Городская легенда

В огненном городе по переливающимся улицам витает едва уловимая легенда о роскошном голубоглазом мужчине. Поговаривают, когда рабочие будни гаснут под натиском сияющих выходных, а важные встречи сменяются мимолетными увлекательными знакомствами, по шоссе летит на огромных крыльях черный автомобиль и притормаживает около стайки обворожительных дам самой древней профессии. Стоит долго, без единого знака — а девушки ждут, приукрашиваются, проявляют себя с лучших сторон. Следуют главному правилу — не подходить, пока того не захочет владелец. Через время, под облегченные женские вздохи, стекло опускается — и тогда происходит чудо. Один раз в месяц у одной из дам есть возможность сломаться под блеском голубых глаз, услышать тихое «ты» и получить шикарный подарок — пропуск в элиту своего дела. И суть здесь даже не в деньгах, хотя мужчина буквально осыпает купюрами и алмазами, присылает тысячу и одну розу. Все знают, он любит себя настолько, что готов делить страстную ночь только с самой красивой, самой милой, самой гибкой, самой изящной и самой фигуристой среди них. А кому не захочется стать «самой»? Если выбрал он, то это как статус. Как медаль. Как звание. И кто же откажется оказаться в постели с Аполлоном. Потому что вторая часть легенды — сам мужчина. Внеземной, чарующий, сладкий, идеальный. Чистейший Бог в лучшем его проявлении, облаченный в белую рубашку с расстёгнутыми верхними пуговицами. И больше ни факта — неизвестный в той мере, что может быть в настоящем времени. Зато оказавшись выбранной им, девушка больше не возвращается на свою панель. Антон никогда не был свидетелем городской легенды. Он просто поссорился с девушкой и друзьями на вечеринке в кафе. Просто под громогласное «Ну, и вали отсюда!» покинул заведение в наполовину распахнутой молодежной рубашке, не прихватив даже куртки, не говоря про деньги. Просто вышагивал вдоль шоссе, не встретив ни одной машины в ночи. Просто завернул, не заметив стайки прихорашивающихся дам, но поймав взглядом черный автомобиль. Просто подошел к нему. Просто хотел доехать до дома. Под недовольные женские возгласы Антон постучал по стеклу, и через секунду оно опустилось. Парень раскрыл рот, но и вдоха сделать не успел. В темноте блеснули невероятные хищные глаза, и глубокий голос разрезал тишину: — А ты наглый. Садись. Антон никогда не был свидетелем городской легенды, но совершенно не просто попал в самую ее глубь. Молодой человек, будто под гипнозом, сел в машину. Сам не зная того, пропал. Автомобиль плавно вырулил на шоссе. Фоном играла классика Шопена, горели панели, освещая мягким желтым цветом лицо незнакомца. Антон расслабился в кожаном кресле, забывая про ремень безопасности, и улыбнулся уголками губ. — Благодарю, — тихо прервал молчание, — Здесь направо. Мужчина за рулем усмехнулся, прибавил газа и с успехом промчал мимо указанного поворота. Антон вскинул брови, на мгновение обернулся назад, а после кинул вопросительный взгляд на водителя. Тот и не думал смотреть в ответ, лишь улыбнулся шире. — Арсений Сергеевич. — Антон. — Такое простое. Почему не Антуан? Или Антонио? — Знаете ли, мистер, такое стоит спрашивать у моих родителей. — Острый язычок, — Шастуну показалось, что мужчина даже издал тихий стон удовольствия. — Мне нравится. — А не должно бы, — язвительно кинул он в ответ и едко стрельнул глазами. — Мой язычок — мое дело. — Скоро будет и мое, сладкий. Немного плотоядная улыбка и слова заставили Антона напрячься и приказать остановить машину. Наткнуться в огромном городе на единственную машину с маньяком за рулем — везение в высшей его мере. И принадлежало оно, видимо, Антону. — Я сказал: останови машину, придурок! Шастун услышал звук блокировки двери, из-за чего стал активно дергать ручку, но она, конечно же, не поддалась. По полной попал. — Успокойся, зайчик. Черный автомобиль все еще летел вперед на черных крыльях, вокруг появлялись и пропадали другие. На ночных улицах шумела веселая молодежь. И никому не было дела до молодого человека, которого некий Арсений Сергеевич увез в неизвестном направлении по неизвестной причине. Страх накатывал мелкими волнами. Но давящая на сознание атмосфера и непонятно-мягкое «успокойся, зайчик» не позволяли Шастуну биться в панике, орать благим матом, выбивать стекло и звонить в полицию. Мужчина своими плавными движениями завораживал и будто шептал: «Все хорошо. Все хорошо…». Антон действительно хотел верить, что все будет хотя бы нормально. — Куда мы едем? — А куда ты хочешь? — Никуда. Хочу, чтобы ты сейчас же остановился. — Как скажешь, сладкий, — что равнялось «Кому какое дело». Автомобиль зарулил к одной из высоток, которые по известным причинам доступны только богачам. Заехал на подземную парковку и тут же остановился. Свет ударил в глаза, и пока Антон пытался собрать новоприбывшие мысли, мужчина заглушил двигатель и повернулся к парню. — Я открою дверь, и ты убежишь, да? Его соблазнительный низкий голос заставил посмотреть в ответ и сглотнуть. Глаза в полутьме сияли ярче любого бриллианта на солнце, а из волос будто виднелись маленькие красные рожки. Не Бог — Дьявол воплоти. Гипнотизирующий Дьявол, который только прикажет, и ты сделаешь все. Антон теперь боялся не того, что мужчина прикажет. А того, что Шаст сделает. — Да. — А зачем тогда ко мне подошел? — Я хотел… до дома доехать… — проблеял Антон под настойчивым взглядом. Он чувствовал себя овечкой в логове волка. — Думал, вы подвезете… — Ох, кажется, мы друг друга недопоняли, — наиграно печально, но с улыбкой. Он наклонил голову набок и стрельнул глазами, убивая Антона наповал и руша все границы в душе юного парня. Слова проникали все глубже, заражая мысли. — А знаешь, ты мне понравился сразу. Пока мы ехали, я себе представлял, как твое худое тело изгибается дугой, а губы в надрыве шепчут «еще-еще, глубже, да-да-да…». Как ты краснеешь от смущения и стонешь, громко и сладко, потому что со мной по-другому нельзя. Как тянешься к моим губам, царапаешь мою спину… Арсений резко упал на спинку и закрыл глаза. И только тогда Антон смог выдохнуть и понять, что он будто на самом деле находился под гипнозом этих нереальных глаз и хищной пугающей ауры мужчины — не мог шевелиться, моргать, дышать, мыслить. Парень в панике еще раз дернул дверь. — Беги на свободу, зайчик, — Попов разблокировал дверь и грустно посмотрел в сторону парня, который тут же выскочил из автомобиля и быстро исчез. Он его пожалел. Такого наивного, невинного и несуразного парнишу, что чудом оказался на соседнем сиденье. Взять его силой было бы просто. И бессмысленно. Такого удовольствия, как от обоюдного согласия, Попов бы не получил. А Антона он напугал, потом и пожалел, и отпустил –потом пожалел и себя. Быть героем городской легенды — не круто, как может показаться на первый взгляд. Снимать на одну ночь проститутку — не круто, как можно подумать. Поэтому Арсений становится на эту ночь «не собой», а кем-то далеким, низким, глупым, падшим. Тем, кто, скрывая свои действия, откупится от девушки огромной суммой, цветами и подарками и сделает ее «элитной», чтобы потом еще раз случайно не наткнуться на той же панели. Тем, кто, стыдясь своего положения, не назовет настоящего имени и не привезет в настоящую квартиру. Тем, кто, боясь потерять свое одиночество, никогда не вспомнит ни об одной из них, способных только снять его физическое напряжение. С Антоном все началось совершенно по-другому. И все совершенно по-другому закончилось. И факты, что Арсений представился настоящим именем и остановил автомобиль около своего дома, а потом отпустил парня, говорят о многом. Но по большей части не объясняют ничего. В окно второй раз за вечер легко постучались. Арсений, не смотря на гостя, опустил стекло. — А что было бы дальше? Судорожный вздох, пляска чертей в ярко-голубых глазах, громкий хлопок дверцы и… И Антон не запомнил, как он оказался прижатым к зеркальной стене огромного лифта, несущего двух сгорающих в страсти мужчин на верхний этаж. Как в его губы впились настойчивым диким поцелуем, кусая до крови и с болью оттягивая волосы. Но тот момент, когда он сдался под умелыми руками Арсения Сергеевича, он запомнил навсегда. Он пал. Пропал. Загорелся — и теперь боялся сгореть дотла. Сильные мужские руки прижали худощавое тело к себе, пальцы с силой впились в бока, оставляя красные следы. Мягкие влажные губы исследовали открытую шею. И первый несдержанный стон прокатился по кабинке, ударяясь о зеркало и вылетая в только что раскрывшиеся двери. — За мной. Быстро. Арсений схватил парня за запястье и грубо потащил за собой. Пока ключи звенели в пустом пространстве площадки и настойчиво пытались попасть в скважину, Антон, как ласковый кот, прижался к крепкой спине, обвил руками торс и гладил-ласкал-целовал-гладил, лез под рубашку ледяными пальцами, вылизывал шею. От этих простых ласк Попов плавился, терял рассудок и контроль. Мальчика хотелось трахать, трахать и трахать — и сейчас, и завтра, и всегда. — Я сейчас тебя выебу на этом чертовом полу, — прорычал Арс, когда острые зубки сомкнулись на загривке. — Давайте, Арррсений Серрргеевич. Мужчины ввалились в широкий коридор. За доли секунды Антон оказался на огромной белоснежной кровати в мягких воздушных подушках, будто принцесса на королевском ложе. Мужчина буквально накинулся на него, срывая рубашку и пересчитывая пальцами ребра. Пуговицы застучали по полу. Арсений хищно улыбнулся и облизал раскрасневшиеся губы. — Первый раз? — робкий кивок под властным взглядом. — Ты запомнишь его, сладкий. Вдруг на глаза Шаста опустилась черная бархатная повязка, лишая его зрения. Сбоку что-то звякнуло: запястья оказались пристегнутыми к изголовью холодными железными наручниками. А перед тем, как оставить без слуха свою «жертву», Арсений шепнул низким голосом, задевая мочку нежными губами и кусая ее: — Твой язычок — мое дело, зайчик. Тактильные чувства настолько сильно обострились, что, когда юркий язычок проник в горячий рот, Антон простонал, не слыша этого, но чувствуя вибрацию в теле и ухмылку на лице партнера. Ему было страшно. Страшно — впервые переспать с мужиком, который сначала вел себя, как маньяк, похитивший бедного Антошку. Но к которому сам Антошка потом и вернулся. Точно гипноз. Или типичное «интересно». И член, сочащийся, требующий, разрывающий ширинку, говорил громче любых слов самого парня. Арсений с почти нездоровым наслаждением провел руками по бледной груди, исследовав каждый миллиметр кожи. Повел мокрую дорожку от шеи к ключицам, оставляя свои отметины, и опускался ниже-ниже-ниже. Обвел языком ореолы его сосков, легонько прикусил и поцеловал. А Шастун застонал, не стесняясь, но краснея еще сильнее, выгнулся навстречу, натягивая наручники до предела. Антон такой чувствительный, такой отзывчивый. Такой сладкий. Его хочется вылизывать, целовать и пробовать каждый участок нежной бархатной кожи. И невинный, застенчивый. Потому что когда мужчина стянул с парня джинсы с боксерами, оставляя нагим, тот попробовал свести ноги. Арсений хитрый, Арсений расчетливый. Он схватил его за щиколотки, оставляя мимолетный поцелуй и закинул ноги себе на плечи. С хлюпающим от смазки звуком Попов ввел в девственное колечко сначала один палец, потом второй и третий, растягивая. Антон скулил, извивался и звенел наручниками, и Арсений, поддаваясь желанию, похоти и страсти, провел горячим языком по венкам и вобрал его орган полностью в рот, до самой глотки. Антон подавился воздухом. Он чувствовал. Чувствовал все до такой степени остро и ярко, что сносило крышу и разрывало на части. Он будто стоял на вершине Эльбруса: кислорода не хватало, бело-черные пятна плясали перед глазами, сердце стремилось разорвать грудную клетку, напряжение пронизывало каждую клеточку тела. На долгие секунды весь мир замер. И накрыло безумной волной, схожей со снежной лавиной: Арс прижался мягкими губами в легком поцелуе и ворвался в молодое тело сразу во всю длину. Двигался сильно, грубо, настойчиво, а Антон мог только высоко стонать, извиваться и насаживаться на горячий член. Как в бреду скулил: «Еще, еще, да… да!». И Шастун упал вниз, унося с собой Попова, прямо в жерло вулкана с высокой горы, где все пылало, жгло тебя. Звезды взрывались перед глазами, в ушах шумело, тело дрожало, будто мужчина и есть сам фейерверк до кончиков пальцев. — Вау, — только и смог выдавить из себя Антон, когда с него сняли лишние предметы и прижали к широкой груди. — Теперь до дома подвезти? — Ты от меня так просто не отделаешься теперь. К чему порой приводят ссоры с девушкой — подумал Антон и провалился в сон, удобно устроившись в крепких объятиях. Знаете, с этого момента городская легенда растворилась в прошлом, разрывая порочный круг одиночества. Конечно, от этого кое-кто все же пострадал — дамочки легкого поведения.