Запретный плод

Мы оба пьяны. Пьяны, пьяны, пьяны. Такое чувство, будто я просто оправдываю своё и его поведение, а иначе как объяснить, что знаменитый британский актёр именно меня сейчас уводит подальше от любопытных глаз, пытается спрятать от вечеринки, которая в самом разгаре? Я столько выпила, что уже толком не помню, какой повод. Вроде, что-то связанное со знаменитостями и их друзьями… Конечно, Викки, я просто пошла на вечеринку, просто развеюсь, просто приятно проведу время. " — В постели с актёром», — подсознание, заткнись. Я даже толком не знаю Тома (хотя, если учесть тот факт, что я давненько наблюдаю за ним и он мне более, чем симпатичен…)! Мы виделись лишь два раза до этого. Да, мы приятно болтали, мило улыбались и нам было легко друг с другом. Неужели настолько легко, что мы сейчас… Томас захлопывает дверь, закрывая её на замок, и резко вжимает меня в неё, страстно впиваясь в мои губы, перед этим прошептав: «Не хочу, чтобы это сделал кто-то кроме меня». Я сразу млею от его поцелуев: такие крепкие, одновременно нежные и безумно сладкие, от которых трепещет всё нутро. Такого никогда не было, ни с одним мужчиной в моей жизни. Наверное, потому что Том Хиддлстон — запретный плод? Не медля ни секунды и сразу начинаю избавлять британца от одежды. К чёрту галстук. Вот уже почти покончено с пуговицами на его нежно-голубой рубашке. Интересно, куда делся пиджак? Не важно, его тоже к чёрту. Со мной всё проще: на мне лишь платье, ну и нижнее бельё, разумеется. Сомневаюсь, что на Хиддлстоне оно присутствует. Почему-то Том не торопится избавлять меня от одежды, зато он вовсю изучает своими губами мои плечи, осторожно покусывая ключицы, одной рукой сминая мою грудь так, что стоны сами вырываются. Его пальцы пробираются под подол платья и ловко минуют трусики, пробираясь к клитору, нежно поглаживая, надавливая на него, и новый стон не заставляет себя ждать. Его пальцы умело ласкают меня. Слишком приятные ощущения, я даже немного дрожу от нетерпения, закинув голову назад и сбивчиво дыша. Ни стыда, ни совести, ей богу. Мгновение — и он заваливает меня на кровать, вжимая в матрац своим прекрасным телом. Видеть его топлес — одно из лучшего, что я видела за всю свою жизнь. Он заставляет меня прогнуться, потянув за язычок молнии, и быстро избавляет меня от платья. Ох, чувствуя его зубы на своей шее, я быстро покрываюсь мурашками, пальцами сжимая покрывало, закусывая губу. — Нравится? — спрашивает он, глядя на меня с вожделением исподлобья. — Ещё как, — хрипло шепчу ему в ответ. Он медленно проводит языком по рёбрам, расстёгивая и стаскивая с меня лифчик, и поочерёдно покусывает набухшие соски. Господи, вот бы это продолжалось вечно. Тело само рвётся в его руки, прося ещё и ещё, умоляя не останавливаться. И он не останавливается. Он продолжает свою мучительно-сладкую пытку, доводя меня до агонии и искр в глазах, он мнёт грудь, трётся пахом с заметной эрекцией о бёдра, пальцами нежно водит по телу, вынуждая меня извиваться с безмолвной мольбой, застывшей на губах. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Слишком невероятно, чтобы я сейчас была в объятиях этого мужчины. Хиддлстон проводит дорожку из влажных поцелуев от шеи до пупка, потянув зубами резинку трусиков, пальцами стягивая ненужную ткань. Я тянусь рукой к его поясу, второй притягивая его за шею, пылко целуя тонкие и такие дурманящие губы, расстегивая ремень и спуская штаны. Надо же, он без нижнего белья, какая новость! Том без промедления входит в меня, немного дав мне привыкнуть, и сразу двигается в быстром темпе, от чего стоны сами срываются с уст. Я хватаюсь за его волосы, которые оказываются очень мягкими на ощупь. Забавный факт: он побрился и подстригся. Специально для этой вечеринки или после моего замечания, что бритым и с ранней причёской ему идёт больше? Хочется верить, что вторая мысль правдива. Хотя, мне сейчас не до каких-либо мыслей. Уж какие тут могут быть мысли, когда со мной занимается сексом такой шикарный британец? А Томас двигается всё чаще и чаще, то прикусывая мочку уха, то плечо, то дыша в шею, обдавая её пылким дыханием. Слышать, как он стонет, когда я кусаю его — лучшее из звуков. Видеть, как он сводит брови в удовольствии под эндорфиновым допингом — лучшая из картин. Чувствовать его в себе, его прикосновения и поцелуи — лучшее из ощущений. Я готова наблюдать за ним и чувствовать его бесконечно. Я изо всех сил цепляюсь за его мускулистые плечи, в попытках замедлить мгновение, ласково впиваюсь зубами в его шею, в попытках не упустить ничего, потому что кажется, что через мгновение всё это попросту исчезнет, но когда я моргаю, всё остаётся на местах, и даже Хиддлстон не спешит отдалиться от меня. Тело напрягается, кровь активно бурлит по венам, мы стонем и двигаемся в унисон, пытаясь доставить за всё это короткое время как можно больше удовольствия друг другу, и вот оргазм взрывной волной достигает сначала меня, а затем через пару секунд Томаса. Мысли сумбурно разбросаны по самым отдалённым уголкам мозга, сложно собрать их воедино, но одно мне понятно точно — я переспала со знаменитостью, в которого я, по ходу, втрескалась по уши. Пассивно-быстро одеваюсь, боясь смотреть ему в глаза. Вдруг это просто мимолётность? Моё самокопание прерывает бархатный баритон и сильные руки, обвивающие мою талию. — Ты так быстро собираешься уйти и даже не хочешь обменяться номерами? Наивная. Я так просто тебя не отпущу.