Беспокойные сны Гермионы Грейнджер

Эти сны начали сниться Гермионе летом перед четвертым курсом. Правда, тогда сон был один, но и этого ей хватило, чтобы весь остаток лета бояться засыпать. Она тогда с ужасом проснулась среди ночи, вся мокрая от пота, ее сердце бешено колотилось и пыталось вырваться из груди, а где-то внутри она чувствовала непонятное томление. Ей снился Гарри. Не просто Гарри, разумеется. Он и до этого иногда появлялся в ее снах, но никогда это не было так стыдно. Во сне Гермиона лежала на кровати, совершенно голая, бесстыже раздвинув коленки, и смотрела, как к ней подходил Гарри, на котором тоже не было одежды. Того предмета, который в основном и служил отличием девочек от мальчиков, она не видела, но во сне очень хотела увидеть. И от этого очень смущалась, когда потом пересказывала сон своей маме. К счастью, мама не стала над ней смеяться. Она внимательно выслушала свою почти пятнадцатилетнюю дочь, расспросила о Гарри Поттере — они и раньше, конечно, упоминали его в разговорах, но сейчас мать интересовало, нет ли между ними какой-нибудь романтики. Да, она так и сказала — романтики, подразумевая под этим вовсе не дружеские отношения и не участие в общих приключениях. Гермиона все отрицала. Она и сама была уверена, что они с Гарри только дружат, и никакой романтики у них нет и быть не может. В конце концов, он слишком мал, чтобы смотреть на девочек. Во всяком случае, ничего подобного она за ним не замечала все прошедшие три года. Мама понимающе улыбнулась и посоветовала все же присмотреться к этому мальчику. Раз уж он становится героем таких снов, возможно, он значит для Гермионы больше, чем она думает. Гермиона к совету матери прислушалась и не забыла его даже за суматохой Чемпионата мира по квиддичу. Поэтому она была единственной из всей школы, кто поверил Гарри сразу и безо всяких оговорок. Правда, потом она узнала, что примерно в то время, когда она просыпалась в холодном поту в своей кровати после лицезрения голого друга, этот самый друг наблюдал, как Сами-Знаете-Кто убивал старого садовника-магла. *** Второй раз это случилось в самом конце четвертого курса, во время третьего испытания Турнира Трех Волшебников, волею судеб получившего четвертого участника. Зрители не видели, что происходило в лабиринте, и Гермионе оставалось лишь ждать итогов вместе с остальными, наблюдая, как над бывшим квиддичным полем взмывают красные искры и моля всех богов, чтобы в беду попал не Гарри. С романтикой в этом году у них снова не сложилось. Гарри был слишком увлечен когтевранкой Чжоу Чанг, расстроен ссорой с Роном и своим участием в Турнире, чтобы обращать внимание на подругу, которая все время была рядом. Даже явные намеки не помогали — объятия в палатке перед первым туром он словно не заметил, а после победы над драконом его отвлек вернувшийся с повинной Рон. Рождественский бал тоже прошел так себе, а то, что она танцевала с Виктором Крамом, больше задело все того же Уизли, а не Гарри. Это было даже обидно. И вот в самом конце этого безумного года Гермиона сидела на трибунах, ожидая очередного всплеска красных искр, которые будут означать, что Гарри выбыл из гонки за Кубком. Но ничего не происходило. Уже начали тревожно обсуждать задержку соседи по трибуне, что-то говорил Рон, она заметила волнение среди преподавателей и судей. Именно в этот момент ее накрыло невероятной волной блаженства и лишь невероятным усилием воли она сумела не закричать во весь голос. Но двигаться после такого было тяжело, и Гермиона добралась до все-таки появившегося перед трибунами Гарри одной из последних. Его уже не было на поле, зато там был всеми забытый Кубок Огня и тело Седрика Диггори. Мама потом рассказала, что именно так выглядит оргазм, но и она была в недоумении: вызвать его было некому и нечему, если, конечно, дочь ничего от нее не утаила. Но Гермиона и сама была в некотором ужасе — все-таки не каждой девочке удается лицезреть смерть своего сокурсника сразу после первого в жизни интимного опыта. Поэтому она ничего от мамы не скрывала и сама старалась разобраться в происшедшем. Но ничего так и не вспомнила — за исключением того, что, может быть, видела в момент кульминации лицо Гарри. Но в этом она не была до конца уверена. Возможно, на ее ощущения повлиял годовой давности эротический сон и несколько месяцев бесплодных усилий по пробуждению в Гарри романтики. Лишь приехав в дом Блэков на площади Гриммо, двенадцать, Гермиона поняла, что ее оргазм случился в тот момент, когда Гарри сражался с Тем-Кого-Не-Называют и его Пожирателями Смерти. Но о своих выводах она никому не сказала. Ей стало страшно. *** Этим летом Гермионе снова снились неприличные сны с Гарри. Мама советовала — раз уж он такой нерешительный — самой дать понять мальчику, что он ей не безразличен. Но Гермиона решила с Гарри не сближаться. На ее решение повлиял и приказ профессора Дамблдора не писать Гарри ничего, что враги могут использовать против сил Света. Поэтому когда Мальчика-Который-Выжил все же привезли на Гриммо, она немного кривила душой, извиняясь перед ним. Правда, его переживания относительно суда Гермиона разделяла, поэтому взялась за поиски необходимой информации о законах со всем рвением. Тем более что ей нужно было оправдать перед собой отказ от проведенных с родителями каникул и приезд в этот мрачный и неприветливый дом. На самом деле ей хотелось оказаться как можно дальше от волшебного мира хотя бы до первого сентября, когда все равно придется возвращаться в Хогвартс. Она уже разузнала, что до конца пятого курса бросить учебу невероятно сложно и грозит неприятностями как ей, так и ее родителям. Но пятый курс в Хогвартсе оказался не самым простым для Гермионы. Она уже поняла зависимость своих снов от видений Гарри и старалась делать все возможное, чтобы он как можно сильнее уставал за день и спал без всяких кошмаров. И терпела неудачу за неудачей. Гермионе пришлось выучить заглушающие чары и не забывать каждый вечер перед сном ограждать ими свою кровать — это помогало не заботиться еще и об объяснениях с соседками по спальне, поскольку она чувствовала, что спит очень громко. Возможно, даже кричит по ночам от наслаждения. Второй в жизни оргазм она испытала перед самым Рождеством, когда Гарри видел нападение огромной змеи на Артура Уизли. Сейчас она могла не сдерживаться — и добрых полчаса билась в безумном наслаждении, крича и извиваясь, цепляясь пальцами за смятые простыни. И желая только одного — чтобы Гарри наконец проснулся и все это закончилось. Она сравнивала свои ощущения с заклинанием «круцио», о котором рассказывал лже-Грюм и которое на Гарри наложил Тот-Кого-Нельзя-Называть на кладбище. Вернее, поначалу это было очень, очень хорошо, но потом так и не заканчивающееся наслаждение начинало причинять почти физическую боль. Ей очень хотелось прикончить этого засранца Поттера, чтобы никогда-никогда не испытывать ничего подобного. *** Узнав, что профессор Снейп будет учить Гарри окллюменции, чтобы тот мог закрывать свое сознание от связи с Волдемортом, Гермиона едва не закричала от радости. Но потом оказалось, что эти занятия делают только хуже. Новый оргазм застиг ее во время обхода. Она чудом смогла добраться до пустого класса и кинуть на дверь заглушающее заклятие, а потом целый долбанный час валялась на полу почти без чувств, зажимая бедрами засунутые между ног руки. Горло она сорвала уже через несколько минут безумных криков и все оставшееся время только хрипела и сипела, пытаясь выплеснуть наружу всю боль своего положения. Мадам Помфри потом смотрела очень подозрительно, когда подбирала необходимое лечение, чтобы вернуть ей возможность говорить. Наученная горьким опытом, она старалась проводить то время, когда Гарри занимался с профессором Снейпом, подальше от других людей. Потом она срывалась на своем друге, требовала, чтобы он лучше учился этой сраной окклюменции и слушал, что говорит ему профессор. Но все было без толку. Хуже того — эти занятия, похоже, только усиливали связь Гарри и Волдеморта, поэтому оргазмы настигали Гермиону и по ночам. Гарри снились кошмары про какую-то запертую дверь, а Гермиона отчаянно кричала, не в силах справиться с наслаждением. Единственное, что изменилось — теперь во время этих оргазмов она отчетливо видела лицо Гарри. И ненавидела его всей душой, хотя понимала, что он ни в чем не виноват. Эта двойственность заставляла ее кидаться во все авантюры, чтобы хотя бы так искупить проклятые мысли. Она помогла организовать Отряд Дамблдора и сделала Гарри его лидером. Она помогла провести интервью со Скиттер — хотя результат оказался двойственным, поскольку из-за этого Гарри порвал с Чжоу. Гермиона даже подумала о том, чтобы стать его подружкой самой — мама все же редко ошибалась, но потом отбросила эту мысль подальше. В ее жизни и так было слишком много Гарри, чтобы думать еще и о романтических отношениях с ним. *** Восемнадцатое июня 1996 года Гермиона запомнила на всю жизнь. Во время экзамена по Истории магии она увидела, как Гарри проваливается в сон и успела приготовиться: плотно сжала зубы, крепко, всей ладонью, ухватила перо и низко склонилась над пергаментом, сжала ноги. Но все равно оргазм накатил внезапно, и она снова едва не закричала — но сумела удержать крик внутри себя. А потом ее внезапно отпустило, и она смогла — сквозь выступившие слезы — разглядеть, как Гарри выбегает из Большого зала. Потом события понеслись вскачь. Она точно знала, что это было посланное Волдемортом видение, но не могла никому сказать об источнике своих знаний. Гарри же был на совершенном взводе, доводов рассудка не слушал и лишь рвался в Отдел тайн. Она отправилась с ним — сама не понимая, почему. Наверное, надо было отпустить его одного и на метле, чтобы за время полета до Лондона его голова хоть немного проветрилась. Но она не смогла бросить на произвол судьбы этого мальчишку, лицо которого она целый год наблюдала во время самых интимных и самых болезненных моментов. Конечно, они ничем ему не помогли. Да и не могли, наверное. Только что сдавшие экзамены по СОВ школьники не могли противостоять взрослым волшебникам, которых к тому же было значительно больше. Она не удивилась, когда в нее попал посланный Долоховым луч темного проклятия, похожий на язык пурпурного пламени. До этого им везло, но они потеряли слишком много времени с Пожирателем, голова которого попала в переливающийся стеклянный сосуд со Временем. Им нужно было бежать, но они не успели. Она слышала, как Гарри и Невилл проверяли ее пульс, как Гарри волновался за нее, как держал за плечо — и от всего этого было почему-то очень хорошо, хотя рана, кажется, была совсем нехорошая. Потом бой продолжился, и Гарри куда-то убежал, но Гермиона чувствовала его и его чувства — это успокаивало, но ровно до тех пор, пока она не разделила с ним неизвестно чем вызванный взрыв эмоций. Она пыталась прийти в себя, но не могла, так и лежала на полу этого чертового чулана в чертовом Отделе тайн и плакала. Только без слез. А потом ее снова накрыло оргазмом, который был значительно сильнее всех предыдущих. Она не могла двинуться, не могла кричать, все происходило внутри нее и от этого было больнее всего. И лишь волна света прошедшая сквозь ее тело, волна, наполненная любовью и отчаянием, принесла наслаждение, которого она не испытывала никогда. Ей хотелось, чтобы эта волна никогда не покидала ее, но она ушла вместе со всеми волнениями, тревогами и отчаянием. Гермиона наконец потеряла сознание, успев заметить растрепанную голову очкастого друга. Его не было рядом, но он все равно тут присутствовал. *** Мадам Помфри потом говорила, что она выздоровела на удивление быстро для того заклятия, которым поразил ее Долохов, и все расспрашивала, не было ли во время битвы других обстоятельств, о которых Гермиона хочет ей рассказать. Гермиона не хотела, но с нетерпением ждала, когда приедет домой и поговорит обо всем с мамой. В конце концов, если уж все ее интимные переживания связаны с Гарри, возможно, ей стоит попробовать, как все это происходит на самом деле, а не во снах. Но решиться на такой ответственный шаг она не отваживалась. Не до разговора с мамой, во всяком случае. Но желанной определенности этот разговор так и не принес. У мамы были какие-то проблемы — с папой, как поняла Гермиона, — о которых она дочери рассказывать не хотела. Слушать у мамы тоже не получалось, поэтому отношения с Гарри были отданы Гермионе на откуп. Хочешь — бери быка за рога и тащи парня в постель. Не хочешь — подожди еще немного и понаблюдай. Только про презервативы не забывай или чем там пользуются волшебники, чтобы контролировать процесс появления на свет маленьких магов. К внукам мама была еще не готова. В этом Гермиона была с ней солидарна, хотя сам процесс ее интересовал. Ведь ей было уже почти семнадцать лет, а это хороший возраст, чтобы начать пробовать запретные ранее удовольствия. Тем более что она знает, каким должен быть оргазм и постарается получить от тесного общения с мальчиками — нет, только с Гарри — максимальное удовольствие. Но все планы пошли псу под хвост. Видений у Гарри больше не было, зато были дополнительные занятия с Дамблдором, слежка за Малфоем и внезапно проснувшаяся страсть к Джинни Уизли. С Дамблдором и Малфоем Гермиона была готова смириться, но с Джинни — нет. Поэтому она снова решила не обращать внимания на Гарри как на представителя противоположного пола. Рядом вертелся Рон, но заниматься с ним сексом в планы Гермионы точно не входило. Хотя с его помощью можно было разжечь в Гарри ревность, если, конечно, ему было знакомо это чувство, в чем Гермиона была не уверена. В итоге шестой курс можно было назвать полным провалом. У Гермионы не было ни одного оргазма — и она даже начала скучать по тем ощущениям, которые испытывала в предыдущие годы. Даже о боли. Конечно, целый час изнывать от наслаждения было перебором, но от пяти минут она бы не отказалась. Рон в какой-то момент бросил скучную заучку и переключился на Лаванду Браун — это вызвало у Гермионы лишь легкий намек на сожаление. Зато она почти оказалась в объятиях Гарри, когда он начал утешать ее в пустом классе — так что канареек Рон заслужил. А в конце года погиб Дамблдор, что вызвало серьезные переживания у Гарри и небольшой оргазм у Гермионы, которого ей вполне хватило, чтобы ее организм пришел в норму. *** Мама с папой развелись, но это не слишком сильно тронуло Гермиону. Папа с новой женой уехал в Америку; у них с дочерью был долгий разговор, который свелся к тому, что он ее любит, несмотря на случившееся, и она всегда может его навещать. Мама переживала сильнее и ей было не до романтических бредней дочери. В итоге Гермиона не выдержала, рассказала маме, что в волшебном мире начинается война и что лучше уехать из Англии, поскольку маглорожденные маги и их родители являются приоритетной целью Темного лорда. Вместе они выбрали Францию; Гермиона надеялась, что мама, когда-то долго жившая в этой стране, будет чувствовать себя там комфортно и, возможно, заведет новые отношения, которые позволят ей забыть о разрыве с папой. Друзьям она решила соврать про стертую у родителей память и их отправку в Австралию. Мама уговаривала ее тоже уехать во Францию, но Гермиона отказалась. Ей оставалось три месяца до восемнадцати лет, Гарри, насколько она была в курсе, расстался с Джинни, и она рассчитывала воспользоваться ситуацией. Кроме того, ей показалось неправильным бросать друга в такой сложный момент. В первый раз о своем решении остаться она не пожалела в конце июля, когда приняла участие в операции «Семь Поттеров». Оборотное зелье позволило ей ощутить себя Гарри и наконец рассмотреть все достоинства, которыми обладает ее друг. Увиденное ее не сильно впечатлило, но она поняла, что и отвращения Гарри у нее не вызывает, а, значит, у них все может сложиться. Хотя сам Гарри в тот период думал о чем угодно, только не об отношениях с девушками, и это очень раздражало Гермиону. Но она старательно помогала ему в поисках крестражей и в составлении плана проникновения в Министерство. Она даже собрала их в поход, справедливо не доверяя организационным талантам своих друзей. Уход Рона она почти не заметила, но Гарри был как-то безмерно огорчен — словно впервые сталкивался с таким отношением шестого Уизли. Их попытка утешить друг друга как-то естественно закончилась на одной из кроватей и без одежды. Гермиона впервые ощутила Гарри внутри себя, впервые испытала оргазм от него, а не от его эмоций — хотя тот оргазм тоже случился, уж слишком волнующим для него оказался этот момент, и он не сдерживался. Она тоже не сдерживалась — орала как резаная, впервые не стесняясь никого и ничего, совершенно забыв, поставили они заглушающие чары или нет. В тот момент эти мелочи не волновали. Последний оргазм от ментальной связи с Гарри она испытала во время сражения за Хогвартс. Он ушел в лес, навстречу своей смерти от руки Волдеморта. В тот момент, когда в него ударила авада Темного лорда, она повисла на шее Рона — не было сил стоять на ногах, не было сил кричать, она могла только плакать от наслаждения и бессилия что-либо изменить. А потом все резко закончилось и в душе поселилась пустота, словно что-то вырезали из самой Гермионы и уничтожили. *** Эта пустота позволила ей выдержать вид мертвого Гарри, которого нес Хагрид, сражаться с Беллатрисой Лестрейндж и выжить в этой собачьей схватке, которая завершилась их победой. Она даже не потеряла ребенка, которого носила под сердцем — это потом удивляло ее больше всего. И когда она в конце обняла Гарри — живого и почти не раненого — и прильнула к нему всем телом, никто не решился их побеспокоить. Только неловко топтался рядом Рон, да Джинни поглядывала в их сторону как-то недобро. Они же никого не замечали, наслаждаясь долгожданным покоем. Они, разумеется, поженились. Не сразу — Гермиона еще год отучилась в Хогвартсе и сдавала ТРИТОНы, сбегая к маленькому сыну, за которым присматривала вернувшаяся из Франции мать. Гарри доучиваться не стал, а сразу поступил в Академию аврората. Гермионе это не очень нравилось, но за семь лет она неплохо изучила своего друга и не стала ему перечить. Все равно в итоге будет так, как она решила. С их странной связью Гермиона так до конца и не разобралась. Ни в одной из прочитанных ею книг ничего подобного не описывалось. Больше всего она грешила на маховик времени, которым пользовалась на третьем курсе. Все свойства этого артефакта никто не знал, и многомесячные скачки во времени могли нарушить что-то в ее магической структуре. А потом, когда она и Гарри вместе воспользовались маховиком для спасения Сириуса и Клювокрыла, могло случиться что угодно. Насколько поняла Гермиона, ни один живой объект, являющийся крестражем, маховиком до этого не пользовался. В конце концов она приняла эту теорию за рабочую и пыталась создать методику проверки своих предположений. Правда, все маховики времени были уничтожены во время боя в Отделе тайн, но разве такие трудности когда-нибудь останавливали настоящих ученых? А Гарри наверняка согласится снова стать чьим-либо крестражем. Ради Гермионы он готов на все. Ей просто надо выяснить, как они создаются, и решить, кого лучше принести в жертву — Джинни Уизли или Драко Малфоя.