Не(бре)жность

Если вкратце, то Пашка был Лилиной парой. Туфель. Туфли любимые — особенная священная пара; пара неприкосновенная — зависть подружек, упаковка пластыря в боковом кармашке сумки (на случай долгих прогулок) и приятная вечерняя усталость в ступнях. У каждой девчонки, наверное, было такое. Было такое у Лили. Были и туфли у Лили (больше — ни у кого; фактически, её персональная роскошь): кремовые, на устойчивом каблучке, с изящным тонким ремешком на лодыжке; в них Лилькины ноги казались стройнее; сама Лиля — вытягивалась, приобретала вполне уловимое сходство с хрупкой фарфоровой куколкой — вот как хорошо сидели на Лилечке туфли. Эти туфли Лиля любила. Очень. Любила сильно. Любила, несмотря на то, что «пролетела» с размером. Туфли Лиле были малы. Так безбожно малы, что у Лили слезла с пяток вся кожа; Лиля каждый вечер заливала рубцы шипучками-антисептиками и скулила в плотно сжатые зубы (кажется, бедняжке челюсти припаяли друг к другу, чтобы зубы не размыкались вообще; пусть прячется в простуженном горле всё это невысказанное, чтобы никто не узнал, не услышал) — это, наверное, побочный эффект. Любовь (красота?) требует жертв, очевидно, и всё в этом же духе. Лиля это всё слышала, правда, но Лиля терпела. Это же единственные такие туфли. Что Лиле отёкшие синие пальцы и кратеры гнойных мозолей? Туфли другие ей не нужны. Другие она не хотела. Совсем. Катастрофически плохо, потому что Лиля буквально не могла в них ходить. Было бы проще отрубить Лильке ноги вместе с дурацкими туфлями (начнётся гангрена — всё равно отреза́ть), но Лиля каждое утро впихивала опухшие лиловые ноги в свои драгоценные и улыбалась. Больно, чёрт возьми, больно. Всё равно, что топтаться на битом стекле и раскалённом южным безжалостным солнцем железе одновременно. И даже не вскрикнуть. Но мучилась Лиля не долго. Лилины туфли отдали в действительно хорошие руки. Теперь на ней — на другой, не на Лиле, на девочке с аккуратными узкими ножками и подходящим размером эти туфли выглядят лучше в несуществующую бесконечность раз (единственный экземпляр, а — надо же — сделаны точно по ней; если Лиля была в них фарфоровой куколкой, то новая девочка будет хрустальной). И вправду — по ней. По ней, не по Лиле. Лиля плакала долго, но это всё пустяки — бытовое, похороненное в молчании домов и квартир под многолетним слоем аллергической пыли (было, действительно, у каждой девчонки). Житейское — переболит и забудется. Забылось бы (честно), будь речь и вправду о туфлях.