Detroit: Become Human драбблы с кинк-феста

Кара долго поправляет перед зеркалом бельё. Миниатюрный, почти ничего не скрывающий комплект, лиловый, с более светлым кружевом. Она купила его сегодня утром. Не потому, что ей или Лютеру нравятся лиловые кружева, просто ей хочется сделать всё по правилам. Люди надевают такое для занятий любовью. Она поправляет волосы, ещё раз осматривает себя в зеркале – бельё сидит идеально, точно по размеру. У её тела совершенно стандартные пропорции, одежду подбирать совсем не сложно. Затем она выпивает стакан воды из-под крана - понадобится жидкость для имитации смазки и слюны. Кара выскальзывает из ванной. Идёт по коридору, шлёпая босыми ногами по ковру, мимо идеально чистой кухни, мимо комнаты Алисы, сейчас пустой (дочка уехала с классом на экскурсию), к их маленькой спальне, которую они чаще всего используют как кабинет. Лютер ждёт её там. Обнажённый – они так и не нашли ему одежды для секса, которая не выглядела бы смешно. Он поднимается навстречу, чуть удивлённо расширяет глаза: - Ты красивая. Кара вкладывает руку в его, скин ползёт по пальцам вниз, позволяя объединить сознания, Кара видит себя глазами Лютера и улыбается: она действительно красивая. Самая красивая для него. Кара посылает в ответ своё виденье: тепло, счастье, восторг от того, что он есть, от того, что он рядом, осторожное восхищение его силой и надёжностью. Они долго стоят рука в руке, заворожено глядя друг в друга. Солнечные лучи проникают сквозь золотистые занавески, скользят по коже, ложатся на их фигуры. Кара видит его и себя его глазами, и кто-то из них думает «красиво». Возможно, оба. Большую близость сложно представить, но им хочется ещё. Иначе. Лютер проводит по её щеке большой тёплой ладонью. Мягкое, ласковое давление. Кара поднимает чувствительность своих рецепторов до максимума, прижимается к нему, тянется вверх, поднявшись на цыпочки. Лютеру всё равно приходится наклониться, чтобы поцеловать её. Они не расцепляют рук и потому ощущения смешиваются, обострённое восприятие затапливает процессор данными. Температура, давление, влажность, субъективное удовольствие от близости… Процессор нагревается, и система охлаждения учащает дыхание у обоих. Горячий выдох Лютера трогает губы Каре, это неожиданно и – субъективно – щекотно. Свободной рукой она проводит по его телу, широкой груди, в которой ровно и сильно бьётся тириумный насос, выступам, имитирующим мышцы пресса (под ними – едва ощутимая вибрация и тишайшее гудение работающих систем), тёмным искусственным волосам в паху. Лютер в ответ оглаживает ей спину сверху вниз, останавливает руку на пояснице. От её тёплой тяжести Каре хочется выгнуть спину. Судя по тому, что Кара – полнокомплектная модель, Тодд использовал её в том числе и как сексуального партнёра, но Кара не помнит об этом, а значит сегодня для неё всё впервые. Почему полнокомплектен Лютер она не спрашивала. Это теперь часть прошлой жизни, не важной, не имеющей значения. Кара осторожно обхватывает рукой его пенис, проводит по всей длине. Пальцы не сходятся. «Можно?» Лютер не возражает. Прикасаться интересно. Эрекция возникает словно в ответ на её действия, хотя Кара знает, что весь процесс контролируется процессором. Она ощупывает широкий пульсирующий ствол, наклоняется и с интересом касается языком тёмной, открывшейся полностью головки. Текстура: гладкость и влага. Вкус нейтрален. Связь приносит ей тёплое и шершавое ощущение от её языка, Кара чувствует, что Лютер наверху улыбается. Тестикулы отяжелели и поджались, в них сейчас вода соединяется с сухим концентратом для имитации эякулята. Кара с интересом гладит и их, взвешивает в ладони. Наверное, стоит попробовать оральный секс, но ей не слишком нравится эта мысль. Хочется полного контакта. Они расцепляют руки, Кара вновь приподнимается на цыпочки, чтобы обнять Лютера за шею. Тот просто выпрямляется, и пол вдруг уходит из-под ног, Кара смешно и беспомощно болтает ногами. Связи разумов уже нет, но смеяться они с Лютером всё равно начинают одновременно. А потом он подхватывает её под ягодицы, приподнимает так, что Кара смотрит на него сверху вниз. Она сидит на ладонях Лютера и это тоже приятно. Словно символ абсолютного доверия. Целоваться в такой позе определённо удобнее. Большое горячее тело совсем близко, кожа к коже, так что можно ощутить работу систем, еле заметную дрожь в глубине корпуса. Тириумные насосы пульсируют в такт. - Стол, – говорит Кара шёпотом. Лютер несёт её легко, как будто она ничего не весит. Секунда почти-падения и вот уже под спиной Кары её письменный стол, к коже липнут листы бумаги, под головой твёрдый угол планшета. Лютер протягивает руку и отодвигает его, позволяя устроиться поудобнее. - Можно? – Лютер просовывает пальцы под резинку трусиков. - Можно. Клочок полупрозрачной ткани скользит по её ногам и падает вниз, Кара мгновенно забывает о его существовании. Спохватившись, она активирует выделение смазки. Раздвигает ноги, сжимает коленями бока Лютера. - Давай. Тот смотрит с сомнением, проводит пальцами между её ног, на них остаётся прозрачная влага. - Я подстроюсь, давай. - Не стоит сразу, - он просовывает палец внутрь. Рецепторы регистрируют проникновение, опыт новый, Кара заглядывает в себя, пытаясь понять, нравится ей или нет, и старательно расслабляется, позволяя эластичным стенкам подстроиться и растянуться. Лютер не спешит. Интересно, спешил бы на его месте человеческий мужчина? А человеческая женщина на её месте торопилась бы? Кара увеличивает выделение смазки. Лютер, наконец, решает, что она готова, и медленно, аккуратными мелкими толчками проникает в неё. Сегменты корпуса в паху с тихими щелчками расходятся шире. Кара знает, что он никогда не причинит ей вреда, но пенис настолько велик, что это почти страшно. Сейчас она полностью согласна с тем, что спешить не стоило. С каждым движением внутри у Кары смещаются платы и провода, максимально освобождая место. Стенки влагалища тянутся, обхватывают его плотно, как латексная перчатка руку. Кожа к коже, слизистая к слизистой. В этом есть что-то от контакта разумов – максимальная близость, проникновение тела в тело, когда нет никаких преград, и ничто не разделяет. Лютер, наконец, погружается полностью, растянув её до максимума. Движения, всё такие же осторожные, отдаются где-то в глубине её корпуса. Кара обхватывает его за шею и притягивает к себе, кожа стекает с её губ, обнажая белый пластик, и поцелуй превращается в обмен данными. Они делят ощущения на двоих и те умножаются многократно. Кара мимолётно жалеет людей, которым доступно лишь неполное единение.