Неудачник

В сущности, он неудачник. Единственный сын князя Ён Гарю, племянник и внук королей, красавец, наделённый талантами. Он отлично знает, о чём болтают за его спиной. Всё это с лёгкостью перечёркивает несчастливая ночь, в которую он появился на свет. Лучшее вино способно перебродить в кислятину, а единственное совпадение — превратить щедрые дары судьбы в изощрённое проклятие. Одержимая вера его матери создала его будущее. Одержимость — и звезда Джусин, взошедшая на небосклоне и сулящая новорождённому великую судьбу. Зацепила, спутала, как нить в неосторожных руках, вплела в чужую, а после отбросила за ненадобностью. Всё, чего осмеливался пожелать Хогэ, либо доставалось ему из рук Тамдока, либо не доставалось вовсе. Пророчество. Величие. Мечта. Женщина. В последний раз они виделись — когда же?.. Три года назад. (Три года, восемь месяцев и двенадцать дней). Ещё в Коране. И вот теперь эта нелепая своей случайностью встреча на границе, которой не ожидал ни один из них. Хочется верить, что ни один. Потому что если Тамдок искал с ним встречи... Хогэ слыхал, конечно, что государь Когурё любит совершать разведывательное вылазки самолично, переодевшись и прихватив лишь самое малое число охраны. Но — настолько близко к границе? И с Тамдоком едва ли полдюжины людей. Впрочем, вряд ли государя можно обвинить в беспечности... — Давно не виделись, — Тамдок улыбается едва заметно, уголками губ, но смотрит чуть в сторону. Избегает взгляда? Лестно думать, но лучше не обманываться: из них двоих Хогэ всегда уступал первым. Может, потому, что Тамдок никогда и не пытался соревноваться. — Три года, — говорит Хогэ. — Восемь месяцев, двенадцать дней, — Тамдок дёргает плечом, улыбается заметней, веселей. Тянется через стол и наполняет чашку Хогэ. Охрана топчется на почтительном расстоянии, но Хогэ даже отсюда чувствует, как раздражён Синий Дракон, и как не нравится происходящее Тигру. Маленькая, позабытая Небесами харчевня в двух часах езды от границы не предназначена для приёма высоких персон и не способна предоставить охране возможность нормально выполнять свою работу. Зато деревянный стол выскоблен до блеска, овощи свежие, а дешёвое вино крепко ударяет в голову. Говорили, молодой грозный правитель Когурё не дурак выпить и повеселиться, любит пройтись по городу переодетым и не узнанным, сыграть в азартные игры в порту или навестить весёлый дом. Хогэ помнит другого Тамдока, тихого, болезненного, никогда не покидающего дворца. Искусно созданную маску, державшуюся годами. Поразительно, сколько людей до сих пор считают этого человека открытым и прямым. Он теперь очень хорош собой. Странно ловить себя на том, что замечаешь такие вещи, но всё же... Тамдок всё ещё улыбается ему — после Корана, после всего. Тамдок улыбается, и лица вокруг светлеют, выпрямляются спины, зажигаются глаза — эти люди охотно умрут за него, в него они верят сильнее, чем в тысячу пророческих звёзд. Тамдок и приказы о казнях отдаёт с улыбкой и приятным лицом, а его за это любят ещё сильнее. Он не мерзавец, не подлец, иначе Хогэ было бы легче. Он то, что мудрецы в своих трактатах называют «добродетельным государем». Это ещё хуже. Он может убивать, лгать, лицемерить, и это будет именоваться «справедливостью», «мудростью» и «политической дальновидностью». Принятая из его рук, даже отрава становится лекарством. В руках Хогэ золото оборачивается гнилью, а железо рассыпается прахом... Отрава. Этому двадцатилетнему завоевателю и умиротворителю земель было вдвое меньше, когда он без малейших сожалений и сомнений отравил родную тётку. Напоил ядом, а после пришёл к её сыну, рассказал об этом и сказал «извини, так вышло». В шестнадцать он без какой-либо поддержки, почти без союзников сумел подчинить столицу и взбунтовавшихся князей. В семнадцать — отбил десяток крепостей Пэкче на границе, включая Кванми. Хогэ смотрит на него и снова чувствует себя одиннадцатилетним, и в доме только что прошли погребальные обряды по его матери. — Я рад, что у тебя всё хорошо. — Это не лукавство, не вежливость, он действительно рад. Точно таким же тоном он говорил отцу Хогэ, что оставляет на него столицу, потому что никто лучше князя Ён не справится с управлением. Вот почему его всё ещё считают наивным — кем надо быть, чтобы отдать власть человеку, который жаждет тебя свергнуть? А он всего лишь ставил благо Когурё выше личных чувств и ждал того же от других. Рассчитывал, что муж, чью жену он убил, отец, чьего сына он оттеснил от трона, поступит так же. Сам ведь он мог. В одиннадцать лет Тамдок принял взрослое политическое решение и пришёл к Хогэ в надежде объяснить его причины — к мальчику, потерявшему мать. Своему ровеснику. — Да, — говорит Хогэ. — У меня всё хорошо, мой государь.