Красивые, но пустые

Курама скучно смотрела, как с потолка падает капля воды. Кап. Кап-кап. Кап. По полу расходятся круги, мелкие, расходятся через пару секунд. Возможно, их можно было бы ощутить, если бы не дыхание, точнее быть, движения ее грудной клетки. Кьюби, но Йоко уже давно перестала испытывать отвращение от того, что ее шерсть мокнет. Это парадокс какой-то: сама биджу является воплощением огня — и промокает. Поначалу это жутко бесило, потом стало раздражать, а сейчас просто оставляет неприятные ощущения, но это можно стерпеть. Стерпеть… Курама уже сбилась со счету, сколько сосудов сменила. Женские, мужские — для нее это не имело значения. Она больше имела доступ к эмоциям, чем к телу. И могла изредка видеть глазами своих сосудов, но им об этом знать необязательно. Человеческая жизнь слишком коротка для биджу, но постоянно сидеть взаперти и быть всего лишь источником силы раздражает и утомляет. Как и лечить это тело, чтоб не подохло раньше времени. Умрет сосуд — умрет и она, пусть даже через некоторое время отправится на перерождение. Мир не любит, когда нарушается баланс. Этот джинчуурики отличался от своих предшественников. Узумаки Наруто. Курама уже и не помнила, сколько раз умудрялась вытаскивать свой сосуд с того света. Еще будучи ребенком, он постоянно подвергался нападениям, как со стороны шиноби, так и со стороны гражданского населения. И он ни разу не сорвался. Пусть он казался идиотом, да и закладки тоже не стоит скидывать со счетов, но Наруто не держал зла на людей. Так казалось самим людям, а вот Курама видела гораздо больше, чем они. Узумаки умело сдерживал свой гнев и свою ненависть, пряча ее в себе. Когда он не сдержится, но и в такие моменты умудрялся контролировать себя. Биджу вырывалась на волю, но не для того, чтобы захватить тело и уничтожить все вокруг. Нет, ей это даром не нужно. Просто на минуту почувствовать воздух, увидеть мир, и снова вернуться в клетку. Люди знали свое дело и не позволяли Кьюби вырваться на волю. Печать крепко держалась на клетке, регулярно еще добавлялись и сдерживающие печати для биджу, которые слетали через пару дней. Курама могла бы прожить часть своей жизни взаперти, а потом быть переселенной в другой тело. Люди думают, что все под контролем. Только все далеко не так. Ее сосуд сам стал ключом к ее свободе. Не нужно даже идти к жабам, чтобы открыть врата. Печать держалась на эмоциях сосуда. Чем больше ненависти, тем слабее она становилась. Даже самым уравновешенным сосудам и то нужно было выплескивать свой негатив. Они убивали. Расчетливо и хладнокровно. Наруто думал скрыть свои эмоции за маской оптимиста. Ему даже удавалось поглотить часть ненависти смехом, добротой и влюбленностью. Но этого было недостаточно. Узумаки не вкладывал свой негатив в убийства, сдерживая его в себе. Курама смотрела на стоящего перед ней шестнадцатилетнего паренька, который со сдерживаемым ужасом смотрел на нее.  — Мне нужна сила. Там, снаружи, слишком много врагов, — начал мямлить Наруто, посмотрев в пол. Кьюби улыбнулась и, лениво поднявшись, подошла к клетке.  — Ты боишься умереть, — спокойно говорит она, Узумаки вздрагивает. Он привык, что она рычит на него, требует, чтобы он выпустил ее, а Курама всего лишь развлекалась и поддерживала имидж. Она же монстр, чудовище, порождение зла. Голубые глаза удивленно смотрят на биджу.  — Я готов умереть ради своих друзей и деревни! — кричит он и выставляет перед собой кулак. Курама засмеялась. Смех оглушительным эхом раздался в комнате и пронесся по многочисленным тоннелям.  — А я нет. Наруто опешил от такого ответа. Он ожидал чего угодно, но точно не таких слов.  — Тебя тут никто не спрашивает! — грубо отвечает парень. — Умру я — умрешь и ты!  — Я не хочу умирать ради твоих друзей и вообще людей.  — Почему? — сорвалось с губ Наруто прежде, чем он понял, что спросил. Да, это глупо спрашивать у биджу, почему она не умрет ради людей. Но Узумаки даже стало любопытно услышать ответ.  — Вы красивые, интересные, глупые, но пустые. В вас нет искренности, лишь равнодушие и расчетливость, скрытые под многочисленными масками. Порой вы обманываете сами себя. Ты любишь ту девушку? Нет, ты ее ненавидишь так же, как ненавидишь и остальных, лишь прячешь эту ненависть под маской влюбленности.  — Ты лжешь! Как ты можешь понимать людей? — прервал криком Наруто.  — А еще вы любите видеть лишь одну сторону, как говорится, медали. Ты видишь во мне зло, источник всех проблем, но именно я дала тебе силу и регенерацию, не раз спасала жизнь. Жизнь не делится на черное и белое, а вы, люди, любите ее так категорично делить, — Курама склонила набок голову, с удовлетворением наблюдая, как вытягивается лицо ее сосуда. Не каждый удостоится услышать спокойный голос и рассуждение биджу. Неудивительно, что у паренька случился разрыв шаблона.  — Но у тебя все равно нет выбора! — возразил Наруто.  — Есть, — Курама не смогла сдержать улыбки. Вот-вот она обретет долгожданную свободу. Вот-вот она перестанет быть оружием и зависеть от своего сосуда. Печать сначала не хотела поддаваться давлению со стороны Кьюби, но в какой-то момент врата распахнулись. От обрушившийся силы и мощи Наруто встал на четвереньки.  — Как? — еле смог выдавить он, когда давление немного спало. Девятихвостая вышла из клетки, размахивая своими хвостами.  — Ты сам открыл мне врата, — ответила Курама. — Не бойся, ты не умрешь, но силы моей лишился. Имей это ввиду. И Кьюби исчезла. С тех пор никто не мог найти Девятихвостую Лису, но люди говорили, что видели необычайной красоты девушку в плаще с рыжими волосами и красными глазами. И каждый раз, когда она появлялась на поле битвы, или проходила мимо деревни или города, девушка лишь снисходительно улыбалась и говорила всего три слова:  — Красивые, но пустые. И там, где она проходила мимо, происходили несчастья: пожары, набеги разбойников, войны, эпидемии.  — Предвестница смерти, — называли люди незнакомку. И только один человек знал, кто скрывается под личиной этой девушки.  — Вы сами хотели видеть меня такой, чудовищем, злом, смертью, — сказала как-то Курама, когда «случайно» встретилась с Наруто. Узумаки лишь проходил мимо, зная лишь одно: она не умрет за людей, но не это не значит, что не сможет им помочь.