Зарисовка

Вечер, томный картиночный закат, красивая песня откуда-то издалека и очередная самоубийца на краю крыши. Как банально. Изуми подпёр щёку ладонью, ожидая, чем это закончится. Впрочем, он и так знал – чем. Очередной серой мышке отказал самый красивый мальчик в школе, посмеялся лишь, и глупая девчонка решила сигануть с крыши, и этим враз перечеркнуть предначертанную судьбу, вызвав гнев Великой Владычицы. Изуми очень надеялся, что в своё время сам сделал ту же глупость не по столь тривиально-идиотской причине. Заработанная участь бесконечно отнимать жизни, лишать людей их любви, надежд, желаний и радости только из-за того, что какая-то девица заворотила нос, оказалось бы настоящим позором. Даже если бы это была Мероко. Он не хотел вспоминать о Мероко. – Э-э-эй, Изуми-и-и, – прогнусавил Джонатан, подлетая к левому уху, – что будем де-е-елать? Во имя Владычицы, что тут можно сделать? Они оба – не люди, и потому не имеют права вмешиваться в дела смертных иначе, чем получив приказ забрать очередную душу. Только полностью безмозглый шинигами мог бы попытаться изменить это и заработать себе наказание. Такой, как слабак Такто. Или Мероко. – Ничего, – Изуми откинулся назад, устраиваясь на воздушных потоках, как на диване. – Ничего не будем делать. Если этой дурочке захотелось изменить свою судьбу, кто мы такие, чтобы ей мешать. Уничтожить свою судьбу, на самом деле. Всё, на что человек способен – следовать предначертанному или стереть собственную жизнь, но не перекроить задуманное Владычицей под себя. Во всяком случае, Изуми хотел бы вернуть себе веру в такое положение вещей, потому что иначе большая часть его сознательного, а может даже и забытого теперь существования превращалась в довольно бессмысленное времяпрепровождение. Ещё более бессмысленное и болезненное, чем он полагал раньше. Возможно, поэтому его стало так тянуть к самоубийцам – он словно надеялся, что их безответственное саморазрушение перечеркнёт то, как Такто, Мероко и их ненаглядная Ми-ки переупрямили саму Владычицу. Толку с этого, конечно, не было, хотя Изуми испытывал от своих наблюдений некоторое болезненное злое удовольствие, похожее на то, когда разбиваешь в гневе дорогую вещь, ранишь руки обломками, и знаешь, что уже ничего не вернёшь, даже если очень захочешь. – Э-э-эй… – Джонатан снова собрался ныть, но Изуми не стал его слушать, одним ударом вколотив в шляпу. – Темно-о-о, выпусти меня-я-я. Надоедливая мелочь! Изуми щелчком пальца отправил шляпу в долгий полёт куда-то в сторону и снова уставился на девчонку на краю крыши. Что-то она медлит, никак не может с духом собраться. Ну, давай же, прыгай уже, глупышка. Пусть мир обеднеет на твою такую невыдающуюся, но всё равно неповторимую душу. От этого всем станет хуже и появится ещё один шинигами, обречённый на свою неблагодарную работу. А Изуми на полсекунды почувствует себя почти счастливым, вернув призрак своей правоты. – Извините, – вдруг сказала будущая самоубийца. – Не могли бы вы перестать на меня смотреть? Это мешает. Изуми в первый момент даже не сообразил, что она обращается к нему. – Ну что ты, – ответил он, когда понял. – Я вовсе не собираюсь мешать. Можешь прыгать, я просто посмотрю. Кажется, щёки девчонки чуть порозовели. – Пожалуйста, – повторила она. – Я… мне неудобно. При вас. Если несложно, исчезните. И вообще, кто вы такой и почему можете летать? – Для собирающегося бездарно умереть человека ты слишком любопытна. – заметил Изуми, даже не думая сдвинуться с места. Ему стало немного интересно – обычно люди не могут видеть шинигами. Ми-ки в своё время это удавалось за счёт силы духа, но у этой серой мышки не хватало пороху даже продолжить жить, что уж говорить о большем. – В любом случае, – продолжил он. – Я не собираюсь никуда исчезать. Мне, знаешь ли, интересно посмотреть, как ты грянешься об асфальт, и твоя душа будет выбираться из месива мяса и костей. Девчонка сглотнула, посмотрела вниз и сделала полшага назад. Ничего себе, новости! Или она думала, что приземлится на землю, как фея, прекрасная и бездыханная? Нет, деточка, для этого следовало бы выбрать какой-нибудь другой способ, чтобы смерти было не так просто всё изуродовать. А она, смерть, мастерица стирать красоту с человеческих лиц. – Зачем вы мне это говорите? – в голосе девчонки как будто появились агрессивные нотки. – Я всё равно не передумаю! Изуми засмеялся. – Ну что ты, я на это и не рассчитываю. У меня, знаешь ли, хобби такое – коллекционирую самоубийц. Хотя надо сказать, ты будешь не лучшим экспонатом – слишком мнёшься. Теперь она откровенно покраснела – пунцовые пятна вспыхнули на лице и шее, как будто её ошпарили кипятком. – Вы злой! – обвиняющее крикнула она, стиснув кулаки. – Вы… вы даже не представляете, как мне плохо, и летаете здесь, смотрите как… как шоу в телевизоре! Оп-па, а этот мышонок может удивить. Изуми снова расхохотался. – Да, я злой, – согласился он. – И совершенно не представляю. И, кстати, я знаком с вашими программками, могу заверить, они скучнее и совсем не такие настоящие. Девчонка шумно задышала, явно сдерживая слёзы. Изуми вдруг понял, что она чем-то напоминает Мероко – ту тоже было очень просто вывести из себя. Это воспоминание не прибавило ему радости. – Слушай, может, ты уже прыгнешь? – грубо прервал он почти начатую гневную реплику. – Мне надоел твой концерт. Хочешь оборвать свою глупую, никчёмную жизнь – вперёд, я не собираюсь тебе препятствовать. Мир не так много потеряет от этого. – Обойдётесь! – выкрикнула девчонка и вдруг зарыдала. Громко, в голос. А потом развернулась и бросилась бежать с крыши. Оказывается, всё, что ей нужно было – это хорошая порция здоровой злости, и всю дурь как ветром сдуло. Кто бы мог подумать. – Скучно, – сообщил Изуми небу. – О, а ты, оказывается, умеешь и спасать. В своём духе, конечно, – сказали из-за спины. – Это была случайность, – кисло ответил он и лишь потом понял, что голос не Джонатана. Голос был… Изуми не думал, что ещё когда-нибудь получит шанс его услышать. – Мероко… Она изменилась. Ах, как она изменилась, став её прекрасней, засияв неземной радостью, и вместе с тем оставшись собой. Изуми невольно потянулся к рассыпавшемуся от неё тёплому свету, но успел перехватить своё предательское движение. Пожалуй, больше всего он хотел бы понять, рад ли увидеть её вновь, или наоборот, предпочёл бы больше не тревожить больную старую любовь. Нелепое, противоречивое чувство. Нелепое противоречивое чувство, которое помогло трём сумасшедшим изменить предначертанную судьбу. Но не ему. И для него было бы слишком самонадеянно рассчитывать на такое же благо. – Ты всё такой же язва, – заметила Мероко, осматривая его с головы до ног. Изуми поймал себя на странном желании немедленно поправить одежду и пригладить волосы. – Зачем ты пришла? – спросил он вместо этого. – Пролетала мимо, спеша утешить какого-нибудь бедолагу? Она фыркнула. – Уж тогда бы не стала останавливаться поболтать с тобой. Нет. Начали ходить слухи, что ты толкаешь людей на самоубийства. Изуми только пренебрежительно скривился в ответ. – Какая чушь. Я не враг себе. – От тебя всего можно ждать, – она вдруг показала ему язык, совсем, как раньше. – В общем, меня послали наблюдать за тобой, чтобы проверить твою работу в мире смертных. Должны были кого-то из ваших, но все дружно начали из шкуры лезть, лишь бы отвертеться. Интересно, и почему бы? – Из почтения к моей персоне? – насмешливо предположил Изуми, и тут начал медленно понимать. – Другими словами, мы снова будем напарниками, Мэ-чан? – Ничего подобного, – она вздёрнула носик. – Теперь я буду следить за тобой. И от моего отчёта будет зависеть твоё будущее. – Хорошо, я это учту, – сообщил Изуми, едва сдержавшись, чтобы не начать идиотски-счастливо улыбаться. О подобном подарке даже помечтать у него не хватило воображения. Или оптимизма. – Но я предпочитаю считать, что мы снова будем напарниками. Она мимолётно нахмурилась, но тут же негромко засмеялась, расплёскивая пригоршни радости, от которой хотелось плакать, и махнула рукой. – Как хочешь. Только не вздумай начать опять надо мной измываться. Кроме того, у тебя всё равно не получится. Изуми кивнул. Да, нет смысла пытаться уколоть ангела – бесполезно и небезопасно. Впрочем, за прошедшее время он, конечно, чисто случайно, успел пополнить теорию по приемлемым способам ухаживания за любимой девушкой. Ему предоставили волшебный шанс, и Изуми Рио не счёл необходимым сомневаться в своей способности к перейти к практике. – Тогда нам пора, Мэ-чан. Через четверть часа у меня намечается работа. Он не мог проиграть во второй раз.