***
На улице окончательно стемнело. Ноги Раскольникова нещадно ныли от продолжительной ходьбы, но он, похоже, не собирался останавливаться. — Родь, — непривычно ласково зовет Разумихин, — мы о стольком с тобой поговорили, а главного-то не обсудили. — Чего главного? — настороженно спрашивает Родион. В голове тут же проносится: «Вдруг он знает? Вдруг искусно притворялся все это время?». Однако времени на обдумывание совершенно не хватает, и мужчина слышит приглушенный голос товарища, раздающийся возле самого уха: — Скучал по мне? — вопрошает Разумихин и ухмыляется, видя, как от близкого контакта Родион напрягается всем телом. — Ну, скучал, — сбивчиво произносит тот и поспешно отстраняется, — Еще бы, четыре месяца тебя не видел. Мужчина довольно хмыкает и, взяв Родиона под руку, тащит за собой. Разумихин заводит друга куда-то между дворов, в совершенно темный тесный заулок. Кругом тишина — народ давно спал, и лишь гулкое завывание ветра нарушало безмятежный покой. Дима останавливается на середине переулка и встает прямо напротив Родиона. Места было катастрофически мало. — Тебе интересно, скучал ли я? — он говорит это настолько тихо, что Раскольникову приходиться приложить усилия, чтобы разобрать слова. — Мне нет дела. — Разумеется, — Дмитрий смеется и шагает ближе. — Не понимаю, — нервозно произносит Раскольников и пытается отпрянуть, — зачем мы здесь? — Дурачок, — тот еще шире улыбается и подходит вплотную, всем телом прижимая мужчину к стене, не позволяя отстраниться. Он чувствует, как учащается дыхание Роди. — А я скучал, — шепчет Разумихин и нежно проводит ладонью по бледной щеке. — Дима… — Раскольников расслабленно откидывает голову назад, ударяясь о деревянную стену, — прекрати, — Разумихин не обращает никакого внимания и лишь страстно прикладывается губами к горячей коже на шее. Родин тихо стонет. Его пробирает до костей от одной мысли, что мужчина, вызывающий в нем столь бурные эмоции на протяжении долгих лет, сейчас берет его на прямо улице, прижимает к себе, согревает теплом, оставляя на теле жгучие поцелуи. В этот момент Дмитрий совсем медленно пробирается рукой в штаны мужчины. Поглаживает твердую выпуклость через ткань. Жаркое тело его друга тут же подается вперед, требуя большего. В ответ на это Разумихин проникает ладонью под белье, обхватывает член двумя пальцами и мучительно медленно проводит вверх-вниз. Он слышит, как мужчина перед ним тяжело дышит и едва сдерживается, чтобы не заскулить. — Возьми в рот, — сбивчиво произносит Раскольников, не находя в себе больше сил сопротивляться. Мужчина покладистый. Он слушается: поправляет волосы, чтобы не мешались и становится перед другом на колени. Длинные пальцы спускают брюки до колен, за ними стягивают белье, обнажая разгоряченную плоть. Мужчина немного погодя высовывает язык и легонько касается взбухшей головки. Круговыми движениями проводит по ней, размазывает выступившую каплю смазки. Родька кладет руку мужчине на голову, зарывается в темные волосы и надавливает, заставляя взять глубже. Тот подчиняется. Он знает, как делать это правильно. Расслабляет глотку, прячет зубы и постепенно вбирает в себя затвердевшую плоть, одной рукой помогая у основания, а другой придерживая мужчину за ягодицу. Умело скользит по члену, но тут же выпускает из горячего плена, оставляя тонкую ниточку слюны от нижней губы до головки. Бегло взглянув на Родиона, плавно берет глубже. Взбухшая головка трется о гладкое нёбо, а мужчина лишь втягивает щеки, создавая дополнительное давление. Выпускает и снова вбирает. Загоняет за щеку, язычком играется с чувствительной уздечкой. У Родиона плывет перед глазами. Кажется, он не выстоит до победного конца. Ноги предательски подкашиваются, легким не хватает воздуха, но он через силу заставляет себя держаться ровно. Грубо хватает друга за волосы, заставляя остановиться. Нет, слишком рано для него. Он любит растягивать удовольствие. — Спусти штаны, — хрипло приказывает Родион, вытирая рукавом испарину на лбу. Дима в замешательстве глядит на него, но все же подчиняется. Расстегивает ремень. Раскольников хватает мужчину за оголенные бедра, прижимает к стене и нагибает, заставляя выпятить зад. Желание затуманивает разум, но Родя все же решает сперва разработать мужчину. Обильно слюнявит пальцы, после чего медленно входит указательным по первую фалангу. Кольцо мышц тут же плотно сжимается, не позволяя проникнуть глубже. Родион в ответ успокаивающе проводит ладонью по ягодицам мужчины. Дмитрий, к счастью, слушается и покорно расслабляет тело. Мужчина принимается осторожно двигаться внутри, с каждым толчком проникая все глубже. Дождавшись момента, когда Дмитрий привыкнет к ощущениям, Раскольников добавляет второй палец. Потихоньку растягивает отверстие, массирующими движениями ласкает Диму изнутри. С губ последнего срывается хриплый стон, и вот он уже сам двигается навстречу. Родя кривит губы в довольной ухмылке и потихоньку ускоряется, заставляя мужчину под ним страстно выгибать спину. — Умничка, — хвалит он и поглаживает того по волосам, — Потерпи еще немножко, сейчас может быть больно. Раскольников смазывает твердый член слюной, проходится рукой по стволу и, придерживая мужчину за бедра, приставляет побагровевшую головку к анусу. Тупая боль прожигает тело Разумихина, как только мужчина проникает внутрь, но Дима лишь страдальчески хмурится и молча терпит. Родион проталкивается глубже и, войдя до конца, останавливается, давая телу время привыкнуть к размеру. — Все хорошо? — непривычно заботливо спрашивает Родион, одновременно лаская ладонью бархатную кожу. — Порядок, — Дима отвечает не сразу. Удостоверившись, что все под контролем, Родион начинает неторопливо двигаться внутри. Тугие мышцы приятно, даже с некоторым дискомфортом обхватывали возбужденный член, но это лишь добавляло нотку пикантности происходящему. Непривычное чувство наполненности внутри заставляет Разумихина испытывать необоснованный стыд, однако мужчина быстро берет себя в руки, расслабляется и вновь принимается двигаться навстречу. Раскольников позади него пыхтит, жадно вдыхает ночной воздух и с каждой секундой все ускоряется, доводя себя и партнера до изнеможения и едва успевая вытирать скатывающиеся капли пота со лба. Темп нарастает, и в какой-то момент движения становятся особенно быстрыми. Дмитрий сжимается изнутри с каждым новым толчком, что заставляет Родю красноречиво охать. В какой-то момент мужчина не выдерживает. Дернувшись всем телом, словно прошибленный током, он с хриплым стоном изливается внутрь. Оба чуть ли не задыхаются от нахлынувших эмоций. Отдышавшись, Родион плавно выходит из мужчины и с каким-то извращенским удовольствием наблюдает, как из припухшего анального отверстия медленно сочится сперма. — Нравится? — вильнув задом, иронично спрашивает Дима. Раскольников отчего-то краснеет и, не найдясь с ответом, наконец убирает руки с бедер мужчины, позволяя тому выпрямиться. Он тут же протягивает ему какую-то потрепанную салфетку, неизвестно откуда взятую, но Дима особо не брезгует. Вытеревшись, Разумихин переводит взгляд на спокойное лицо друга: — Моя очередь, — улыбается мужчина довольно. Родион без промедления поворачивается к нему спиной и почти что нагибается, как Дмитрий вдруг хватает того за локоть и разворачивает к себе: — Нет, — говорит он уверенно, — работай ртом. Родя послушно кивает, застегивает штаны и становится перед мужчиной на колени. Дима медлить не стал, наоборот: сразу же приглашающе провел по члену рукой раз, второй. Родион в ответ на это совершенно развратно облизывает губы и наклоняется ближе. Особо не церемонясь, сразу же вбирает в себя темную головку, соблазнительно втягивает щечки и обводит горячим языком. Разумихина покрывает мурашками от такого действа. Мужчина изо всех сил борется с желанием немедленно протолкнуться глубже и лишь сладко стонет. Воодушевленный такой реакцией, Родя сосредоточенно хмурит брови и берет еще глубже. Рукой пробирается под рубаху и слегка проходится ногтями по гладкой коже живота, заставляя друга блаженно закатывать глаза. Раскольников плотнее сжимает губы и ведет по стволу мучительно медленно, нежно посасывая взбухшую головку. Он постепенно ускоряется, игриво покусывает зубами возбужденную плоть и играется языком с чувствительной уретрой. Дмитрий слабо хрипит и, мертвой хваткой цепляясь в волосы на затылке мужчины, резким движением притягивает того ближе. Чувствует, как скользкая головка упирается в гладкое горло. Раскольников тут же инстинктивно пытается отстраниться, но крепкая рука не позволяет своевольничать. Темп нарастал, а движения становились все агрессивнее. Родион расслабляет горло и принимается с хлюпающим звуком впускать и выпускать из себя липкий от слюны и предэякулята орган. Сильнее втягивает щеки, доставляя мужчине перед ним небывалое удовольствие. Игриво проводит язычком по уздечке, отчего Дима чуть ли не теряет голову. Толкнувшись последний раз, Разумихин впивается ногтями в гладкую кожу, жмурится и крупно содрогается всем телом. Его оглушает волной яркого оргазма, он кончает с продолжительным стоном. Спускает прямо в рот, придерживая Родю за подбородок, заставляя глотать все до последней капли. И тот проглатывает, слизывая остатки с губ и еще сильнее краснея.***
Ночь давно отступила. На мосту дует прохладный утренний ветерок, природа вокруг стремительно оживает. Слышится первое пение птицы. Город медленно просыпался: скрипели двери в домах, из открытых окон доносились тихие, едва различимые голоса людей, где-то лаяла собака. Далеко на горизонте всплывает огненный шар, и лучи его, слабо поблескивая, отражаются на спокойной речной глади. — Надо будет повторить, — на полном серьезе заявляет Дима и, оперевшись на парапет, глубоко вздыхает. — Обязательно, — Родя согласно кивает, улыбается и переводит взгляд на восходящее солнце.