Si me quedo

      Что вам ответит одинокий человек, если вы спросите его, одинок ли он? По-настоящему одинокий лишь мягко улыбнётся и тряхнёт головой в знак отрицания. Ведь никогда не хочется вспоминать о своём одиночестве.       Будучи с детства яркой и выделяющейся личностью, Кан Даниэль никогда не был один. Всегда с ним было множество знакомых, меньше — товарищей и совсем немного настоящих друзей, которых по пальцам пересчитать можно.       И все же, Даниэль был одинок. И даже не будучи один, он чувствовал дыру одиночества в своей душе. И на то была причина. Причина эта крылась за широким тканевым браслетом у него на правой руке в районе запястья. Причиной одиночества Кан Даниэля было число. Обычное отрицательное число -213. Но при этом вложившее себя столько смысла, что каждый раз, когда Даниэль смотрел на неё, то задорные глаза сразу тускнели, а руки опускались.       Какого это жить с осознанием, что в мире нет твоей истинной любви? Что тебе придётся довольствоваться тем, что есть? Что ни один человек, которого ты встретишь, не подарен тебе судьбой? Что с ним у тебя нет счастливого будущего? Даниэль знал ответ. Жить было трудно. Но свыкаться с подобными трудностями он никогда не любил. А потому с самого юного возраста загорелся идеей найти свою любовь, предназначенную свыше. Чего бы это не стоило.       С тех пор, как идея приняла серьёзные обороты, в съемной квартире юноши расположилась большая и неповоротливая железная махина, мало как радующая глаз, а скорее даже отторгающая. — Так… что это? — неуверенно и уже в который раз спросил Он СонУ — лучший друг Даниэля, а также и его сосед по квартире. — Ну, как говорил мой профессор по физике — пространство-время с замкнутыми непространственноподобными кривыми, — ответил из недр сооружения Даниэль, проверяющий провода. — А-а, — сконфуженно протянул юноша, отпивая кофе из кружки, — А для смертных гуманитариев можно попроще? — Очень грубо говоря — машина времени, — ответил Даниэль, выходя к другу, бесцеремонно беря из его рук кружку и отпивая кофе, чуть поморщившись, — Холодный, боже, как ты это пьёшь? — Ну, как ты выпил, так и я пью… а ты уверен, что это штука вообще работать будет? Это может быть опасно, — СонУ одарил машину не самым доверчивым взглядом. — Это не просто может быть опасно. Это само по себе сущая опасность, — молодой учёный хмыкнул, роясь уже в своём ящике для инструментов, — Я запущу её на днях. В этом деле важно даже положение небесных тел.       СонУ недовольно посмотрел на друга. Но ничего не сказал. Возможно, причиной этому была привычка видеть Даниэля, задействованного в какое-то опасное дело. Парень-то он был без тормозов и всегда попадал в переделки, даже имея неплохие извилины. А возможно, что сам СонУ просто не смог пока что понять всего масштаба происходящего. Ведь в успех он мало как верил, но другу не говорил — не хотел обидеть. — Ладно, а когда вернёшься? — вновь задал он вопрос, и в этот момент Даниэль остановился у самой машины, крепко держа разводной ключ в руке. — Даниэль?.. — осторожно спросил СонУ, у которого уже стали зарождаться не самые лучшие мысли, — Ты ведь вернёшься, да? Парень выдохнул и обернулся к другу. — Чувак, ты не представляешь, каково осознавать, что ты один в этой вселенной. И что родился ты не в то время. Я просто хочу быть счастлив, понимаешь? — он прикусил губу и опустил взгляд, — Я не уверен, что вернусь. Даже не могу обещать то, что постараюсь это сделать.       Над его ухом послышался нервный смех. СонУ со стуком поставил чашку с остатками кофе на тумбу, а затем схватил свой рюкзак и куртку. — Мне нужна помощь по написанию диплома, поэтому я иду к профессору Джисону. Он обещал помочь. Не знаю, когда я вернусь, но знаю, что скучно тебе не будет. Удачи, эгоист-Дан, — с этими словами брюнет покинул квартиру, хлопнув дверью.       Таким образом, в этот прохладный дождливый вечер Кан Даниэль остался один на один со своей машиной. Он стоял и смотрел на неё: бесформенную, пугающую и не внушающую доверие. Именно так выглядела последняя надежда на счастливую жизнь Даниэля. Тишина уже забралась под корку черепа молодого ученого, угнетая его. Вдруг в воздухе послышалось шуршание, исходящее из этой самой «машины времени». Глаза юноши на секунду округлились, а после он лишь выдохнул и включил свет. Решил, что показалось, и снова принялся за работу. — Завтра. Уже завтра, — еле слышно ответил он и залпом выпил остатки кофе в стакане друга. Поморщился от послевкусие подобной гадости и вновь скрылся в темноте металлического корпуса.