***
— Вы давно знакомы, — заметил Гарри однажды вечером. — Она хорошая, — кивнула Гермиона, — помогала мне с чарами и трансфигурацией на первом курсе, потом с зельями на втором, на третьем мы вместе готовили поддержку для Хагрида. — Но слизеринка, — с сомнением протянул парень, — они же ничего без повода не делают. — Не знаю, но пока что она просто оказывает дружескую поддержку. Да и потом, Мерлин окончил Слизерин. — А разве Хогвартс построили не позже? — Нет, — тряхнула головой Гермиона, — чему тебя вообще можно учить, если ты историю Хогвартса не знаешь!***
Белые нити на повязке над глазом сверкают едва ли видимо, когда она помогает Гермионе готовить Гарри к первому этапу Кубка. — Стало быть, теперь ты помогаешь Поттеру, — ухмыляется Малфой сидя на диване в гостиной. Нити на её повязке тухнут, давая понять, что бессильны в этой ситуации. — А не ты ли помогла ему в прошлый раз пройти в нашу гостиную? — спокойно спрашивает стоящий у стены Нотт. — Грязнокровка, — роняет Паркинсон. Она просто стоит на одном месте, внимательно наблюдая за слизеринцами. Поводит плечами, сбрасывая напряжение, а потом ухмыляется. — Знаете, — она ненадолго замолкает, покусывая нижнюю губу ровными белыми зубами, — а мне кажется, что это не ваше дело. — Да? — Нотт теребит палочку, Малфой встает с дивана, Паркинсон делает шаг в сторону. Это могло бы быть грамотным запугиванием, перерасти в хорошее боевое построение, но не в их исполнении и не с ней в качестве жертвы. — Прежде чем мы начнем, — она тихо сжимает палочку в левой руке, нащупывая правой в кармане одну из своих детских поделок, сделанных под руководством матери, — позволь сообщить, что вы ошиблись в стойке. Если я сделаю вот так, — partem vector срывается с конца палочки нежно-голубым лучом, усиливаясь с помощью игрушки, — то вы все упадете. Малфой отступает на шаг назад, запинается о стоящий позади столик и падает. Нотт делает слишком большой шаг вперед, скользит по лестнице и со стоном валится на пол. Паркинсон спотыкается о собственную ногу и заваливается на правый бок, ломая себе запястье. Их палочки она призывает невербальными манящими чарами, собирает и оставляет на столе в гостиной. — Я не моя мать, Нотт, — она останавливается рядом со стонущим однокурсником, быстрым взмахом палочки вправляя запястье Панси, — я не жду первого удара. — Я слышала, что у тебя неприятности, — тихо замечает Гермиона в бибилиотеке, — из-за этих уроков. Поттер вскидывается, хочет начать что-то тараторить, Мун обрывает его простым взглядом. — Моя мать училась вместе с твоим дядей, а потом она работала вместе с твоим дедушкой над каким-то проектом. Он ей сильно помог, когда началась одна заварушка. Так что мне не сложно помочь, особенно если это выведет Англию из этого болота. — Твоя мать, — смущается Гарри. — Ага, — выписывая из книги материал для эссе отвечает Лили, — та еще стерва. Но хорошая. — А… — Не стоит, я не люблю об этом говорить. — Хорошо, — неуверенно замолкают гриффиндорцы и продолжают изучать фолианты. — Ты сказала, что мой дед помог твоей матери, — неуверенно начинает Гарри, когда первый тур уже прошел, они готовятся ко второму. — Ну да, — поднимает взгляд от книги по чарам Лили. — Мой крестный сказал, что Генри Поттер умер, когда твоей матери было бы пятнадцать. — Не верь слухам, — качает головой слизеринка, — моя мать… Неординарная личность, — она замолкает, обдумывая дальнейшие слова, — мы друзья? Гарри переглядывается с Гермионой, и оба кивают головой. — Алисия Мун никогда не существовала, а у моей матери запрет на пересечение границ Великобритании с шестидесятых годов. И давайте не будем об этом. — Лили, ти дойдеш с мен на бала? — однажды спрашивает в обеденном зале Антон, привычно садясь рядом с ней и холодно рассматривая студентов Слизерина. Ему не составило труда понять, что у них холодная война с паритетом сил. — Защо? — с легким интересом отвечает девушка. — Просто е така. Искам да те видя облечена в рокля. Трябва да има нещо просто магическо. — Ти ме бъркаш с някого. Аз по чарам, а не артефактам. — Така си и не е Майстор, — пожимает плечами Антон, — а просто красивая девушка, — корябая последнюю фразу жгучим и утробным славянским акцентом проговорил Волков. — Хорошо, добре, — на двух языках ответила ведьма, — аз ще бъда в сиво. Её бальное платье — подарок матери на четырнадцатилетие. Как и всегда это магический артефакт, с сотней чар и сшитый вручную. В этом платье она может хоть вступать в бой, хоть идти на бал. Лили никогда не дорабатывает мамины разработки хотя бы потому, что несмотря на обширный мануал в приложении, она большую часть просто не понимает. Хотя исправно посылает матери свои редкие поделки, а в блокноте с протеевыми чарами (на самом деле там целый комплекс чар, но они условились называть их так) пишет свои заклинания и наработки на ритуалы для её оценки и комментариев. На этом балу она как никогда ранее жалеет, что тогда, в июле девяносто первого, сказала, что хочет стать Мастером Чар и Ритуалов и учиться этому поедет в Англию. В школу, выпускающую лучших Мастеров по этим направлениям. Тогда ей казалось, что будет просто. Девять месяцев в интернате — не самое худшее даже сейчас, а вот три месяца лета. В одиночестве, среди пыльных фолиантов, старых чар и неоконченных разработок её матери. «Алые паруса» — это дом в Девоне, в отдалении от любых городов или поселков, среди полей и единственная связь с миром — камин. Она может покидать его и даже гулять по Великобритании, вот только нет желания. Это маму хлебом не корми, дай сбежать в очередную экспедицию, найти новые знания, предотвратить локальный апокалипсис, изучить чужие наработки, адаптировать их под себя. Она лучший Мастер в своей Гильдии. Её двадцать лет назад держали на поводке из магических клятв, а не в Нурменгарде лишь потому, что не было ни малейшего доказательства. Сейчас Алису уважают, ненавидят, опасаются и ничего сделать не могут. Лили этого не хочется. Она хочет друзей, тихие семейные вечера без угрозы взрыва дома, общения. Вот только Шляпа нашла в ней амбиции, стремление к цели и змеиную хитрость. Нет. Она спокойна в Слизерине, в конце концов, её мать несколько лет, пока длилось разбирательство, и были заблокированы её силы, работала главным юристом в Гильдии и, разумеется, она с детства крутилась среди её бумаг в библиотеке. Там она научилась юлить словами, а всё остальное — школа Хогвартса, лучшей политической подготовительной арены Англии. Её платье в тон к её глазам. Оно серое, словно пасмурное небо, из простого отреза шелкового крепа, на лифе, подчеркивая девичью грудь, обманывая, кружева и бисерная вышивка, светлый пояс и всё это с тщательно спрятанными рунами, замаскированными следами ритуалов и вышитыми по подкладке заговорами. Это, как думает Лили, лучшая работа матери, хотя бы потому, что ни одно заклинание незаметно внешне для посторонних. Антон весь вечер не отводит от неё взгляда, а после, провожая до входа в подземелья тихо спрашивает: — Как мислиш, твоята майка се заеме с рокля за моята годеница? — Може би, — улыбается Лили, — ако ти си передашь я нещо от мен, тогава тя ще си помисли. — Използваш ме като пратеник, — хмыкает болгарин, целует воздух над её перчаткой и уходит по коридору обратно. Лили знает, что в гостиной ей снова не рады, когда заходит. Вот только четыре проклятия разбиваются о защиту платья, а ответные чары не застают себя ждать. Малфой, Забини, Крэбб и Гойл лежат на полу, вмороженные в лед. (Это заклинание разработала её мать еще на шестом курсе, но не часто применяет из-за нелюбви к дуэлям) — Вы ничему не учитесь, — хмыкает она, — лед растает через десять минут. Всего хорошего. Третий тур заканчивается разоблачением Грюма, который на самом деле Пожиратель Смерти, сбежавший из Азкабана, и сын Бартемиуса Крауча-старшего. Гарри Поттер поучаствовал в ритуале воскрешения Воландеморта, остальные три чемпиона живы. Антон забирает у неё небольшую шкатулку с кровными запирающими чарами, заполненную её поделками по дневникам в «Алых парусах», несколькими пузырьками с воспоминаниями и одним мешочком с печеньем. Её мать не умеет печь, а вот она обожает. У Алисы Кэри запрет на посещение Британии сроком в сорок лет за недоказанное разрушение Отдела Тайн в шестидесятых. Появиться здесь для неё — словно плавать в клетке с акулами, когда есть открытые раны. Океанская соль режет кожу, акулы вот-вот разорвут на части. Про то, что Лили Мун её дочь знали всего трое в Британии. Вальпурга Блэк умерла год назад, а чета Мун дала клятву о неразглашении. Впрочем, этим летом она окапывается в Королевской Публичной Магической Библиотеке и изучает Чары. Если она хочет стать Мастером, то к этому стоит готовиться. Письмо от Поттера — необычно. Ей никто не пишет, она к этому привыкла, а тут в её окно стучится белая сова с нацарапанным на огрызке пергамента текстом: «Я сотворил Патронуса летом, меня хотят исключить, что делать?» Именно так и завязывается переписка. «Здравствуй, Поттер. Во-первых, почему ты пишешь мне? Во-вторых, зачем творил Патронус? В-третьих, кто видел? Если у тебя нет пергамента, посылаю три дополнительных листа. С уважением, Мун, Лили.» «Здравствуй, Мун. Прости за бестактность, я очень волновался, писал в тот же вечер. На меня и моего кузена напали два дементора, свидетелей кроме него и сквиба Арабеллы Фигг нет. Я пишу тебе, потому что Гермиона рассказывала о вашем совместном проекте по защите Клювокрыла и Хагрид очень тебя хвалил. Мне просто больше было не к кому обратиться, прости за беспокойство. С уважением, Поттер, Гарри» «Здравствуй, Поттер. С ходу? Ты влип. Дементоры работают по поручению Министерства. Это бой с ветряными мельницами. Но, на всякий случай то, что известно любому волшебнику. Если твой кузен — родственник по крови, то ты не нарушал Статут Тайны. Это первое. Для подтверждения ты обязан уведомить о подобном судью либо до слушания, либо иметь при себе пузырек его крови и будь готов принести клятву, что он — единственный свидетель из не магического населения Великобритании. Второе. Я не буду спрашивать, что было твоим первым нарушением, но будь готов к тому, что Министерство не поверит в стражей Азкабана. Лучше скажи, что на тебя напал боггарт, который стал дементором — такое не редкость, особенно после нашего третьего курса. Больше вероятность, что тебе поверят. На самом деле для меня не проблема проконсультировать тебя. Пиши, если есть вопросы. С уважением, Мун, Лили. P.S. На слушание лучше приди за два часа, Министерство Британии любит переносить время и выносить вердикт «Виновен, по неявке»." «Здравствуй, Мун. Спасибо за совет, слушание, действительно, перенесли на полчаса без уведомления, мы пришли за час и успели. Идея про боггарта — замечательная, место, в котором на меня напали, было заброшенным и старым, так что уложилось в легенду. От флакона с кровью кузена меня отговорил отец Рона, сказал, что могут принять за Магию Крови, а это разрешено только в зарубежных судах. Меня оправдали. С уважением, Поттер, Гарри. P.S Если тебе что-то нужно, обращайся. P.P.S Ты не против, если мы продолжим переписку?» «Здравствуй, Поттер. Спасибо что рассказал о результате слушания. Рада, что ты продолжишь учиться с нами. Мне ничего не нужно, но буду рада, если в Хогвартсе научишь призывать Патронуса или любой иной консультации по ЗОТИ перед СОВ. Против переписки ничего не имею. С уважением, Мун, Лили» До самого Хогвартса Букля приносила письма в «Алые Паруса» и уносила их к Поттеру, переписка ничего не стоила и даже неплохо развлекала. Хогвартс-экспресс редко когда вызывал у неё счастливые воспоминания, друзья в школе так и не появились, уроки были интересными, но читать можно было и дома, только теперь ей казалось, что всё еще будет хорошо. Тот факт, что это происходит после воскрешения Воландеморта, указывал либо на фамильное везение, либо на её извращенное чувство юмора. Она уселась в свободное купе, достала из сумки купленную заранее книжку по Чарам и никак не ожидала, что вместо закрытой в очередной раз с раздражением двери купе, кто-то зайдет внутрь. Она оторвала глаза от книги и увидела Поттера, усевшегося в углу так, чтобы его не заметили. Недолгий миг сомнений, и девушка достала из кармана мантии разноцветную фенечку с руническим узором. — На, — она кинула её гриффиндорцу, — тут руническая цепочка на отвод глаз. Наденешь, и тебя перестанут замечать. — Спасибо, — устало кивнул парень, — ты? — Постоянно ими пользуюсь. Меня мать научила их плести, — она улыбнулась. — Что значит запрет на пересечение границ? — желая отвлечься, спросил Поттер, надевая фенечку на левую руку. — Это значит, что моя мать, по факту, признается мертвой на определенной территории. С ней нельзя связываться, общаться, ей нельзя здесь появляться, посылать сюда посылки и прочее. Контролируется это Отделом Тайн и, поверь, моя мать не хочет попасть в их руки. — Тогда почему ты здесь? — Потому что хочу стать Мастером Чар. А Хогвартс — лучшая школа в этом направлении. Я убедила маму, что смогу окончить семь курсов и сдать ЖАБА. У нас был скандал на эту тему, но она согласилась. Выправила мне документы, Карина Мун была ей должна, так что меня выдали за бастарда её мужа. И вот я поступила в Хогвартс. Шляпа даже не думала меня слушать, когда я просилась на Райвенкло, отправила в Слизерин. — И ты не боишься мне это говорить? — заинтересованно спросил Поттер. — Нет. — Почему? Я же лгун, урод и сумасшедший, — он говорил это устало, с изрядной долей самоуничижения. — Потому что я не читаю Пророк, и весь прошлый год помогала тебе готовиться к Турниру? — она усмехнулась, — у меня есть книжка по Чарам Конфиденциальности, — после недолгой тишины продолжила она, — почитай. Может пригодиться. Пятый курс начинается с самоутверждения ставленницы министерства. Лили прикрывает единственный глаз, сжимает руки в кулаки и прячет палочку в чехол на бедре. Ей нельзя привлекать внимание министерства, не сейчас. Она не сдержалась. — В конце концов обязанность школы подготовить вас к экзаменам, — заливается Амбридж. — А как мы сдадим практическую часть СОВ по ЗОТИ? — подняв руку, затыкая на полуслове Поттера. — Там нужна всего лишь демонстрация чар, мисс… — Мун, профессор. Но как мы сможем их продемонстрировать, если не отработаем? — Теории вам должно хватить, — слащаво тянет Амбридж. — Как скажете, профессор, — давит в себе ярость Лили. Сейчас она понимает, почему Мастера Боевой Магии сидят в Азкабане, а мать смеется над Авроратом. Она не сдержалась. Она видит, как Амбридж унижает Макгонагалл, давит на неё не своей силой, умом или чего уж там, магией, а Министерством, видит как декан Гриффиндора, что бы кто о ней ни говорил, защищая своих студентов вынуждена отступить, зная что если продолжит борьбу, то её уберут из школы и ничего больше она сделать не сможет. Лили Мун, на самом деле, бесконечно уважает Минерву Макгонагалл, не только потому, что та хороший преподаватель или справедливый декан, но и потому что её мать иногда говорила, что гордится их знакомством. А она редко о ком так отзывается. У неё есть небольшая шкатулка с артефактами-самоделками. Из неё она извлекает небольшой шарик с разноцветным туманом внутри, внешне он похож на напоминалку, но только синий. На следующем уроке ЗОТИ этот милый шарик выкатывается из сумки и разбивается. На следующий день все стены в кабинетах ЗОТИ синие, вся магия из заколдованных предметов впиталась в краску, а под потолком висит её личный символ и переливается изумрудной зеленью. Долорес Амбридж ничего не может сделать, она потеряла большую часть своих личных вещей, несколько очень ценных артефактов, в том числе кровавое перо, и её знаний вполне хватает для оценки ущерба. Вот только в Англии уже лет десять нет артефакторов или заклинателей на службе у министерства, способных снять такое проклятие, а финансирование Хогвартса не покрывает подобного рода расходы. Она не сдержалась. Когда Амбридж начинает свою эпопею против духа Хогвартса, против того самого очарования волшебства, что делает древний замок домом, ей хочется встать на тропу войны. Она не мать, готовая, словно ивовый прутик, изгибаться под давлением законов и находить в них лазейки, ей гораздо проще выкурить розовую стерву из Хогвартса. Вот только стоит составить план, проработать все мелочи и сделать так, чтобы к ней и подступиться было невозможно. Гермиона находит её в библиотеке, обложенную уставами Хогвартса, законами Великобритании, сводом прецедентов и тысячей и одним Кодексом. — Лили, — осматривая разложенный пергамент, привлекает внимание гриффиндорка, — можно с тобой поговорить? — Всё зависит от того, что ты хочешь, Гермиона, — отвечает одноглазая, не поднимая головы. — У нас есть идея, создать клуб по обучению ЗОТИ. Мун поднимает взгляд от своих записей, смотрит на Грейнджер и отвечает: — Детали. — Гарри — учитель, время и место сбора пока не ясно, но первая встреча в «Кабаньей голове», — после недолгой заминки отвечает гриффиндорка. — Нет, — качает головой слизеринка, — хочешь что-то спрятать? Не делай этого в безлюдном месте. Да и потом, хозяин «Кабаньей головы» брат директора, о нас узнают раньше, чем мы скажем «здравствуйте». — В «Трех метлах» мы друг друга не услышим, сидеть на улице холодно, в замке — домовики. — Есть дом, в конце верхней улицы, его иногда снимают для праздников или банкетов. Цены дешевле, чем на Косой Аллее. Я могу договориться с хозяевами. — А это не дорого? — с сомнением спросила Гермиона. — Я кое-что умею, сторгуюсь с ними за бесплатно, — улыбнулась Лили, поправляя короткие волосы, всё еще крупно вьющиеся на концах. — Но сдать защиту от Темных искусств на СОВ ты, надеюсь, тоже хочешь? — сказал Майкл Корнер. — Конечно хочу. Но не только. Я хочу действительно овладеть защитой, потому что… потому что… — Гермиона набрала в грудь воздуха, — потому что лорд Волан-де-Морт вернулся. Реакция была мгновенной и предсказуемой. Подруга Чжоу взвизгнула и пролила на себя пиво, Терри Бут вздрогнул, Падма Патил поежилась, а Невилл как-то странно тявкнул и попытался выдать это за кашель. Все при этом выжидательно уставились на Гарри. — Такой, по крайней мере, план, — сказала Гермиона. — Если хотите участвовать, надо решить, как нам это… — Где доказательства, что Вы-Знаете-Кто вернулся? — воинственным тоном сказал светловолосый игрок Пуффендуя. — Ну, Дамблдор в это верит, — ответила Гермиона. — А тебе они зачем, — подала голос Лили, — или ты думаешь, что если повесишь над дверью табличку «я не верю в возрождение Воландеморта», то он пройдет мимо и тебя не тронет? — Кто вообще пригласил сюда слизеринку? — возмутился пуффендуец. — Я, — сказала Гермиона. — Я, — поддержал Гарри. Школьники переглянулись, недовольный гул смолк и обсуждение продолжилось. Лили на самом деле нравилось заниматься в Отряде, фамилию директора она обычно просто проглатывала, пусть как таковое обучение ей не было нужно, но она вполне могла помочь Гарри подтянуть отстающих, поправить стойки или внести предложение в процесс обучения. Наверное, ей не стоило удивляться, когда однажды, после особенно долгого занятия Мариэтта с Когтеврана задала закономерный вопрос: — Лили, а откуда ты всё это знаешь? — Моя мать обожает ездить в экспедиции различного рода, — проглатывая любезно предоставленный комнатой бутерброд, — я с семи лет ездила с ней, а до этого меня готовили к поступлению в Дурмстранг. — В Дурмстранг? — удивленно спрашивает стоящая рядом Чжоу. — Ну да, — словно в этом нет ничего странного, кивает Лили, — у мамы связи в Болгарии, но я захотела развиваться в Чарах, вот и поступила в Хогвартс. — Мисс Мун, — улыбается Амбридж, — чашечку чая. — Благодарю, профессор. — А расскажите о своей семье. — Ну, мой отец от меня отрекся, моя мать маглорожденная ведьма. — Чем она занимается? — Путешествует, — улыбается Лили, вспоминая дипломатические уроки матери. — Меня подозревают, — спокойно, после очередного занятия, сказала Лили. — Уверена? — спросил Гарри, раскладывая подушки. — Абсолютно, Амбридж послала за мной Малфоя. Я пропущу занятия в следующем месяце, постараюсь сбить её со следа, а вы спрячьте список. Если она его найдет, худо будет всем. Массовый побег из Азкабана заставляет её мать написать ей письмо, в котором она, впервые, узнает имя своего отца. Это убивает её напрочь, лишает внутренностей и разума. Нет, она знала, что её мать училась вместе с Пожирателями на одном потоке, что немногим старше Воландеморта, но одно дело подозревать, что её отец кто-то из участников гражданской войны, другое дело знать, кто он. — Что-то случилось, — Гарри задал вопрос, когда они убирались после очередного занятия. — Вроде того, — сев около стены призналась Лили, — мне всего пятнадцать, Гарри. Ты немногим меня старше. Какого черта это всё свалилось на нас! — О чем ты? — Я недавно узнала кто мой отец. Ради этого дела мать даже отправила мне механическую птицу с комплектом защитных артефактов и парочкой гримуаров. Если это бы засекли, в Отделе Тайн её бы попытались упечь в Азкабан, а меня бы отправили на опыты или обмотали бы цепями договоров так, что я бы и выдохнуть не смогла. — И кто твой отец? — усаживаясь рядом, спросил Гарри. — Теперь уже не важно, — качает головой Мун, — он умер десять лет назад. Гарри ничего на это не ответил, и Лили вышла из Выручай-комнаты. Когда Комната по требованию начала содрогаться от ударов, первой среагировала именно Лили, она сорвала список и спрятала его в сумке, среди кипы тетрадок и заметок. Вторым был Гарри, он начал эвакуацию, попросив у комнаты выходы на разных этажах в пустых коридорах. Остальные бросились бежать в тот же миг, как раздался третий удар. — Итак, мисс Мун, мистер Поттер, мисс Гренджейр и мистер Уизли. Какая встреча, — улыбается Амбридж, рассматривая комнату по желанию, усилиями Лили превращенную в чайную гостиную. — Здравствуйте, профессор Амбридж, — улыбается Гермиона. — Вас здесь четверо, — члены Инспекционной Дружины обшаривали угол за углом в поисках остальных, — это нарушение декрета об образовании, — Маринетт стояла за её спиной, прыщи формировали «Ябеда» на её лбу. Лили подняла стакан к Гермионе, в знак уважения. Терять им уже было нечего. Когда Долорес Амбридж становится директором Хогвартса, Лили держится на одном лишь обещании не привлекать внимания больше, чем необходимо. Она строчит кровавые строчки, а потом, каждый вечер, пишет в своей комнате краткие вводные методички в Защиту от Магии Крови и распространяет их с помощью Гермионы среди членов Отряда. Когда она попадает в руки к чистокровным — это был лишь вопрос времени — они её читают, а потом дополняют и передают исправленную версию дальше. Через месяц после обнаружения руководства Отряда, по Хогвартсу среди студентов передается несколько экземпляров методички, общая часть в них всего одна, первоначальная. Вскоре они помечаются цветовой маркировкой: синяя с дополнением в виде основного курса ЗОТИ до седьмого курса; зеленая — руническая защита разных форм и способов нанесения; красная — противоядия из курса зелий или герборологии. Однажды Лили слышит от Гермионы, что зеленую методичку уточнял преподаватель Рун, а от Невила, что дополненную красную он нашел среди проверенных контрольных на уроке у Спраут. Они всего лишь студенты, которые хотят выжить, после побега из Азкабана лишь идиоты радуются воскрешению Воландеморта. Гарри приходит к ней в библиотеке. Садится рядом, смотрит на вечные стопки книг и задает вопрос: — Ты знаешь, что такое окклюменция? — Искусство защиты и систематизации разума, — не отвлекается от эссе Лили. — Ты можешь меня научить? — Для этого нужно доверие, Гарри, — впервые называет его по имени ведьма, — ты должен доверять тому, кто тебя учит. — Тебе я доверяю больше, чем Снейпу, — признает очевидное гриффиндорец и смотрит прямо в чужой серый глаз. — Как быстро тебе нужно научиться? — Как это возможно? — Можно долго, с медитациями, спокойствием и уверенностью за два семестра. У моей матери получилось именно так. А можно за неделю. Так сказать, экспресс-курс, я войду в твой разум и покажу тебе как надо, а ты дальше разберешься сам. — Давай попробуем второй метод, — принимает решение Гарри. Это вечер после отбоя, когда они встречаются в заброшенном коридоре на третьем этаже, там, где раньше сидел цербер. Лили напротив него, заводит руки себе за голову и развязывает повязку. Гарри хочет спросить, но девушка качает головой и только просит не отводить взгляда. Её второй глаз затянут белесой пеленой, ему кажется, будто в ней кружится туман и он смотрит в хрустальный шар. Гарри чувствует, как проваливается куда-то, уплывает и ничего не может сделать. А потом кто-то подает ему руку, затаскивает на хлипкий веревочный мост с детской площадки и оставляет там, уходя. На следующее занятие у Снейпа, тот просто воскрешает чувство падения с метлы в окружении дементоров. Когда он открывает глаза, тот держится за голову и Гарри быстро ускользает в приоткрытую дверь. Больше Снейп его не вызывает, Мун он вопросы не задает. — Еще раз, — тихо проговаривает Мун, когда они крадутся по Запретному Лесу, — вы хотите пройти в Отдел Тайн, сразиться с Воландемортом и спасти Сириуса Блэка. — Если ты боишься, — начинает Невилл. — Естественно я боюсь! — восклицает девушка, — в отличие от тебя, Лонгботтом, я знаю, какие разработки они ведут, что исследуют и какие методы применяют. Мне не улыбается стать их подопытной крысой в неполные шестнадцать! — Альтернативы нет, — роняет Гермиона неожиданно сурово, — уходи, если боишься. Лили недолго сомневается, потом достает из сумки отрез веревки. — Это экспедиционное снаряжение моей матери, называется страховочный трос. Обвяжитесь им и если мы попадем в неприятности, но один из нас выберется, то нужно будет просто потянуть за концы. Тогда остальные окажутся рядом, независимо от того будут нас держать или нет. А теперь, я надеюсь, вы поможете нам сесть на этих фестралов. Когда в зале Смерти Долохов удерживает Гермиону, Лили идет ва-банк. Это её мать могла аппарировать из Белфаста на Кингс-Кросс и падать в сонное забытье на несколько часов. Если им удастся выбраться — то они должны будут убежать, а значит — нужно не настолько далеко, но достаточно безопасно. На ум приходит только милый дом с облицовкой из красного кирпича, с бордовой черепицей в Девоне. Лили Мун делает шаг вперед, вырывается из хватки неизвестного ей Пожирателя и аппарирует в «Алые паруса», вываливаясь на ковер в гостиной, сжимает концы страховочного троса и призывает остальных. Гарри, Рон, Гермиона, Невилл, Джинни и Полумна падают рядом с ней, натыкаются на мебель и тихо стонут. — Где мы? — первым задает вопрос Поттер. — Дом моей матери в Девоне, — она мажет кровью из разбитой губы на дощатый пол и чувствует, как активируется защита дома, — тут безопасно. — Твоя мать, — вдруг тихо начинает Невилл, — она Мастер? — Ритуалистики, — кивает Лили. Мастеров Артефакторики не любят в Англии. После того как они прослушали пророчество, пообедали, дали коллективную клятву о неразглашении адреса, они добираются до Лондона с помощью магловского транспорта, а там, попав на Косую аллею, узнают последние новости и только после этого вваливаются дружной толпой на Гриммо, 12. Новости сомнительные. С одной стороны — министерство признало существование Воландеморта, с другой — этот самый лорд уничтожил Отдел Тайн. В гостиной Слизерина Лили пытаются убить, но артефакты матери — это артефакты Мастера с полувековым стажем, их не взять даже некоторыми родовыми проклятиями, так что Мун быстро собирает свои вещи и планирует на следующий год подыскать себе комнатку в одном из заброшенных покоев Южной башни или в гостевом крыле. Это лето ознаменовано несколькими попытками взлома её защиты с помощью писем, перепиской с Гарри и приглашением от него посетить дом Сириуса Блэка. Мун откладывает решение до тех пор пока по ту сторону забора не появляется Долохов. В тот же миг она отступает в дом и исчезает в камине, вываливаясь на Кингс-Кросс. Оттуда минует несколько километров дорог и скрывается среди магического поля Калланиша. Она не мать, чтобы общаться на равных с Мастерами иных Гильдий, заводить друзей в верхах государства и прочее. Шестой курс это неприкрытая травля со стороны её однокурсников. У Поттера какие-то свои проблемы и она, честно, может разобраться сама. Когда Пожиратели Смерти врываются в Хогвартс, она впервые убивает, защищая вход в гостиную Пуффендуя. Амикус Кэрроу падает сломанной куклой, Алекто воет от ярости, нападает в два раза стремительней, её убивает Бут, появившийся из ниоткуда. Он стреляет ступефаем, а Лили добивает секо. В тот вечер Отряд лишает жизни еще троих пожирателей. Беллатриса падает от мощной струи агуаменти Невилла прямо на пики рыцарей. Сивый истекает кровью от сектумсемпры Рона. Роули упал с лестницы, когда в него попал ступефай Джинни. По итогам схватки потери один к пяти и это не так уж и плохо. Следующий год — шальной. Северус Снейп — директор Хогвартса, но замок пакостит ему в меру своих сил, студенты не отстают. Корбан Яксли не самый плохой преподаватель ЗОТИ и даже учит их чему-то стоящему, готовит к экзаменам и простить ему пристрастность можно. Простили же лже-Грюму прошлое в числе Пожирателей. В битве за Хогвартс Лили схлестывается с Долоховым. Её волосы развеваются от быстрых движений, отсветы заклинаний придают странный оттенок коже, она улыбается и только когда на помощь к ней приходит Флитвик, побеждает. После этого она успевает еще несколько раз ввязаться в дуэль со слабыми Пожирателями, победить в половине из них, в других сбежать и прикрыть собой глупых малолеток, думающих что бой — это весело и героично. Когда Темный Лорд делает свое эпичное заявление и дает часовую передышку, она ни капли не сомневается, что бывший Том Марволо Реддл понимает всю бесполезность дальнейшей борьбы. В этом бою ему не победить. Когда она видит труп Поттера на руках Хагрида — её руки зарываются в вышитые по краям рукавов руны, проходят по выпуклостям швов и не касаются черного бантика на затылке, под волосами. — Я убила пятнадцать человек, — эти слова могли потеряться среди шума и гама живых победителей, но Гарри поднимает усталую голову, — я знаю, что сейчас ты хочешь спать, но выслушай, — она улыбается, — но при этом спасла несколько младшекурсников и помогла некоторым волшебникам добраться до Помфри. Это мой выбор плакать о том, что я монстр или радоваться тому, что я кого-то спасла, — она ненадолго замолкает, — у тебя тоже есть право выбора. Помни это. — Именно сейчас, — выдыхает Гарри, — мне бы поспать. — Тогда пойдем, — кивает Лили, — я последние два года жила в Южной башне, она почти не пострадала во время боя, чего не скажешь о гостиных. — В Южной башне можно спать? — Это секрет, — усмехается Мун.Немного после
— Здравствуйте, — кивает Августа Лонгботтом, когда они приходят её навестить в святом Мунго. Ей хватает одного взгляда на стоящую у двери слизеринку, чтобы вспомнить молодую ведьму со старших курсов, а позднее и вовсе ставшую частой гостьей их поместья. Всю беседу она не спускает с неё глаз, а когда это замечают и замолкают, то ей хватает одного лишь кивка. — Как поживает ваша мать, мисс Кэри? — Августа улыбается, — кажется, её срок изгнания заканчивается этим летом? — Завтра, мэм.