***
В офисе детективного агентства царила напряженная тишина, нарушаемая лишь шорохом бумаг и вскриками единственного довольного жизнью сотрудника отдела. Ацуши — новый практикант — с подозрением поглядывал из-за горы папок и осматривал своего старшего коллегу после каждого смешка. Куникида периодически постукивал ручкой о стол, стараясь унять раздражение. Остальные же занимались своими делами или выехали на расследования, радуясь возможности не сидеть на одном месте. — Дазай-сан, все хорошо? — осторожно спросил Накаджима, когда на все помещение послышался едва ли адекватный смех. Если Осаму Дазай доволен жизнью, то стоит ждать очередного дерьма, которое распутывать придется всем остальным. — Так, с меня хватит! — вскочил с места Доппо, помахивая своим блокнотом. — Сам ничего не делаешь и другим мешаешь. Иди искать информацию по последнему делу или просто утопись. — Мотивирующий пинок от Куникиды помог моментально оказаться в коридоре. Слегка безумная улыбка, скорее всего, пугала даже прохожих, не знающих детектива лично, потому что они обходили его стороной и странно косились, как на помешанного. Но конкретно парня подобное не волновало. Он чувствовал неимоверный прилив сил и легкое предвкушение от будущей встречи. Да, Дазай не был бы собой, если бы в кратчайшие сроки не нашел всю существующую информацию о человеке, который его заинтересовал. Чуя Накахара, двадцать два года, официально числится программистом, на деле — хакер, имеющий заслуженную безупречную репутацию в определенных кругах. «Надо же, такое мелкое зло, а мозги есть». — Усмехался своим мыслям Дазай, пока шел к указанному в пометках информации месту, надеясь успеть застать там объект своих размышлений. В одно и то же время Чуя делает покупки в конкретном магазине. Любит драки, шляпы, дорогое вино, чистоту и прочее-прочее. Конкретно в это Осаму не вчитывался с особой тщательностью, нужную информацию достал, а остальное вполне можно вытащить непосредственно из самого рыжего. Единственное, что действительно интриговало — перчатки. На всех случайных фотографиях, которые для детектива достали знакомые из не совсем законопослушного прошлого, Накахара был в перчатках, словно они уже вросли в его руки. Почему Дазай вообще так заинтересовался этим парнем? Сам понятия не имел. Просто голубые глаза были наполнены таким спектром ярких эмоций, что их тут же хотелось эгоистично забрать себе, оформив в единоличное обладание. Стоя в тени дерева, Дазай наблюдал за каждым, кто входил и выходил из небольшого магазинчика. Он не боялся показаться странным — при себе всегда имелось удостоверение личности с указанием рода деятельности и должности. А уж каким конкретно делом занимается или кого разыскивает — разглашению не подлежит. Так что с чистой совестью, если она вообще имелась, почти час стоял на одном месте. И вот, из-за поворота показался долгожданный человек. Чуя шел быстрым, уверенным шагом, не обращая внимания ни на кого. Низ накинутого на плечи плаща развивался за спиной, а сам парень изредка придерживал на голове шляпу, чтобы та не упала от сильных порывов осеннего ветра. Осаму следом зашел в магазин, наблюдая за рыжим с расстояния. Вдруг Чуя замирает около алкогольного отдела и с раздражением смотрит на верхнюю полку, гипнотизируя ее. Детектив перевел взгляд туда же, не выдержал и подошел со спины. Протянул руку над головой парня и взял бутылку, на которую тот смотрел. — Держи, — Дазай сразу вручил вино в руки Накахаре, пока тот не увидел помощника и не отказался. — Маленьким нужно помогать, — говорит, а сам снова смотрит на ладони в перчатках, борясь с желанием самостоятельно снять эту ткань и посмотреть на длинные, тонкие пальцы. — Ты! Тот придурок! Видимо, между ними была особенная химическая реакция: Чуя сразу начинал беситься, а Дазаю хотелось бесить его еще больше. — Следишь за мной? — Ну, что ты, малыш, это просто судьба нас сталкивает, — довольная улыбка и разведенные в стороны руки, будто бы он блаженный и будет обнимать незнакомца прямо сейчас. — Еще раз назовешь меня так, и говорить уже не сможешь — челюсть вырву вместе с глоткой. Накахара, не выпустив из рук бутылку с вином, развернулся и направился к кассе. Расплатился, вышел из магазина и быстрым шагом направился домой, постоянно оглядываясь. С этого идиота станется еще следить. А лишние проблемы не нужны Чуе. Ему вообще никакие проблемы не нужны.***
Сняв шляпу и положив ее на тумбочку около входной двери, Чуя сразу же направился в зал, где мог бы, наконец, расслабиться после очередного дня. Эмоции после встречи с суицидником утихли, но мысли продолжали крутиться вокруг данного субъекта. Подозрительного субъекта. В судьбу, о которой так пафосно заявлял сам перебинтованный придурок, Накахара верил ровно, как в Бога — не верил абсолютно. Стоило только сесть в мягкое кресло, налить в бокал вина и чуть пригубить его, как на всю квартиру раздалась противная трель звонка. Нехотя встав, Чуя подошел к двери и с глупой привычкой открыл ее, предварительно не посмотрев кто приперся. Обычно приходили либо соседи, либо люди ближнего круга. Остальные просто не знали адреса. Но вот он открывает дверь, смотрит на уже ненавистную улыбку и, несколько раз моргнув, закрывается. — Чуя-кун! — послышался мерзкий голос, эхом отдающий в подъезде. «Какого хрена? Откуда он знает имя?» — моментально проносится беспокойная мысль, разбиваясь об общее волнение. — Чуя-кун, судьба снова свела нас вместе! — Сделай подарок — сдохни, — в ответ из-за двери что-то проныли. С соображением у рыжего всегда был порядок. Но именно в этот момент для постижения некоторых истин понадобились, непозволительные для его профессии, несколько минут. Кто-то посторонний узнал его имя, место жительства, и черт его знает что еще. Громкий стук разнесся по всему этажу, а Дазай прижат за шею к стене навалившимся на него Чуей. Тот выглядит весьма забавно, но однозначно грозно. Так, что хотелось разозлить его еще больше и посмотреть, сможет ли он одной лишь силой мысли разнести многоквартирный дом. — Ты кто вообще такой, что тебе нужно и как нашел меня? — Та тише ты, не кипятись, малыш. Любовь с первого взгляда, — мечтательно закатил глаза Осаму, стараясь не показать напряжения от тисков на шее, которые только усилились. — Ублюдок! — Накахара с некой брезгливостью отпустил, пристально смотря исподлобья. — Если хоть одна живая душа узнает про меня — убью и сброшу в канаву догнивать, понял? И детектив верил в эти слова, в них не было ни капли неуверенности. Нельзя было сказать, что забавный мелкий — убийца, но силы хоть отбавляй. Действительно, противник бы из него вышел просто отменный. Это заводило парня еще больше, порождало что-то темное, скребущее в душе своими эгоизмом и капризами. — Успокойся, от меня о тебе никто не узнает. Самому такой крош нужен. Кого ж я еще буду выводить? — Пошел к черту! — Уже пришел к нему. Входная дверь снова закрылась, отрезая ее владельца от бреда сумасшедшего, продолжающего что-то говорить. На заметку тут же было поставлено найти всю информацию о настырном придурке. Стараясь избавиться от напряжения, Чуя налил себе бокал вина. Затем еще один, а после вовсе прямо из горла бутылки продолжил пить. Как только расслабление поглотило, Накахару привлек странный шорох, разносящийся в квартире. Не то чтобы он верил в призраков, но мысль о них пронеслась в голове. Но странные звуки затихли, будто б их не было вовсе. — Не день, а дурдом какой-то. Чуя взял со стола пачку сигарет, достал одну и, подкурив, направился на балкон. Открыв двери, так и замер, тупо смотря на творившееся дерьмо — иначе не назовешь. Там стоял вполне реальный, чуть запыхавшийся парень, которого час назад сам рыжий грозился убить. Если заметить, то на чужом балконе четвертого этажа. — Чуя! Привет, давно не виделись. — Какого… — Шел мимо, нужда прихватила, дай, думаю, зайду к тебе в гости. Резкий взмах ноги и Дазай блокирует первый удар. Неожиданно. Хотя нет, вполне ожидаемо от вспыльчивого человека любящего драки. Оба вваливаются в квартиру, не замечая этого. Удар за ударом, на теле расцветают ссадины от некоторых пропущенных, но ничего не имеет значения. Они слишком увлечены друг другом, сосредоточены на противнике. Глаза в глаза. Борьба больше напоминала жаркий танец, во время которого все искрит, воздух раскаляется, к азарту и возбуждению буквально можно прикоснуться рукой. Дазай удивлен силой и ловкостью сокрытыми в таком изящном, тонком теле. Чуя поражен тренированностью противника и его маневренностью при немалом росте. И оба просто в восторге. И не интересует, что они, практически незнакомцы, дерутся в квартире, и, если по-хорошему, Накахаре вообще следовало бы вызвать полицию. Осаму отпрыгивает назад, уклоняется от удара, выпрямляется и замирает — в его голову, аккурат в центр лба, упирается изящный пистолет, способный вынести мозги на балконную кадку пола. — О, как интересно, — насмешливо ответил Дазай, не обращая внимания на оружие, смотря только в голубые глаза напротив. — Ты точно ебанутый. — Все может быть, весь этот мир сошел с ума. Так почему же мы должны быть исключением? Стреляй, — парень словно засветился изнутри, ожидая того самого выстрела. — Ты спятил? — Рука слегка подрагивает от напряжения. И оно — напряжение — далеко не только физическое. — Ну же, Чуя, чего ты медлишь? Это же так просто — нажать. И ты подаришь мне избавление от этого мира. Осаму откровенно провоцирует. Ему не нужна смерть. Просто знает, что парень напротив не нажмет на курок. Из того, что детектив о нем выяснил, для Накахары одна из нелюбимых вещей — бесполезные потери. Это же относится к жизням. Если бы Чуе действительно грозила опасность, он бы выстрелил, но зачем убивать кого-то без необходимости? Парень откидывает рыжие прядки со лба, садится в излюбленное кресло и ожидающе смотрит на незваного гостя. — Что? — Кто ты такой, и что тебе от меня нужно? — Да, собственно, не сказал бы, что мне действительно что-то требуется от тебя. Осаму Дазай, частный детектив и твой персональный сталкер, — он забирает со стола остатки уже знакомого вина и отпивает прямо из горла. — Псих, — тут же выдает Чуя, который помнит, что ранее сам пил из этой бутылки. — Не обязательно смешивать свои слюни с чужими, даже если хочется выпить. Можно взять чистый бокал. — О! — воскликнул Осаму, с большим энтузиазмом прикладываясь к алкоголю. — Непрямой поцелуй с малышом! Я об этом мог только мечтать. Лицо рыжего даже слегка передергивает. Смесь раздражения и смущения пробивается через маску холодного равнодушия. — Умри, сделай подарок. — Нет еще поводов для подарков. — А ты просто так, ты же сталкер, сам сказал! — Именно поэтому и не умру. Только если буду знать, что мой призрак сможет летать за тобой даже в ванну. — Придурок! — Алкаш. — Что?! — одно слово и Чуя снова готов броситься на недоразумение, бесцеремонно устроившееся на диване. — Да ладно тебе! — громко протянул Осаму, и добавил чуть тише: — Говорят, что на правду вообще не обижаются… Накахара еще немного посверлил его взглядом и расслабил плечи, «растекаясь» по мягкой обивке мебели. — И все же, хочу услышать, что конкретно тебе нужно от меня? Даже не побоялся лезть на балкон. — Так я и не врал совсем. Мне просто скучно, а ты неплохо можешь скрасить серые будни, внеся в них каплю рыжего безумия. — И точно ебанутый!***
Теперь для Накахары стало бесячей обыденностью из разных углов и подворотен слышать: «Чуя-кун! Давно не виделись!». Если бы на слова могла развиваться аллергия, то он, однозначно, уже давно болел бы. Естественно, уже на следующий день поле знакомства, Чуя нашел всю возможную информацию про загадочного Осаму Дазая. Даже взломал несколько его аккаунтов в сети. Впрочем, бесполезно, этот экземпляр, как оказалось, не большой ценитель интернета. Только твиттер, в котором можно было увидеть шутки про суицид, почти умные мысли о жизни, сомнительный юмор на разные темы и прочая хрень, никак не вяжущаяся с адекватными людьми. Впрочем, то, что Дазай не в себе было понятно сразу. Одного человека стало слишком много в жизни Накахары. Не то чтобы Чуя был необщительный или замкнутый, просто ограничивался несколькими встречами в месяц со старыми знакомым. Каждый раз он называл Осаму придурком, ворчал и шипел по поводу и без него, а иногда дело доходило до драк. И обоих это устраивало. Вместе с тем, каждый раз, когда Дазай снова нагло запирался в гости, перед ним ставили чашку кофе или что-то покрепче. А если рыжий был в хорошем настроении, то детектив получал тарелку с едой, слушая ворчание: «Ешь и не вздумай давиться. Не хватало еще, чтоб ты тут откинулся, а меня обвинили в твоей смерти». Дазай наблюдает за Чуей и невольно сравнивает его с котом. Возможно, тот и рад был бы приластиться, но вредность характера не позволяла. Свободолюбивый, хитрый, ходит сам по себе, чуть что — выпускает когти. Да, такой рыжий кот, которого предстояло приручить, даже если он сам не хочет приручаться. В один из дней, который выдался сложным у обоих, парни сидели в зале и, даже не выходя на балкон, курили в тишине. Накахара был необычайно задумчив, но утверждал, что ничего не случилось. А Дазай старался не лезть, чтоб не вызвать конфликт — слишком вымотались оба. — Я несколько дней думал, — вдруг сам заговорил Чуя, все еще отвлеченно смотря на тлеющий уголек сигареты. — И решил, что хочу получить полноценное образование и после стать официальным работником где-то. Но, по возможности, хотел бы дома работать. И Осаму не ответил привычной насмешкой. Он лишь пристально смотрел, что-то обдумывая в своей голове, а после недолгого молчания ответил: — Это хорошая идея. И больше ничего не нужно было, они поняли друг друга без лишних слов. И сами не обратили на это внимания.***
Все смешалось в жуткую какофонию звуков: громкая музыка, крики и разговоры отдыхающих, подбадривание толпы в микрофон. Перед глазами мельтешат люди, «бегают» клубные огни прожекторов и мелькают белые рубашки официантов. Сидя в темном углу, Чуя прикрыл глаза и продолжил свое дело — напиваться. Даже в таком второсортном заведении он тратил много денег на качественный алкоголь. Не важен повод, выпивка должна оставаться годной, а не непонятного происхождения пойлом. Но лучше находиться в этом месте, чем в пустой квартире, наедине с мыслями. Последняя неделя выдалась для Накахары напряженной. Начиная от проблем с восстановлением учебы и неприятностями с работой, заканчивая ссорой с одним из немногих друзей. Да и в целом настроение не располагало к довольствованию жизнью. Чуя сначала подумал о кризисе среднего возраста, но отмел эту мысль, потому как до того самого возраста ему еще лет пятнадцать жить, а то и больше. Когда рядом кто-то присел, парень даже не удивился. Он просто открыл глаза, посмотрел и фыркнул, привычно ворча: — Только тебя тут и не хватало. — И черт его знает, может, в самом деле, не хватало. — Вот видишь, я это почувствовал и пришел. Дазай заказывает себе какую-то безумную смесь, по ошибке именуемую коктейлем, уговаривает Чую попробовать, на что получает лишь презрительный взгляд. И никто не обсуждает проблемы, просто пьют, перекидываясь язвительными репликами. И то ли общество друг друга помогает, то ли алкоголь, но они расслабляются, больше не чувствуя давления тревоги. Как добрались до квартиры — непонятно. Оба были слишком веселые и беззаботные. Нет, не пьяны до потери сознания, просто раскрепощенные, в некой эйфории, когда просто хочется жить и снимать маски. Накахара, с несвойственной ему нерешительностью, замер около кровати. Дазай подошел вплотную, провел кончиками пальцев по щеке, затем по скуле рыжего, плавно переходя на шею. Парень увлек Чую в жаркий поцелуй, углубляя его, раздвигая языком губы партнера и лаская, чуть поддразнивая. Одежда была порывисто скинута на пол, она раздражала, мешала дотронуться до кожи друг друга. Осаму опустил Чую на кровать и навис сверху, осматривая того с ног до головы. Он прошелся пальцами по груди, задевая и чуть сдавливая соски, бокам, пояснице. Ладони перешли на ягодицы, собственническим жестом сжав их. В ответ Накахара оставил следы от ногтей на его плечах, дернул тазом и чуть согнул ноги в коленях, будто бы неосознанно приглашал, провоцировал. И Дазай не стал противиться, погладил внутреннюю сторону стройных бедер и чуть развел их в стороны. Сдавленный стон снял все ограничители в голове детектива. Глаза полыхнули неизвестным до этого пламенем. Одним рывком Чуя был перевернут на живот и накрыт сверху разгоряченным телом. Его шею, лопатки и всю спину клеймили поцелуями, а затем и болезненными укусами, которые сразу зализывали. Парень, такой вспыльчивый в реальности, оказался чувствительным и отзывчивым в постели. Правда, в долгу не оставался, украшая кожу Дазая такими же отметинами. От поцелуев с примесью крови рождалась еще большая страсть, граничащая с безумием. Оба рычали, катались по постели, не боясь упасть с нее, боролись друг с другом, будто бы дрались. Все смешалось. Совместное утро стало неожиданностью для обоих. Накахара проснулся, пошевелился и сдавленно ругнулся, разбудив этим лежащего рядом Дазая. Оба в непонимании уставились глаза в глаза, пробыв в этом состоянии несколько минут, стараясь осмыслить произошедшее. Чуя нервно вскочил с кровати и замер, схватившись за поясницу. Со стороны послышался смешок. И если бы люди могли умирать от взгляда, то Осаму был бы уже трупом. Дазай хотел было принять пафосную позу, намекая на то, что был великолепен этой ночью, но сам схватился на спину и застонал. Теперь уже ему довелось услышать смех рыжего, который ехидно посматривал. Пусть и не помнил большую часть ночи. К сожалению, позже выяснилось, что на спине детектива просто огромный синяк, набитый пяткой Чуи, а вовсе не то, о чем они подумали изначально. Но Накахара поставил себе установку, что в следующий раз сверху будет именно он, и это не обсуждается. Почему-то не смутила мысль, что этот «следующий раз» вообще рассматривается. Позже оба вели себя так, будто бы ничего не произошло — все так и планировалось. Дазай, потому что его все устраивало, более того, он уже обдумывал, как бы затащить Накахару еще раз в постель. А лучше два. А в идеале насовсем. Чуя же молчал из вредности характера, который не позволил бы ни жаловаться или убиваться, ни признать, что ему понравилось. Безумие. Как-то неожиданно оказалось, что Дазай практически живет у Чуи. Во всяком случае, в ванной можно было найти вторую зубную щетку, непонятно как там оказавшуюся, и зубную пасту на травах, с отвратительным запахом. По дому валялись рубашки детектива или мотки его бинтов, что жутко раздражало любившего порядок Чую. Да и сам Осаму нередко оставался ночевать на любезно предоставленном диване. Хотя, ночью, дождавшись, когда Накахара уснет, перебирался к тому в кровать и обнимал. За что каждый раз был обруган или побит с утра. Чуя возмущался, но свою комнату все равно не запирал. Так и жили, не задумываясь о мотивах собственных поступков, чувствах и остальном. Зачем усложнять жизнь, если все устраивает?***
Входная дверь со стуком закрылась, и из коридора послышались торопливые шорохи. Дазай, у которого выдался выходной, отложил газету, отпил немного кофе и принялся ждать, что же будет дальше. Судя по грохоту, кто-то вернулся на эмоциях. Рыжий вихрь занесся на кухню и, тяжело дыша, кинул листы бумаги с баллами кверху. — Не поверишь, этот козел старый все-таки хотел меня завалить. Да хер вам. Думал, что его инфаркт схватит от досады. Веселясь, Чуя вышел на балкон, довольно улыбнулся и подкурил сигарету. Летняя сессия закончена, еще год и он получит заслуженное высшее образование, а там видно будет. Дазай, наблюдая за довольным Накахарой, тоже не смог сдержать улыбку. Что ни говори, а удачно он тогда бросился на дорогу. Жизнь обоих ненавязчиво, абсолютно незаметно для них изменилась. Осаму больше не вспоминал о таком желанном адреналине, в голове не вертелись мысли о скуке серых будней. Все это смел рыжий ураган несдержанных эмоций. Он же наоборот приносил Чуе некое ощущение стабильности. Особенно, когда не вел себя, как идиот. Впрочем, даже тогда. Дазай подошел, обнял парня со спины и коротко поцеловал в макушку. — Ты молодец. — Еще бы! Даже не сомневался, что успешно все сдам, со своими-то мозгами. — Чуя высокомерно фыркает в ответ, но опускает ладони поверх сцепленных на груди рук Осаму. Так и стоят в редком спокойствии, которое нарушает Дазай: — Я нечаянно разбил одну из бутылок твоего вина, — сильнее сжимает парня в объятиях, словно стараясь себя обезопасить от очередного, заслуженного в этот раз, удара. Но Чуя удивляет. Он только кривится, но после расслабленно опирается спиной о грудь обнимающего его Дазая. — Ты просто персональная заноза в заднице. — А ты моя лучшая попытка самоубийства.