Пьянка с непредсказуемыми последствиями

- Эмиль, чего ждёшь! Налей ещё, душа горит. - А толку с того, Нель? - Ты не рассуждай, ты наливай. Вдруг поможет. - Да уж если до сих пор не помогло… Прошло уже достаточно времени, чтобы благородная куртуазная попойка старых друзей перешла в неблагородную и некуртуазную пьянку. Мрачную, безнадёжную и безрадостную. Да и с чего было радоваться, когда тучи сгустились над столицей, на улицах расплодились непонятные личности, вещавшие о грядущих несчастьях, по углам кишели бла-а-ародные ызарги, примериваясь, как бы половчее плюнуть ядом, Катарина лила горючие крокодиловы слёзы, бросая многообещающие взгляды из-под ресниц, а кансильер на последнем совете улыбался так сердечно и умильно, что сразу захотелось сунуться в петлю. Сунуться, проверить на прочность и удавить ею старого интригана – только бы кто позволил. А ведь всё это было сущей мелочью по сравнению с настоящим горем, постигшим этим вечером благородных эров. - Рокэ, кажется, пора отобрать у тебя славу хозяина лучших винных погребов в Олларии. - А дуэль, господин Савиньяк? - Дуэль – дело непрактичное. Разве что для устранения особо противных придворных морд подходит, но к присутствующим это не относится. - Эр Лионель, что вы такое говорите?! Дуэль – дело чести! - Конечно, Дикон, как скажешь. Только не кричи. И никому, кроме нас, об этом не рассказывай. - П-почему никому? - Засмеют, юноша. Прозрачная жидкость по которому разу наполнила бокалы. Это было уже не вино, время вина прошло часа два назад, а то и все три. Это была даже не касера, касере дали отставку больше получаса назад. Почти чистый спирт обжигал рот, драл горло, но… но не помогал великому горю. - Нет, всё! Мне это надоело! – Эмиль решительно отставил бокал и ослабил пояс. – Я лопну скоро! И вы все тоже лопнете. - Ты наливай, Милле, наливай. А потом отойди, - усмехнулся Лионель, но пить тоже не спешил. - Как это вообще называется? – продолжал бушевать Эмиль, не обратив внимания на слова старшего брата. – Мы сидим здесь уже который час, надираемся, как извозчики, и хоть бы кто захмелел! Даже Дикон, и тот трезвее стёклышка! Дикон, ты ведь трезвее? - Так точно, эр Эмиль! – бодро откликнулся мальчишка из кресла. В отличие от собутыльников у него были все поводы для радости: с одной стороны, его не прогоняли из тёплой компании, с другой – не пришлось в который раз впадать в грех пьянства. Можно честно отписать матушке, что он стойко не поддаётся порокам, к которым его злостно пытается приобщить подлый Ворон. Или лучше всё-таки не писать? А то если матушка услышит про пороки и «пытается приобщить», чего доброго, изволит приехать проверить лично. Ричард поёжился и решил не упоминать в письме столь щекотливые подробности своей жизни. Матушке не могут быть интересны такие мелочи. Такие совершенно неподобающие мелочи. - Вот видите! – продолжал тем временем Эмиль. – Господа, согласитесь, в этом есть что-то неправильное. Рокэ, ты уверен, что твой подвал не сглазили? - Я уже вышел из возраста, когда верят в сглаз и порчу, - фыркнул Алва, однако задумался, перебирая в памяти последние из брошенных в спину «добрых» пожеланий. Он точно помнил с десяток «чтоб тебе шею свернуть» и ещё столько же «провалиться». С полдесятка «на ровном месте ногу сломать». Дюжины две обещаний зарезать, удавить, утопить и отравить, авторы которых пожелали остаться неизвестными (покарай Создатель всех анонимов, сколько их ни есть). И одно особо заковыристое проклятье, включавшее в себя пожелание множественных любовных связей с закатными тварями, Леворуким и его кошками, а так же облысения, выпадения зубов и артрита. Про порчу вина не было ни слова, о чём Ворон и сообщил со всем достоинством. - Тогда, может быть, это заговор? Происки гайифских шпионов? – Эмиль не собирался униматься. Он весь день предвкушал приятный вечер в тёплой компании и теперь готов был землю рыть, чтобы найти того мерзавца, который ему этот вечер испортил. - Миль, ты уверен, что действительно не пьян? – сочувственно осведомился Лионель и даже приложил ладонь ко лбу близнеца, словно проверяя, нет ли у того жара. – Какие гайифские шпионы? Да и как бы они это сделали? - Как-нибудь, - насупился Эмиль, отбрасывая заботливую руку. - Хорошо, - вздохнул Лионель. – Тогда зачем им это понадобилось? На это вопрос у Эмиля ответа не нашлось, и он надулся, как мышь на крупу. - И всё же это уже перестаёт быть смешным, - Алва взял в руки гитару, подумал, досадливо поморщился и снова отставил инструмент в сторону. Струны нестройно, обижено зазвенели. Рокэ был с ними согласен, но играть и петь в трезвом виде не желал принципиально. Не говоря о том, что не хотелось портить бесподобный и неповторимый образ, который, очевидно, давно нарисовался в глазах его безголового оруженосца. А то ведь у юноши ещё, чего доброго, культурный шок случится, когда он увидит своего эра, тянущего сентиментальные баллады в полном трезвом уме и здравой памяти. - Вот-вот! – подхватил вновь оживший Эмиль. – Что уж тут смешного. У меня сослуживцы давно делают ставки, что мы устроим во время очередной попойки. Пока угадывать не удавалось никому, и весь банк забирал я. А что я должен сказать им сегодня? Что мы сидели чинно, как четыре благородные девицы, и вышивали крестиком у камина? Они же животики со смеху надорвут! А вдруг это вообще… на всю жизнь теперь? – в голосе бесстрашного генерала отчётливо мелькнули панические нотки. - Мы не вышиваем крестиком, - педантично поправил брата Лионель. – А я смотрю, у тебя обнаружилась деловая хватка. И давно? - Давно, - коротко огрызнулся Эмиль. Помолчали. Эмиль нервно ходил из угла в угол, злобно поглядывая на пустые бутылки, словно это они были виноваты в порче вина. Алва рассеяно поглаживал гриф гитары. Лионель меланхолично хрустел засоленным огурчиком в такт какой-то простенькой мелодии. Дик свернулся калачиком в кресле, наблюдая за старшими товарищами. Он от всей души сочувствовал их беде, но про себя по-прежнему считал, что всё получается как нельзя правильнее. Разгульный образ жизни до добра не доводит, это всем известно. Внезапно Эмиль замер. Постоял, подумал и с надеждой спросил непонятно у кого: - А может, мы всё-таки пьяны? Просто сами этого не замечаем? Лионель тяжело вздохнул. - Эмиль, мыслитель ты наш, тогда расскажи Дикону историю про то, как ты первый раз пошёл к даме. Ричард от такого предположения поперхнулся утянутым со стола огурчиком и возмущённо замотал головой. - Эр Эмиль, мне вовсе незачем знать… такое, - и вспыхнул, поняв, что знать, может, и незачем, но очень хочется. Дикон старательно попробовал прогнать непристойные мысли о том, насколько первая женщина младшего Савиньяка была похожа на Марианну и как это могло выглядеть. Мысли не прогонялись. - Ну, ты как предложишь, Нель, - буркнул Эмиль и почему-то тоже покраснел, не меньше, чем Ричард. Лионель демонстративно развёл руками. - Что ж, в таком случае вынужден тебя огорчить – ты по-прежнему трезв. Потому что когда ты напиваешься до такой степени, чтобы перестать это замечать, то рассказываешь сию пикантную повесть каждому подвернувшемуся юнцу. Чтобы, так сказать, предостеречь от совершения трагических ошибок. Эмиль покраснел ещё сильнее и демонстративно отвернулся. Дик сглотнул. Узнать про трагическую ошибку захотелось ещё сильнее, но любопытствовать в таком вопросе он, конечно же, не имел права. - Если вы будете себя хорошо вести, юноша, - громким шёпотом сообщил Ворон, опять заметивший всё, что следовало заметить, - я обязательно расскажу вам эту душераздирающую историю. Я её не раз слышал. - Рокэ!!! - М-монсеньор! Ворон ухмыльнулся. Лионель тихо захихикал. Эмиль возвёл глаза к потолку, словно призывая небеса полюбоваться на нехорошее поведение герцога Алвы и старшего брата. А Ричард мельком подумал, что, может быть, стоит выяснить, что эр Рокэ подразумевает под «хорошо себя вести». Разговор снова было увял, но в этот момент в дверь деликатно постучали, а потом вошёл Хуан, с очередной бутылкой в руках. Почему-то одной, но даже на неё Савиньяки уставились с одинаковым отвращением. - И это будет зря, - тоскливо возвестил в пространство Эмиль. - Братец, что за упаднические настроения? – возмутился Лионель, но как-то вяло. – Генералу, который не верит в победу, нечего делать в аримии. - А я верю в победу, - мрачно отозвался Эмиль. – Потому что я скоро так озверею, что загрызу всех врагов безо всякой армии. - О! Ты не хотел бы прямо сейчас съездить отдохнуть куда-нибудь на воды? – оживился Лионель. – Например, в Агарис? - Господа, не стоит делать поспешных умозаключений, - наставительно возвестил Ворон и осторожно принял бутылку от Хуана. – Это проверенное средство. Так же осторожно откупорил пробку, собрался было налить чудодейственный бальзам в бокал, но вдруг нахмурился и поднёс пробку к лицу. Принюхался, нахмурился сильнее и осторожно капнул из бутылки на ковёр. Ковёр задымился и зашипел, на месте упавших капель появилась неаппетитная дыра. Ричард и Савиньяки дружно сглотнули. - Испортилось. Жаль, - констатировал Ворон, закрыл бутылку, сунул Хуану и распорядился, - Передать армии на военные нужды. - Да, соберано, - коротко поклонился Хуан, потом внимательно оглядел унылых собутыльников, поколебался, но потом всё же спросил: – Соберано, а может, вам антинапию где-нибудь подлили? - Прости, что подлили? – переспросил после паузы Лионель. - Антинапию, - невозмутимо повторил Хуан. – Особая настойка, которая, если её принять, мешает захмелеть, сколько бы вы ни выпили. Секрет изготовления считается утерянным, но у каждой уважающей себя кэнналийской хозяйки обязательно имеется в хозяйстве хотя бы одна бутылка. - А я-то гадал, почему в Кэнналоа меньше всего запойных пьяниц обитает, - развеселился Эмиль, глядя на Алву с насмешливым сочувствием. - Вот женишься, Рокэ, и скажешь «прощай» весёлым посиделкам с друзьями. Ворон пренебрежительно хмыкнул. - В Олларии антинапий не достать, - сообщил он. - Не достать, - с готовностью согласился Хуан. – Но Кончита всё равно откуда-то берёт, соберано. Только сегодня в ужин полбутылки пролили, случайно… - Хуан осёкся, когда Савиньяки и Алва медленно развернулись к нему, глядя как-то ну очень нехорошо. - Он так не действует, его надо подливать в вино, а не в горячую еду, - осторожно напомнил Хуан. Увы, его призыв к голосу разума остался не услышанным. А может быть, соберано вообще не знал о таких тонкостях применения целебного снадобья, в конце концов, он не кэнналийская домохозяйка. - Хуан, ты был мне очень хорошим слугой… - ласково сообщил Ворон, и прошедшее время в его словах слышалось как-то ну очень явственно. - Соберано, у вас с оруженосцем беда, - быстро сообщил Хуан. Алва машинально обернулся. Какая беда могла стрястись с Диконом, мирно клевавшем носом в уютном кресле, оставалось загадкой, но Рокэ давно был готов к любому повороту событий, включая тот, что юноша попытается свернуть себе шею, мирно почивая в собственной постели. Однако с оруженосцем с виду всё было в порядке, он продолжал дремать, свернувшись калачиком и с блаженной улыбкой на губах. Ворон стремительно обернулся обратно, но увидел лишь чуть поскрипывающую на сквозняке дверь, дворецкого же и след простыл. - Так… - медленно произнёс Алва, закатал рукава до локтей и с неторопливостью неотвратимого тайфуна направился за дверь. Эмиль, не думая, последовал за ним. Лионель хмыкнул, зачем-то поднял одну из пустых бутылок, поболтал ею в воздухе и бросил обратно на ковёр. - И по-прежнему трезвы, - грустно сообщил он в пространство, словно подводя итог. - Да, такого исхода сегодняшней попойки не предскажет ни один из сослуживцев Эмиля. Ричард продолжал лежать в кресле и улыбаться. А он ещё чего-то боялся! Ну, то есть, конечно, понятно, чего. Если бы Савиньяки не отвлекали эра Рокэ, ему бы точно не удалось незаметно подлить настойку в вино. А уж если бы эр Рокэ заметил, так его бедному оруженосцу и вовсе осталось бы только помолиться о своей загубленной юной жизни. Но всё получилось отлично. Теперь Ричард сможет порадовать эра Августа известием о том, что сын Эгмонта Окделла не просто так пьёт с монсеньором, а с самыми что ни на есть тайными целями: чтобы уничтожить моральный дух противника, сломить его волю к жизни и вогнать в непреодолимую меланхолию. А когда Ворон в этой самой меланхолии окажется, ему, наконец, можно будет объяснить, что он неправ, служа Олларам, и что, если он перейдёт на сторону Людей Чести, всё вернётся на свои места и вино снова станет вином. А когда Ворон перейдёт на сторону Людей Чести, они, наконец, победят и вернут прежнюю страну, которую разрушили узурпаторы. И всё будет хорошо и правильно. Ричард улыбнулся шире, окончательно засыпая. Всю ночь ему снился герцог Алва в белоснежном костюме с золотой оторочкой, поднимающий бокал во имя Великой Талигойи.