Coffee.

Слэш
PG-13
Завершён
29
автор
.Serpent. бета
Размер:
6 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
29 Нравится 0 Отзывы 4 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Ханбин снова пропал. Его нет чуть больше суток, но его никто даже не пробует искать. Знают, что бесполезно. Потому что даже в детстве он лучше всех играл в прятки, а сейчас, в возрасте двадцати двух лет, он улучшил свое мастерство до той степени, что практически никто не представляет, в какую сторону он пошёл. Все уже просто воспринимают это как данность, как что-то, обязательно происходящее время от времени. Менеджеры без вопросов меняют расписание, перенося по возможности различные мероприятия, не освещенные в сми, и ставят вместо них репетиции. К концертам или к камбэку. Или просто репетиции без конечной цели, которые существуют лишь для того, чтобы не чувствовать себя деревянными, лишенными движения и возможности делать шаги вперед. Все эти внезапно возникшие репетиции проходят без лидера. Или вообще без ребят в зале в принципе, потому что без главного перфекциониста в их группе всё идет не так гладко и результативно. Все (или почти все) убеждены, что Ханбину просто требуется отдых. Что он устаёт от вечной работы, от непрекращающих вертеться в его голове мыслей, от ночных посиделок в студии, выматывающих его организм. Что ему нужен обычный отдых, вдали от всех и от всего. Типичная смена обстановки. Все думают, что причины кроятся именно в этом. Или желают думать так... *** Ханбин сидит на кровати, которая тихо скрипит от каждого его неловкого движения, и бездумно вертит в руке телефон. Он вдыхает запах отсыревших обоев, строительного клея и свежевыстиранного белья и его невольно мутит от подобного смешанного аромата, как от дорогих духов, которые и одной десятой своей цены не стоят. Его вообще подташнивает от этого места на окраине Сеула, но об этой квартирке на последнем этаже не знает практически никто, кроме Явы, который эту берлогу и нашёл, и парня, что сейчас лежит на кровати по правую сторону от ханбиновой руки. Ни те, кто причастен к его кампании, ни фанатки, ни грёбаные сасэнки (что до сих пор кажется рэпперу каким-то чудом света), ни, мать его, Дживон. Биаю кажется, что эту квартиру, кроме них с Сыном, вообще никто и никогда не снимает, потому что повышенная влажность и духота превращают это милое место во что-то, похожее на наркопритон из голливудских криминальных фильмов. Ханбину поначалу тут безумно нравилось, атмосферность данного места захватывала его с головой, заставляла уходить в мир своих фантазий и грёз, где он был то главой мафии, который скрывается от предателей, то наркоманом, потерявшим абсолютно всё, то путником, забредшим сюда совершенно случайно и падающим в яму бесконечного содома и разврата. Но со временем всё это надоело, стало скучным и вся необычность квартиры приелась, становясь обыденной реальностью. Ким смотрит в открытое окно (оно тут всегда нараспашку, иначе можно или задохнуться, или расплавиться), ловя взглядом лучи закатного солнца, что расползаются по небу яркими красно-оранжевыми, желтоватыми и алыми полосами, и слегка щурится, думая о том, что надо хотя бы задёрнуть шторы. Но вместо этого он лишь глядит в экран телефона, тыкает подушечкой большого пальца на иконки, просматривая мессенджеры, ведёт по гладкой поверхности, просматривая ленту в инстаграме, и иногда палец замирает возле контактов "Чжинхван" или "Юнхён". Ненадолго, всего лишь секунд на десять. Но и за это время юноша успевает почувствовать укол совести где-то в груди за то, что он заставляет своих хёнов волноваться за него. Но это чувство быстро растворяется с последующими движениями кончика пальца. Биай какое-то время сменяет между собой, поочередно, лишь два вида деятельности: он то залипает бесцельно в мобильный, то, так же без цели, крутит его в руках, зажимая периодически меж пальцев. Но в какой-то момент он гасит экран и укладывает телефон на тумбочку возле кровати, и сразу же берет в ладонь полупустую пачку сигарет. Он ловко цепляет пальцами никотиновую палочку, зажимает её меж первых фаланг указательного и среднего и сразу же прикуривает от огонька еле работающей зажигалки. Он практически без зазрения совести, надеясь, что открытое окно быстро вытянет запах на шумную для спального района улицу, делает первую затяжку и выпускает сизый дым, что эстетично клубится на фоне залитых закатными лучами грязно-бежевых стен. Мальчишка курит очень редко (эта пачка винстон лежит в его личном псевдопритоне минимум четыре месяца) и каждый раз испытывает странный кайф, когда никотин проникает через легкие в кровь, заставляя чувствовать в теле лёгкую слабость и какую-то непонятную, оксюморичную воздушную тяжесть в конечностях. Иногда он думает, что было бы круто выходить с его компанией весёлых друзей вместе покурить, а не оставаться постоянно наедине с Джэвоном (они единственные не являются зависимыми от табака), но ему слишком жалко свой голос. И даже после единичной сигареты он продумывает в голове план действий, состоящий из народных вперемешку со современными средств против воспаления горла и голосовых связок. Потому что работа - его единственная верная подруга, он не хочет предавать её севшим голосом. Ханбин слышит, как сбоку начинают сначала кашлять (ему этот кашель кажется слишком наигранным), а потом причитать сонным голосом: - Опять ты за своё. Если хочешь курить, иди к окну, а в постели этой гадости делать нечего, - тот самый парень привстает, чтобы принять сидячее положение и перехватить сигарету лёгким движением руки, удивительно изящно зажимая её меж двух пальцев. Бин так не умеет. - Господи, да хорошо, хорошо, дай затянуться ещё хоть пару раз, - немного раздражённо говорит юноша, а потом чувствует, как фильтр упирается ему в губы. Он зажимает его зубами и делает пару глубоких затяжек, наслаждаясь слабеющим эффектом от яда, что проникает в организм. После сигарета, не выкуренная даже до половины, "погибает", так как мистер изящные пальцы тушит её об поверхность тумбочки, стоящей с его стороны кровати. Еле слышное шипение мгновенно гаснущего огонька (видимо, разлитая вода ещё не до конца впиталась в потрескавшееся лакированное дерево), противный скрип кровати, шуршание дешёвого постельного белья и спокойное чужое дыхание. Вот что предшествовало влажному, ненавязчивому и чересчур интимному поцелую в шею, где-то практически у самого изгиба. Ханбина переёбывает от этого прикосновения. И не по-хорошему, как это бывает с Бобби, когда от подобного действия у парнишки от загривка до копчика пробегает стая мурашек, а в груди и где-то внизу живота все скручивается и переворачивается. А по-плохому, когда хочется дернуться в сторону, выразив свою неприязнь одной мимикой, и сказать в сторону малого, чтобы он так никогда больше не делал, ни под каким предлогом. Но Биай этого не делает. Он просто сидит на кровати, смотря на стену и отмечая про себя, что лучи солнца опустились чуть ниже, и чувствует цепочку поцелуев, таких же мокрых и слегка щекотных, которая ползет вверх, ближе к уху. - Ты когда-нибудь любил кого-то так сильно, что аж сердце щемило? - лидер говорит как-то сбивчиво и совершенно не в тему, но ему, если говорить откровенно, совершенно плевать на это. Младший же, что до этой секунды выцеловывал чувствительную кожу шеи, останавливается, чтобы с веселой улыбкой ответить: - Думаю, к нашему возрасту, если не у всех, то у многих, возникали такие чувства. По крайней мере моё сердце уже сдавалось под натиском подобных сил, что зовут любовью. - Господи, ты человек или сборник стихов? Так поэтично звучишь, - рэппер парирует с лёгким, беззлобным подстёбыванием и чувствует, как ком отвращения, что ранее возник у него в горле, постепенно рассасывается. - А ты ожидал от меня чего-то другого? - парень на удивление тихо смеётся и возвращается губами к излюбленной шее, продолжая покрывать каждый сантиметр доступной кожи поцелуями, стараясь не оставлять никаких ярких следов, хотя такое желание теплилось где-то глубоко внутри. Ким смеется вместе с горе-любовником, а потом спокойно выдыхает, так как ощущение того, что ему противны чужие прикосновения, полностью растворяется в воздухе. Он смотрит на часы, которые показывают 21:14, прикидывает что-то в голове, а потом своим привычным лидерским тоном выдает: - Тебе нужно до одиннадцати вернуться обратно в общежитие, иначе тебя точно потеряют. - Ммм, в одиннадцать? Тогда у нас есть еще где-то около часа, да? Рэппер отвечает на эту фразу простым кивком, а затем позволяет Чжунэ накрыть ладонью его бедро, нежно пройтись кончиками пальцев по внутренней стороне, от чего дыхание на пару секунд сбивается, и сильно сжать, оставляя еле заметный красный след на коже, который сразу же пропадает. Бин вздрагивает, когда ладонь Ку движется дальше, очерчивая бедро, выступающую тазовую косточку и бок, а потом удобно располагается на талии, чтобы придвинуть старшего к себе. Тот совершенно не против и сам тянется вперед, чтобы накрыть чужие губы своими и утянуть в тягучий, влажный и чересчур горячий поцелуй. Ханбин млеет от этого процесса, от этих прикосновений, потому что за ними ничего не стоит. Ни ответственности, ни страданий, ни привязанности... Ни любви. *** Дживон устало потирает переносицу и шумно выдыхает, понимая, что последние силы покинули его ещё полчаса назад, а сейчас он просто пытается выдавить из себя хоть что-то. И ему совершенно без разницы, будет ли в этом хоть какой-то толк, потому что сегодня он сидит в этой малюсенькой студии не для результата, даже не для того, чтобы выразить свои эмоции и чувства через музыку. Он находится тут и пытается создать новый трек лишь для того, чтобы вытеснить все лишние мысли из своей головы. Он прекрасно знает, что если прекратит пялиться в экран, перестанет щёлкать мышкой и отодвинет от себя подальше микрофон, то ворох всего того, что проносится у него в голове, остановится и окончательного собьёт его. Заставит внутри, где-то под рёбрами, всё сжаться, заставит ощутить всю ту боль, от которой он бежал в последние недели. Поэтому он упорно продолжает смотреть в огромный монитор, пытаясь хоть что-нибудь изменить в мелодии, которая получилась, по словам самого Дживона, "какой-то не слишком гармоничной", ища пути решения невыполнимой задачи. Единственное, что в итоге его отвлекает, это чужая рука, аккуратно ложащаяся на плечо и сжимающая его в типичной для этого человека заботливой манере. Бобби слегка поворачивается корпусом и приподнимает голову, чтобы столкнуться с глазами Донхёка, в которых плещется такой океан доброты и нежности, что старший начинает невольно захлёбываться. Он улыбается своей кроличьей улыбкой, светлой, словно только что вкрученная лапочка, и сжимает ответно руку, что покоится на его плече. Только в этом жесте нет и капли той чуткости и бережности, что отдаёт Хёк, ни капли той любви, которой он желает всем своим нутром. Это просто дружеское прикосновение, невероятно тёплое и уютное... Но всё же дружеское. Донхёк чувствует это настолько остро и чётко, что на пару мгновений он забывает не только о том, зачем он сюда вообще пришёл, но и даже о том, как правильно дышать. Он теряется в этом забытом, старом, чисто дружеском прикосновении, откуда-то из прошлого, как маленький мальчик в огромном гипермаркете. Только через минуту он выныривает из прострации, убирает как-то слишком резко руку, натягивая привычную для всех улыбку, и спрашивает хёна о его самочувствии, ведь тот целый день сегодня не выходит из звукозаписывающей студии. А дальше всё идет в таком привычном, до боли знакомом русле, что парню даже кажется, что ему всё почудилось, что он просто параноит на пустом месте. От этих мыслей тиски, что сжимали грудную клетку, словно спадают и позволяют вздохнуть свободно, полной грудью, втягивая жадно такой нужный воздух. Донхёк и Бобби обсуждают музыку, жарко спорят о том, что нужно поменять в мелодии, чтобы она зазвучала более гармонично, при этом пихаясь, когда аргументов становится недостаточно, много и громко смеются и, конечно же, постоянно двусмысленно прикасаются к друг другу, оставляя легкую недосказанность в воздухе. Младшему нравится легко касаться чужой острой коленки, ощущая кончиками пальцев, как Бо вздрагивает от подобного нежного жеста. А потом он накрывает ладонь своего донсэна, ощутимо сжимая и слегка поглаживая тыльную сторону большим пальцем перед тем, как убрать красивую, аккуратную кисть. В последнее время подобные прикосновения стали их привычкой, которая незримо связывала двоих людей в этой студии и за её пределами. Привычкой, от которой сердце невольно ускоряло свой ход под воздействием множества эмоций. Младший смотрит на часы, на которых красуются цифры 22:00, кладет голову на чужое плечо и говорит, делая свой голос немного милее (он ведь знает, что Дживон всегда на это ведется): - Хён, давай уже пойдем домой? Твоя голова уже явно не соображает, а я сегодня слишком устал. Закончим завтра, а? - Ну, наверное, ты прав, - Бобби поднимает уголки губ в мимолетной улыбке и делает пару кликов мышкой, заканчивая работу программы. - Я пока схожу за кофе, пока ты тут все закроешь, разберёшь и выключишь, ок? А то я без чашки капучино точно никуда не дойду. Тебе какой взять? - Холодный американо с четырьмя ложками сливок и одной ложкой сахара. Донхёк принимает "заказ" от хёна и быстро натягивает толстовку, так как на улице к вечеру заметно холодает, а заболеть певец совершенно не хотел. Когда его ладонь касается ручки двери, он слышит, как за спиной тихо произносят его имя, и оборачивается, чтобы столкнуться с глазами напротив. - Ханбина всё ещё нет? Во взгляде Дживона нет океана. Ни моря, ни озера, ни даже простой лужицы. В его глазах - пустыня. Полная засуха. И столько боли, что она невольно впивается мелкими песчинками прямо в сердце, словно пытаясь разорвать его. У Хёка ком в горле застревает настолько плотно, что он даже пискнуть не может, поэтому он лишь мотает головой из стороны в сторону и сочувственно улыбается, одними губами произнося "прости", а затем сразу скрывается за дверью. Проходит несколько шагов и обессиленно прислоняется спиной к стене, пытаясь вздохнуть нормально. Получается далеко не с первого раза. Он глубоко вдыхает и медленно выдыхает, пытаясь сдержать рвущиеся наружу непрошенные слёзы, и думает только о том, что ему не больно. Ему не должно быть так больно. А в голове на фоне проносится фраза, дживоновым голосом: "холодный американо с четырьмя ложками сливок и одной ложкой сахара". Бобби зарывается пальцами в волосы, упираясь локтями в стол и смотря вниз, и пытается не вспоминать глаза Донхёка. Пытается забыть тот океан, что плещет приветливыми волнами. Пытается перестать себя ненавидеть за веления собственного сердца. И только с последним он не справляется. Когда он заканчивает дела и выходит из студии, чтобы нагнать Донхека, то видит напротив двери, у стены, бумажный стаканчик с логотипом их любимой кофейни. И холодно улыбается. *** Когда Чжунэ сваливает с квартиры, прихватив с собой куртку Ханбина, тот кутается в одеяло, словно в кокон, и смотрит на то, как солнце практически покинуло эту комнату, медленно отдавая её во власть прохладной ночи. Парню совершенно не хочется вставать, он чувствует себя обессиленным и слишком сонным, но взмокшая спина, неприятно прилипающая к простыне, всё-таки заставляет его подняться с постели хотя бы для того, чтобы принять душ. Ким специально всё делает тягуче медленно, наслаждаясь каждым повседневным действием, которые в обычной жизни ему приходится делать впопыхах. Он видит какое-то странное удовольствие в том, что он неспеша может принять горячий душ, напевая любимые песни и стоя под водой дольше обычного, почистить зубы, уделяя тщательное внимание передним и пользуясь не только щеткой и пастой, но и зубной нитью, заправить кровать с особой аккуратностью и нанести на свое лицо все средства, которые ему посоветовал врач. Ханбин, на самом деле, обожает свой быстрый темп жизни, благодаря этому он чувствует себя более живым, но даже ему иногда требуется затормозить, чтобы взглянуть на все немного под другим углом. Парень снова берет в руки телефон, чтобы привычно заказать себе еду, но в последний момент передумывает и решает дойти до небольшого ресторанчика на углу улицы, в котором подают аппетитную на вид жареную курицу. Когда он натягивает футболку, стоя уже с сухими волосами и с привычным пластырем на щеке, время на часах показывает 22:53. Он молится всем Богам, чтобы то заведение работало если не круглосуточно, то хотя бы до полночи, потому что иначе его поход на улицу можно будет назвать полностью провальным. Он вообще очень редко выходит куда-то, когда находится здесь, так как не было ни смысла, ни желания. Доставка еды работает круглосуточно, что-то для дома он покупает заранее по памяти, а больше ему особо ничего и не нужно. Лишь бы кровать была под его бренным телом, а телефон - под рукой. Ханбин выходит из дома на улицу и сразу же проклинает Чжунэ, когда чувствует, как прохладный ветер забирается под его футболку с длинным рукавом и неприятно щекочет кожу, заставляя поёжиться. Он потирает руки друг об друга, надеясь хоть немного согреться подобным образом, и смотрит то вправо, то влево, вспоминая в какую именно сторону ему нужно. Когда направление выбрано, он делает пару шагов... И замирает, так как взгляд его падает на пространство прямо перед ним. Хотя цепляет его явно не дорога со светофором и не странно изогнувшееся небольшое дерево на тротуаре. Он видит Дживона, и сердце его падает куда-то вниз, не отпрыгивая, как попрыгунчик, назад, а оставаясь там, где-то на земле. Бин шумно выдыхает, и это всё, на что он способен. Он думает сделать хотя бы шаг в правую сторону, но его ноги отказываются слушаться, оставаясь на том же месте, словно приклеенные. Он немного стыдливо отводит глаза и кусает нижнюю губу так, чтобы никто не увидел, мечтая провалиться куда-нибудь глубоко. Желательно в ад. А Ким, в отличии от самого лидера, спокойно отходит от дерева, на которое облокачивался плечом, и делает шаги по направлению к младшему, чтобы встать к нему вплотную и начать буднично развязывать шарф. Бину хочется что-то сказать, но он уже даже толком вздохнуть не может, особенно когда Бобби обвязывает свой шарф вокруг шеи, на которой еще красуются красные пятна, не успевшие полностью сойти за час. В нос ударяет знакомый запах одеколона, фруктовой жвачки и сигарет. И это запах не Дживона, что молча стоит перед ним, а самого Хабина. И до него доходит, что это тот самый шарф, который старший периодически давал ему, чтобы шерсть (или что использовалось при создании этой детали гардероба) пропитывалась запахом самого юноши. - Спасибо, - младший практически выдавливает из себя первое слово, но, преодолев это неловкое молчание, говорить дальше становится легче. - Как ты?.. Как ты узнал, что я тут? - Ну, - хён хмыкает и отводит глаза, словно задумывается. - Чжунэ просто недостаточно осторожен. - Я могу... - Бобби останавливает парня на половине фразы, показывая ему жестом "молчи". - Не надо. Теперь я понимаю, почему ты тогда не дал мне объясниться. Я не хочу этого слушать, это ни к чему. И вообще, я за другим приехал. Не хочешь сходить кофе попить? Я соскучился по своему любимому американо с четырьмя ложками сливок и одной ложкой сахара. - А разве ты не перешел на капучино? - Он так быстро наскучил. Эта воздушная пенка и слишком молочный вкус... Всё-таки не совсем моё. Так ты пойдёшь? Оба парня понимают, что разговор явно шёл не про кофе. Они никогда не умели открыто выражать свои чувства и говорить свободно о всех проблемах, возникающих между ними. Им легче расшифровывать запутанные метафоры, чем сказать что-то напрямую. Иногда это дико бесило Ханбина, но сейчас он этому даже рад. Он смотрит на протянутую руку Бобби, очерчивая взглядом до боли знакомые трещинки, изгибы и линии, и в итоге переплетает свои пальцы с чужими, на секунду сжимая ладонь и уже в который раз шумно выдыхая. Ханбин прекрасно понимает, что даже если сейчас страсть старшего к приторно-сладкому капучино, отдающим чем-то ореховым, прошла, это не значит, что в будущем он не захочет снова его попробовать. Даже если не капучино, то какие-то другие виды кофе: эспрессо, латте, макиато, моккочино, флэт уайт и многие другие. Он не успокоится, пока не распробует всё. Но Ханбин готов перетерпеть эти вечные душевные метания, прячась в дешёвых квартирах и совершенно чужих руках, если в итоге Дживон будет понимать, что самый его любимый кофе - это американо с четырьмя ложками сливок и одной ложкой сахара. И каждый раз - возвращаться к нему.
Отношение автора к критике
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.