на мысах.
Но мучительной смерти не происходит.
Масами приоткрывает один глаз, чувствуя, как лицо обдает прохладный морозный ветер, и сразу же зажмуривается от обилия неприятного света, заставшего врасплох после темноты коридора. Зрение привыкает к перемене не сразу, и только спустя минуту Масами удается оглядеться. Она с удивлением понимает, что каким-то невероятным чудом очутилась на балконе второго этажа, выходящего в сторону входной двери. К этому моменту на улице уже знатно стемнело, но перила были обмотаны достаточным количеством белых гирлянд, щедро освещающих все окружающее пространство.
— Масами?
Чужой голос выводит из ступора, и Масами вдруг отчетливо замечает фигуру в углу, на которую в панике не обратила внимание. Она щурится, всматриваясь в чужой профиль и застывает на месте, опознав присутствующего. Ей кажется, что все это какая-то очередная злая подстава от Соула, потому что фигурой оказывается никто иной, как сбежавший с праздника Синигами-младший.
Масами рефлекторно делает шаг назад, чудом преодолевая желание свалить куда подальше. Ей определенно нужна была моральная подготовка посерьезнее, чем бестолковые пять минут самовнушения после того, как Мака уговорила ее выйти из комнаты. Она быстро открывает рот, а затем также быстро его закрывает, не найдя, что ответить, и отворачивается в сторону, проводя ладонью по левому плечу.
И вдруг замечает, что от недавних порезов ничего не осталось.
Масами удивленно закидывает руку, прощупывая спину, но на той тоже ни царапинки.
— Что-то не так? — Кид, наконец, тоже преодолевает свой минутный ступор и разворачивается корпусом, отталкиваясь от балконного ограждения.
— Я просто... — начинает Масами, но тут же замолкает, поняв, что рассказ о произошедшем недавно будет выглядеть крайне странно, учитывая, что никаких повреждений на ее теле не осталось. Стоило подумать самой о том, что случилось, прежде чем пугать остальных — кто знает, может, это все было одним большим последствием усилившихся кошмаров.
— Что, просто?
— Нет, ничего, — она затягивает распустившийся пучок потуже и устремляет взгляд прямо в чужие золотые глаза. — А ты что здесь забыл?
— Я... — теперь наступает очередь Кида стушеваться.
— Дай угадаю, прячешься здесь от меня, — Масами тут же закусывает губу, отворачиваясь — колкость вылетела скорее по привычке, чем по желанию. Она прекрасно помнила, что обещала поговорить с напарником начистоту, чтобы невысказанные переживания не приводили больше к скандалам, но случившаяся несколько минут назад катастрофа выбила ее из колеи.
К ее удивлению, Кид даже не пытается парировать и лишь едва заметно мрачнеет, устремляя взгляд себе под ноги. От его реакции сразу становится не по себе — в голове проносятся слова Маки, что для Синигами-младшего это все тоже может быть не менее тяжело, и совесть многозначительно просыпается, напоминая о своем существовании.
Масами мнется на месте какое-то время, а затем, шумно выдохнув, садится на небольшую скамейку, заставив стоящего рядом Кида удивленно поднять на нее взгляд. Желание вести предстоящий разговор улетучивалось с каждой секундой раздумий — все это казалось слишком неловким, совсем несвойственным их язвительному повседневному общению. Единственным исключением из правил на ее памяти было то подобие поддержки, оказанной Синигами-младшим после миссии в Индии, но, во-первых, это больше походило на наставления, чем на разговор по душам, а, во-вторых, только посмотрите, где они сейчас — толку от тех нескольких минут мнимого перемирия определенно было ноль без палочки.
— Послушай, — она хмурится, отодвигая остатки обиды подальше, чтобы правильно донести до напарника свои мысли. — Я знаю, это сейчас будет немного неожиданно, но мне надо, чтобы ты выслушал то, что я скажу, до конца и не перебивая. Сделаешь это для меня?
Выражение лица Кида за несколько секунд успевает смениться с удивленного до подозрительного, будто он не знает, чего ожидать от напарницы и как ему следует на это реагировать.
— Кид? — Масами выгибает бровь и пытается придать взгляду доброжелательности, чем заставляет Синигами-младшего напрячься еще сильнее. Какое-то время они сверлят друг друга взглядом, пока Кид, наконец, не сдается и не кивает, облокачиваясь обратно на балконное ограждение.
Масами складывает ладони в замок на коленях и закрывает глаза, собираясь с мыслями.
— Мака считает, что нам следует высказаться друг другу, чтобы решить конфликт, но я полагаю, ты и так в курсе, что ребята думают по этому поводу, — она не поднимает взгляда, чтобы не отвлекаться, но даже так все равно слышит, как Кид сильнее обычного выдыхает, безрезультатно пытаясь скрыть раздражение от недавних нотаций. — Так что я хочу извиниться за то, что устроила в тот вечер, сорвавшись на тебя.
Синигами-младший открывает рот, чтобы что-то сказать, но останавливается, вспомнив, что Масами попросила не перебивать ее.
— Я не знаю, что Мака подразумевала под разговором по душам, поэтому я просто выскажу мысли, которые крутятся у меня в голове, а ты послушаешь, — она откидывает голову на шершавую стену позади, пытаясь расслабиться и представить, что говорит сама с собой. — Знаешь, я тут много думала о прошедших месяцах, пыталась припомнить, что крутилось у меня в голове, когда я только оказалась в городе Смерти. Но у меня почему-то никак не получалось, как бы я ни старалась. Разве не странно? Будто бы совсем другая Масами поступала в академию полгода назад, а вовсе не я.
Она наклоняет голову в сторону, устремляя взгляд в ночное небо.
— Но я помню, что чувствовала тогда. Как мне было страшно, как чувство вины придавливало меня к земле с небывалой силой, как я не верила, что справлюсь. И я даже и не надеялась на то, что получу нечто столь ценное — что получу друзей, которые не откажутся от меня, узнав, что я такое, которые будут защищать меня и заботиться обо мне, даже если я совсем не заслужила этого. Их вера в мои силы, мою цель, — все это, наверное, ослепило меня в какой-то степени. И когда ты сказал, что мне надо больше ценить свою жизнь и бороться до конца, я вдруг действительно подумала, что имею полное право требовать, чтобы ко мне относились, как к любому другому человеку. Но это... — она останавливается, чувствуя, как печаль накатывает на нее с новой силой. — Это все чушь собачья. Не важно, что убивало мое второе "я", если каждый раз, приходя в сознание, первое, что я видела — это чужую кровь на своих собственных руках. Я не могу просто взять и отделить Кисина от себя, как бы ни хотела, ведь все, что он делает — делаю и я. Все эти люди были убиты, потому что я потеряла контроль, потому что была слаба, потому что вообще существую. Каждая лишняя минута, пока я жива, может стать для кого-то смертным приговором.
Масами делает паузу, пытаясь сдержать поток нахлынувших эмоций, и сглатывает, чтобы избавиться от тугого кома в горле.
— Но мне так хотелось доказать себе, что это неправда, — она поднимает отчаянный взгляд на Кида. — Когда ты наставил на меня пистолет тем вечером, я вдруг увидела того тебя с нашей самой первой миссии, только узнавшего, кто я такая, готового безжалостно избавиться от меня в любую секунду, будто все, что я сделала, все те усилия, которые я приложила, чтобы стать лучше — будто все это разом исчезло. И тогда я по-настоящему осознала: куда бы я ни пошла, что бы я ни делала, как бы сильно ни старалась, улучшая контроль души — ничего из этого никогда на самом деле не изменит того факта, что я — Кисин и навсегда останусь им.
Масами замолкает, чувствуя, как силы разом покинули ее, оставив лишь удушающую пустоту. Она не хотела заходить так далеко со своими откровениями, но стоило задеть больную тему, как слова вылетели сами собой, не оставляя и шанса утаить хоть что-то. На балконе воцаряется гробовое молчание, разбавляемое лишь отдаленными разговорами с улицы, и Масами утыкается взглядом себе в ладони. Паника моментально захлестывает ее, стоит только осознать, что сейчас ей придется услышать, что скажет напарник. Неужели ожидать худшего от других всегда было настолько тяжело или... это потому, что это Кид?
Но Масами не дают углубиться в анализ собственных ощущений — Синигами-младший неожиданно присаживается рядом на скамейку. Он опирается локтями на колени и медлит, будто не совсем уверен в том, что собирается сказать; затем прочищает горло и на выдохе произносит:
— Как ты считаешь, моим ответом на тот твой вопрос было бы "да"?
— Мой вопрос? — она озадаченно сводит брови к переносице.
— "Простил ли бы я себе твою смерть?" — ты спросила это у меня в тот вечер, — Кид поворачивает голову в сторону напарницы. — По-твоему, мой ответ был бы положительным?
— Э-э-э, — Масами начинает нервничать, потому что не может понять, к чему он клонит по его непроницаемому взгляду. — Я полагаю, что так? Ведь тебя приставили ко мне, чтобы контролировать, так что, наверное, ты бы просто выполнил свою задачу, избавившись от меня.
— Вот как, — Кид усмехается, смотря невидящим взглядом куда-то в даль.
— А почему ты спрашиваешь?
— Черт, и почему все дошло до такого, — Синигами-младший игнорирует ее вопрос и склоняет голову, проводя ладонью по волосам на затылке.
— Я не понимаю тебя.
— Хочешь знать, почему я не ответил тебе? — он выпрямляется и на его лице продолжает плясать горькая ироничная ухмылка. — Я был обескуражен, сбит с толку, потому что она прочитала меня, осознала все в ту же секунду.
— Кид...
— И как она, черт подери, догадалась? Это что, какая-то особенная интуиция Кисина?
— Кид.
— Или все было настолько очевидно, что даже она поняла?
— Кид! — Масами разворачивает напарника к себе резким движением, пресекая поток его риторических вопросов. — Объясни нормально, в чем дело!
— Она поняла, что я не смогу, — он выдыхает, унимая раздражение в голосе, и в его взгляде буквально на мгновение проскальзывает такое не свойственное ему отчаяние. — Что я не выстрелю в тебя.
Масами замирает, чувствуя, как сердце пропускает удар, заставляя оцепенеть. Ей кажется, что она ослышалась, поэтому тут же переспрашивает:
— Что?
— Твое второе "я" сказало об этом, — Кид усмехается, сжимая кулаки до побелевших костяшек. — Я думал это бред, но стоило увидеть свое отражение в твоих глазах, и понял — это правда. Она распознала мою слабость, которой мне нельзя было иметь.
— Почему... почему ты не сказал мне?
— Потому что так не должно быть, — он хмурится. — Как ты и сказала, это моя задача — остановить Кисина любой ценой, если он выйдет из-под контроля. Ребята может и могут позволить себе сомнения и сострадание, но я — нет. Однако чем больше времени я проводил с тобой, тем чаще забывал, что ты и Кисин — это один и тот же человек, что его смерть означает и твою. И в тот вечер я окончательно понял, что допустил ошибку и оказался в точке невозврата. Потому что я знаю, кто такая Масами — это неуклюжая упрямая девчонка, которая вечно действует мне на нервы, нарушая симметрию в моем доме. Масами, которую я знаю, постоянно сомневается в себе, но все равно старается стать лучше, и совсем не ценит собственную жизнь, рискуя ей направо и налево ради других. Потому что Масами, которую я знаю, — он поднимает серьезный взгляд на напарницу. — это ты, а не Кисин, живущий внутри тебя.
— Но ведь...
— Ты, может, и делишь с ним одно тело, но никогда тебе не следует забывать о том, что вы не одно и то же. Ведь я без сомнений избавился бы от любого порождения Кисина, не моргнув и глазом, — его губы трогает легкая грустная улыбка. — Но от тебя я избавиться не смог.
Масами замирает, осознавая услышанное. Ей кажется, что она сейчас спит, что на самом деле ее расплющило где-то там в коридорном кошмаре, и теперь ей чудится что-то за гранью реального. Она прикусывает губу, чтобы почувствовать боль, чтобы убедиться, что это все взаправду, что... Киду не все равно. Масами прислоняет ладонь к груди, ощущая, как неожиданная радость заполняет ее теплом изнутри, будто бы избавляя от всех переживаний, что терзали ее в последнее время. Если даже ее напарник считает, она выше всего этого кромешного безумия, что она другая, то... В таком случае Масами действительно готова по-настоящему поверить, что справится с чем угодно.
— Боже, Синигами, ты такой бесполезный, — она смеется, не в силах удержаться от нахлынувших эмоций. — И что же мне прикажешь делать? Искать нового смотрителя?
— Полагаю, что так, — Кид ловит себя на том, что не может оторвать взгляд от чужой улыбки.
— О, ну тогда у нас проблема.
— И какая же?
— Мне не нужен новый, — она щелкает Кида по носу, когда тот удивленно вскидывает бровь. — Если я дам тебе слово, что никогда не уступлю Кисину, ты позволишь и дальше трепать тебе нервы целыми днями?
— Какое-то очень сомнительное предложение, — он ухмыляется, скрещивая руки на груди, но выглядит крайне довольным.
— Ой, заткнись, — Масами пихает его в плечо для профилактики.
— Тогда у нас будет новый договор, — он выставляет вперед руку, разворачиваясь корпусом. — Станем напарниками заново, но в этот раз добровольно — не как Синигами и Кисин, а как Кид и Масами. Что скажешь?
— Звучит неплохо, — она пожимает его руку в ответ.
— В таком случае предлагаю скрепить новое начало, — Кид внезапно начинает копаться во внутренних карманах пиджака и выуживает оттуда небольшой сверток, который следом протягивает напарнице.
Масами удивленно принимает его, хватаясь пальцами за белую ленту.
— Мы с ребятами приготовили тебе новые катаны в подарок в честь вступления в нашу компанию и мне было велено дарить их тебе. Однако я не ожидал, что столкнусь с тобой на балконе, так что оставил их в своей комнате.
— В таком случае, что это?
— Это... — он отводит взгляд в сторону. — Это от меня.
— От тебя? — Масами улыбается. — Вот это новости. Жаль только, что твой подарок я уже положила под елку, так что тебе придется спуститься за ним самому.
— Ты приготовила мне подарок? — он выглядит удивленным.
— Само собой, — она дергает за ленту, разворачивая упаковку и ее взору предстает короткое черное ожерелье со знаком Синигами посередине.
Масами широко распахивает глаза, поднимая украшение перед собой.
— Ты купил это для меня? — она переводит восторженный взгляд с подарка на смутившегося Кида.
— Мне показалось, что тебе пойдет.
Синигами-младший панически дергает глазом, когда Масами внезапно подсаживается ближе и поворачивается к нему спиной.
— Помоги надеть, — почти командным голосом выдает она, впихивая в руки напарника его же подарок.
Кид тушуется на пару коротких мгновений, а затем аккуратно отодвигает в сторону пряди длинных черных волос, выбившихся из пучка, и накидывает ожерелье, плотно обтягивая им чужую шею. Ему кажется странной собственная реакция на происходящее, потому что он видел затылок и спину Масами, наверное, тысячи раз, но почему-то именно сейчас видеть ее открытые лопатки так близко кажется очень волнующим. Он щелкает застежкой и уже открывает рот, чтобы что-то сказать, когда на балкон внезапно врывается Мака.
— Масами, ты здесь? — она выглядит напуганной и даже не прерывается на то, чтобы отчитать друзей за самовольный уход с праздника. — Срочно спускайся вниз!
— Что...? — она поднимается с места и тут же оказывается схвачена за руку.
Мака утягивает ее на себя, не церемонясь, и почти бегом минует коридор второго этажа и лестницу, оказываясь вместе с ней и Кидом среди толпы гостей. Масами удивленно подмечает, что танцевальная музыка была приостановлена, а присутствующие собрались кольцом вокруг входной двери, возле которой Соул и четыре вооруженных юноши спорили о чем-то.
— Кид, в твоем доме есть какой-то выход, о котором никто не знает, потому что я уверена, они оцепили территорию дома и в том числе зону под окнами.
— Что происходит?
— Нет времени, нам надо...
— Эй там! — один из ребят на входе возводит меч в их сторону, вынуждая толпу расступиться. — Стой на месте!
— Прошу вас, нет нужды заключать ее под стражу! Я уверена, это недоразумение, — Мака встает между Масами и незнакомым мужчиной, пытаясь загородить ту собой.
— Любое сопротивление лишь ухудшит ситуацию, в том числе для вас и ваших друзей, юная леди, — он жестом подзывает двух других повелителей и за пару мгновений оказывается у лестницы рядом с их тройкой.
Масами не успевает и слова сказать, когда ей заламывают руки одним вверенным движением и с силой придавливают лицом к полу.
Кид тут же звереет.
— Эта девушка находится под моей ответственностью, — он зло скалится, впериваясь взглядом в самого рослого из них, который уже успел достать наручники. — Я не позволю вам творить, что вздумается в собственном доме.
— Мы получили информацию, что эта студентка совершила кражу ценного артефакта, и нам было приказано доставить ее в тюрьму. Синигами-сама уже ждет нас на месте, так что не задерживайте операцию.
— Что?
— Я ничего не сделала! — Масами пытается поднять голову, чтобы посмотреть ребятам в глаза, но ее тут же припечатывают обратно, до неприятного хруста ударяя носом о деревянные доски.
— Масами остается здесь под моим присмотром, вам ясно?! — Синигами-младший делает шаг вперед, чтобы вмешаться, но перед ним возникает лезвие косы Смерти.
— Это уже не вам решать. Видимо, ваша кандидатура на роль смотрителя оказалась в конце концов недостаточно состоятельной и будет заменена на кого-то другого, — повелитель слева надменно усмехается. — Если замена, конечно, вообще понадобится.
— Кид, они убьют ее! — позади повелителей проталкивается Соул, пытаясь вывернуться из захвата одного из охранников. — Они не дадут ей даже и шанса оправдаться!
— И что с того, если так? У нас есть доказательства ее вины, а у вас что? Слепая вера в эту малявку? — главный повелитель демонстративно приподнимает лицо девушки, всматриваясь в ее кровоточащий нос.
— Я. Ничего. Не. Сделала, — чеканит Масами каждое слово, сплевывая кровь.
— Меня не волнует, — он поворачивается к остальным подручным. — Мы забираем ее, прикажите оцеплению выдвигаться.
— Эй, вы, — на один из центральных столов забирается Блэк Стар, вооруженный столовыми ножами. — Вам было сказано, что наш друг никуда с вами не пойдет.
— Слезь оттуда, пацан, — повелитель игнорирует его угрозу и начинает поднимать Масами за скрещенные позади руки.
Но далеко уйти он не успевает.
Блэк Стар стреляет взглядом в сторону напарника Маки и Синигами-младшего. За долю секунды они переглядываются, а затем утвердительно кивают. Соул приходит в движение первым и отпинывает от себя охранника, преграждающего путь, и превращает руку в лезвие, тут же блокируя ответный удар. Кид тоже не медлит и выхватывает с рядом стоящих столов два подноса, заряжая ими в двух крайних повелителей. Те отшатываются на пару шагов назад, не ожидав атаки, и этим дают Синигами-младшему возможность пробиться к заключенной. Он хватает за плечо Масами, толкая ее на себя и тут же меняется с ней местами, проходясь ботинком по лицу типа, который держал ее секунду назад. Мака даже среагировать не успевает, когда Кид, не теряя времени, переходит на бег и вырывается на улицу вместе с напарницей. Он быстро осматривается, замечая, как с разных концов дома к ним начинают собираться остальные повелители, и разворачивает Масами к себе лицом.
— Тебе надо уходить из города сейчас же, — он прожигает своей силой металл наручников. — Я выясню у отца, что случилось, и как только мы во всем разберемся, я найду тебя — обещаю.
— Кид, я ничего не сделала!
— Сейчас не время для этого, если будем медлить — тебя схватят, и мы уже вряд ли сможем помочь.
— Но я правда невиновна! Почему они пришли за мной?! Кид, ты же веришь мне?! — она отчаянно хватает напарника за рукав.
— Я тебе верю, Масами, — он стаскивает с себя пиджак и накидывает девушке на плечи. Позади него слышится скрежет металла, а затем крик Блэк Стара, откидывающего одного из приблизившихся повелителей в сторону. — А теперь уходи.
Масами панически вскакивает на ноги, смотря, как Кид разворачивается и встает рядом с напарником Тсубаки, готовясь отбиваться, чтобы дать ей время уйти. Но тело не слушается и будто прирастает к земле от непонимания происходящего. Почему они пришли за ней? О каких доказательствах ее вины идет речь? Все только начало налаживаться, почему такое должно было случиться?
Появившийся Соул вырывает ее из состояния шока и толкает в плечо в сторону уличных переулков. В голове у Масами будто что-то щелкает, возвращая способность двигаться. Она хватается за пиджак Кида на своих плечах, чтобы тот не слетел, и срывается с места.