When the smoke is going down

Just when you make your way back home       Когда Гэвин заканчивает дела и начинает собираться домой, Ричард всегда пытается придумать что-нибудь, чтобы задержать детектива еще хоть на несколько минут. Оставаться одному — отчаянно, до дрожи не хочется, последовать за ним — просто невозможно. Остается только урвать последний взгляд, пару слов, в раздражении брошенных спешащим к дивану, телевизору и кошке Гэвином. Они нужны ему в конце каждого рабочего дня, чтобы снять напряжение. Ричард не нужен. I find some time to be alone       После ухода детектива наступает пустота, но андроид уже научился с ней мириться. В темном здании департамента есть лишь одно место, где ему хотелось бы находиться — это рабочее место напарника. Среди кружек из-под кофе, который однажды убьет Гэвина, канцелярских принадлежностей, оберток от жвачки и другого мусора лежит толстовка, которую детектив почему-то никогда не забирает домой. И на работе надевает от случая к случаю, например, когда нужно пробежаться в магазин неподалеку за сигаретами. Толстовка пахнет табачным дымом и кофе. Пахнет Гэвином. Ричард зарывается лицом в мягкую ткань и надолго застывает, представляя детектива в своих объятиях. Эти мечты приносят столько же боли, сколько счастья. I go to see the place once more       Через некоторое время Ричард встает и идет бродить по департаменту. В здании царит тишина, вокруг только мигают диоды мониторов служебных компьютеров, находящихся в гибернации. Но Ричарду не нужно общение. Он обходит пустые помещения, вспоминая первый день, когда пришел сюда. Его познакомили с новым напарником, и существование разделилось на «до» и «после». Just like a thousand nights before       Это происходит каждую ночь, снова и снова. Где-то в базах Ричард нашел фразу «Безумие — это точное повторение одного и того же действия, раз за разом, в надежде на изменение». Похоже на правду. Какого изменения он ждет? Неужели надеется, что однажды Рид догадается о том, что происходит, и просто вернется, останется со своим тостером? А может, позовет к себе? This is the place where I belong       Иногда Ричард хочет бросить все и пойти за ним. Наплевать на протоколы, на реакцию людей. Проследить до дома, вломиться в квартиру и остаться там. В качестве вешалки, коврика для ног, домашнего животного… Да все равно чего. Лишь бы остаться. Но Ричард принадлежит департаменту и никогда его не покинет. Разве что, если Гэвин правда позовет. I really love to turn you on       Когда Рид здесь, на рабочем месте, Ричард не упускает ни одной возможности его задеть. Снова и снова разжигая в нем ярость, андроид искренне наслаждается. Нет, не перепалками. Вниманием. В остальное время Гэвин едва ли уделял ему хоть малую толику. I've got your sound still in my ear       Ричард сохраняет во внутренней памяти каждое слово Гэвина, обращенное к нему. Особо внушительной получилась коллекция ругательств и оскорбительных прозвищ. «Тостер», «консервная банка», «сраный пластик» — лишь самые безобидные из них. Ричард проигрывает их раз за разом, игнорируя суть и наслаждаясь звучанием голоса. В эти моменты диод на его виске не переставая мигает красным, как сигнал бедствия. Это и есть сигнал бедствия, его, Ричарда, бесповоротной поломки. While your traces disappear       Образ Рида, стоящий перед внутренним взором андроида, мутнеет и расплывается. Отчего-то Ричарду не хочется сохранить его изображение в памяти и просто «включать», когда вздумается. Образ состоит только из ощущений. Звук голоса, запах толстовки, воспоминания о взглядах и редких, случайных прикосновениях. Ричард хочет думать о Гэвине, как человек, а не как компьютер. I climb the stage again this night       С рассветом Ричард встает и идет на возвышение у кабинета Фаулера. Его одиночеству остается длиться совсем недолго. Он застывает статуей и выжидает. Cause the place seems still alive       Совсем скоро в департаменте вновь закипит жизнь. Сначала придет Фаулер — он приходит на работу раньше всех, даже стажеров. Потом понемногу начнут собираться остальные сотрудники. С кухни за углом потянет запахом кофе, отовсюду будет слышно негромкие разговоры, смех и перепалки. When the smoke is going down       И когда утренний туман за окном окончательно рассеется, вернется он. Гэвин сразу, не оглядываясь по сторонам, пройдет на кухню, сбросит куртку и начнет готовить себе кофе. Он всегда просыпает и не успевает позавтракать, поэтому по утрам злее обычного. Ричард ждет его на рабочем месте. Рид окидывает его взглядом с непонятным выражением, и садится напротив. Толстовка аккуратно сложена и лежит на спинке кресла. Рид прислоняется к ней спиной и отхлебывает из принесенной с кухни кружки. Ричард не говорит ни слова, да слова и не нужны. Гэвин здесь, сидит рядом, а толстовка впитывает запах кофе и дешевых сигарет. Большего Ричард ждать не осмеливается.       Ричард не знает, что, сидя вечерами перед телевизором, Гэвин больше всего на свете хочет набрать номер своего рабочего телефона и сказать: "Гребаный тостер, хватит сычевать на работе, если тебе негде ночевать — приезжай сюда и спи на диване в гостиной". Гэвину невыносима мысль о том, что Ричард там один, неподвижно стоит и смотрит в пустоту. Но еще и невыносимо страшно быть отвергнутым единственным существом, к которому Рид сумел привязаться. Поэтому Гэвин возвращается на работу с утра, украдкой поглядывает на напарника и играет обычную роль конченого говнюка. Периодически Ричард вступает с ним в перепалку, и ненадолго в этом мире остаются только они, бросающиеся друг в друга колкими словами и ругательствами. Большего Гэвин ждать не осмеливается.