***
В аэропорту было не так многолюдно, но парочка камер, которую Бэкхен заметил сразу же при выходе из терминала, настораживали. Вероятность, что эти люди ждали именно его, — мизерная. Вот только Бен умел попадать во все несколько процентов: этих людей он точно видел в самолете; они сидели в двух креслах от него и парень постоянно ловил их любопытный взгляд на себе. — Вы убегаете от скандала, господин Бен? — Когда ждать ваш дебютный фильм? — Какие на самом деле отношения вас связывают с О Сехуном? Эти четыре человека за несколько минут навели столько шума, сколько парень не слышал даже на своих последних пресс-конференциях. Закрывая лицо руками, он и не думал обращать на них внимание, но настойчивые журналисты буквально по пятам преследовали его, окружив со всех сторон. Не зря же они последовали за ним, пытаясь добыть интересной информации о самом громком скандале этого года. «Горячая новость: Начинающий актер, а теперь и режиссер Бен Бэкхен предоставляет сексуальные услуги за спонсирование его идей!» Именно эти заголовки стали причиной судорожных сборов и этого «побега» из страны. И пока Чунмен разбирается со лживыми статьями, пытаясь отбелить репутацию своего подопечного, Бэкхен должен и носа не показывать, работая над своим сценарием. Актер из него был лучше, чем сценарист. Вот из этого и началась вся проблема. Журналисты застали Бена, когда тот выходил из дома Сехуна и, подкрепив свои мыслишки фотографиями объятий двух парней, придумали занимательную историю. И никого не интересовало, что Бэкхен обратился к старому другу за помощью, как и то, что в их прощании не было ничего компрометирующего. Правильный ракурс и правильно закрученная история с парочкой лживых фактов — залог «горячей» статьи, разлетевшейся в миг по всем форумам и сайтам. И теперь даже на отдыхе за сотни тысяч километров от родной страны Бэкхен вынужден был убегать. Убегать, как провинившийся школьник. Но ощутив толчок в спину, Бен оступается и теряет равновесие. Что-то щелкает в руке и подняться не хватает сил. А все, что только и слышал парень, — щелчки камер и очередные вопросы, градом катившиеся на него. И если бы не отзывчивый человек, внезапно оказавшийся в том месте и просто не сумевший пройти мимо (именно так эту ситуацию выстроил Бен) и не помочь упавшему парню, тот остался бы посреди аэропорта до тех пор, пока журналистам не надоела бы эта «фотосессия». Он наклоняется, быстро помогая Бэкхену подняться, а после прячет того за своей спиной, отступая в сторону и заслоняя его от вспышек фотокамер. Спаситель был на голову выше самого Бена и прятаться за ним было очень даже просто. Пальцы с львиной хваткой цепляются в пиджак парня, не позволяя отойти от себя ни на шаг. Немного эгоистично, но сейчас это казалось лучшим вариантом. Парочка резких, но до ужаса вежливых (таких, к каким не придерёшься) реплик журналистам и до самой машины, которая должна была отвезти Бэкхена в нужную гостиницу, за парнем никто не следил. Все остались в стороне, даже и не думая больше его преследовать. По крайней мере так открыто. И отстали действительно все, кроме одного человека: самого спасителя Бена, который шел следом за ним, пытаясь не отставать. — Кто ты и почему преследуешь меня? Бэкхён останавливается и измеряет взглядом своего новоиспеченного «преследователя», пытаясь отыскать тот самый подвох, но незнакомец только широко улыбается, разводя руками в стороны. А после и вовсе достает из кармана белую картонку, разложив которую, раскрылась и размашистая надпись: «Добро пожаловать, Бен Бэкхен». Слова на табличке не предвещают ничего плохого, но Бэкхен на секунду теряет землю под ногами, обдумывая все случившееся. В то время как улыбчивый парниша подбегает к нужной машине, открывает дверь и достает конверт, лежавший на заднем сидении. Протянув его Бену, он скрещивает руки на груди и приподнимает брови в ожидании. Взгляд был устремлен на руки парня и, судя по всему, ему очень хотелось увидеть его реакцию от прочтения содержимого. «Будь паинькой, Бэкки, и не заставляй Чанеля тебя спасать. Просто отдыхай, а все остальное сделает он». — И что это значит? — голос Бена на долю секунды пропадает, затмевая вопрос, но парень тут же прочищает горло и поднимает взгляд на стоявшего рядом (теперь уже человека с именем) Чанеля, повторяя свой вопрос: — Что это? Пак не может сдержаться и заливисто смеется, несколько умиляясь той строгости, с которой Бен хотел себя поставить. Но, вспомнив о своих обязанностях, он быстро осекается, вытянувшись в струну, поправив рубашку и положив руку на приоткрытую дверь автомобиля, второй приглашающе указывает в салон: — Это значит, что ваш отпуск будет очень насыщенным, Бен Бэкхен.***
Когда в первый день Бена в гостинице ровно в шесть часов в его дверь стучатся, парень со спокойной душой игнорирует это. Все же у него заслуженный отдых и он не собирается вставать с кровати раньше полудня. Но кто-то за дверью очень настойчивый. Настойчивый до такой степени, что через двадцать минут уже стоял в номере возле кровати, в которой беззаботно сопел ничего неподозревающий Бэкхен. — Доброе утро! — громко звучит на всю комнату, от чего Бен подскакивает в кровати, переворачиваясь на спину. По привычке он тут же поправляет растрепанные волосы и принимается тереть глаза, не спешившие привыкать к яркому свету, пробивающемуся в номер через открытое окно. — Доброе утро, — не унимается Чанель, держа в руках поднос с завтраком. К слову, довольно неплохим: овсянка, фрукты, сок, кофе, яичница, круассан… Если подумать, то Бэкхену этого хватило бы на целую неделю завтраков. Уж больно непривычный прием пищи для человека, у которого не было слишком много времени на все это. — Что вы здесь делаете? Чанель закатывает глаза, удивляясь глупости вопроса. Все же настолько логично… — Завтрак вам принес. — Я спал. — А у меня график. — Я вас поздравляю, — бурчит Бэкхен и, не понимая почему, огрызается, но тут же укутывается обратно в одеяло. Вот только Чанель не собирается сдаваться просто так. Он ставит поднос на тумбочку и, обойдя кровать, резко тянет за низ «укрытия» Бена, сбрасывая его на пол. — У меня есть указания насчет вашего пребывания тут, — с полнейшим спокойствием проговаривает он, когда задание выполнено и Бэкхен снова потревожен. Тот злится, тяжело дыша, и о сне уже не может быть и речи. Чанёль впервые замечает, что этот заносчивый парниша на самом деле тот еще ребенок. — И я… — Я отдыхать приехал! — протестует Бен несколько обиженно. Чунмен чертовски подставил его, наняв этого вездесущего Чанеля. Парень прекрасно отдохнул бы и сам. — А не в концлагерь! Чанель на удивление быстро соглашается, слегка кивая. Но достав из кармашка пиджака список, он просматривает его, словно перепроверяя свою правоту, и торжественно продолжает: — Отдых тоже включен, — указав пальцем на один пункт из написанного, он переводит взгляд на Бэкхена поверх края бумаги. Того понемногу захватывает все большее раздражение. Да и кофе пахнет слишком сильно и сонный желудок предательски урчит, от чего Бен обхватывает руками живот, поглядывая на поднос. Но ничего он брать у этого Чанеля не будет! — Но первым делом у нас тут… — и прежде чем продолжить, он, услышав требование чужого организма, откладывает список и подходит к кровати, помещая поднос Бену прямо на ноги. Улыбка все шире, и парень одними губами желает «приятного аппетита». — Уходите, а? — взмаливается Бэкхен, склоняя голову на бок и всем своим видом прося созвониться. — Я спать хочу. — Но… — Что же вы за человек такой. — А завтрак? Но в ответ Бэкхен только мычит, накрывая лицо ладонями. — Хм, — пожимает плечами Чанель, пряча список в карман пиджака и забирая с собой еду. Схватив кусочек яблока, он забрасывает его себе в рот и довольно причмокивает: — Ну и зря. И когда дверь за ним наконец-то закрывается, а Бэкхен довольно выдыхает, как он не старается, больше уснуть не может. Кровать уже слишком неудобная и в комнате то слишком жарко, то наоборот холодно. Да и есть уже хочется. Пожалуй, это впервые в его жизни, когда кто-то принес ему завтрак в постель. Кто-то настолько красивый. Хотя нет, настолько симпатичный. С этим Бэкхен еще соглашается. Пак Чанель довольно симпатичный. Но какой же достающий… — И как это называется? — Ты знаешь о часовой разнице? Обменявшись вопросом на вопрос, собеседники на секунду замолкают, после почти одновременно говоря друг другу «привет». — Как ты там? — Он приперся ко мне в номер с завтраком, — сквозь зубы проговаривает Бен, не понимая, то ли он сейчас жалуется, то ли хвастается. Чувства непонятные. И лишь то, что его разбудили, лишив нормального сна, раздражает однозначно сильнее всего. — О! — вскрикивает по ту телефона сторону Чунмен. Когда он нашел Чанеля за столько километров от родного города, он посчитал его настоящим счастьем. Как оказалось, так его оценил не он один. — Как же далеко зашли ваши отношения. А ты времени зря не теряешь. — Мне не нужна нянька! — Понял, не смешно, — голос Чунмена быстро меняется, но какая-то отцовская теплота в нем остается: — Пак на самом деле довольно хороший парень. — Ты пил? Какой-то странный… — Ты же знаешь, что нет, — констатирует менеджер, ощущая внутреннюю гордость, что и вовсе не прикасается к алкоголю. Но Бэкхена резко начинает мутить. Ощущение собственного желудка во рту максимально отвратительное. И он бы мог подумать, что это уже от соединения имени этого изверга, заставившего его опять так рано проснуться, и словосочетания «хороший», что было бы резонной причиной, но в горле опять разлился сладкий сироп и все становится понятно без слов. Бросив телефон на кровать, парень убегает в ванную, продолжая игнорировать Чунмена и его «Эй! Ты где пропал?» — Не хотел заранее говорить, но дело разворачивается максимально быстро, — громко признается Чунмён, надеясь, что это поможет вернуть Бэкхена к разговору и развеять эту тишину. — Буквально несколько дней и ты снова чист, как младенец. — Я точно коньки отброшу, — из последних сил выдыхает Бен, возвращаясь в спальню и вытирая рот полотенцем. Фразу о своем статусе он пропускает мимо ушей. Сейчас это не главное. — Сколько можно? — Твой опять ел персики? — Чунмен понимает все, но никаких сочувствующих слов и не думает произносить. Это не поможет. — Мой только и делает, что жрёт фастфуд. Я уже сам превращаюсь во фритюрницу. Бэкхен мычит в ответ на шутку собеседника, откидываясь на спину и смотря в потолок, но затем резко подрывается и, бросив краткое «перезвоню», откладывает телефон и выискивает номер на планшетке с нужными номерами гостиницы. Через полчаса в дверь комнаты Бэкхена вновь стучат, но на этот раз официант, которого парень уже заждался. Он везет за собой тележку, тарелки на которой были прикрыты серебристыми крышками. Целый следующий час Бен не выходит из номера и мстит своей родственной душе, как только может, поедая все свое любимое и сразу…***
Второе утро начинается на час позже. Стук в дверь не заставляет себя ждать, но Бэкхен уже готов к этому. Сбросив с себя одеяло, он подскакивает на ноги, поправляя шорты, в которых пролежал последний час в ожидании Чанеля, и подбегает к двери. Бен ликует. И вроде как некрасиво поступать так со своей родственной душой, но кто сказал, что Бэкхену все это время было легко? Совсем не стыдно. Око за око, так сказать… — Что у нас по плану? — радостно начинает он, распахивая дверь и чуть ли не врезаясь в Чанеля. На пороге, конечно же, ждет именно он. Вот только какой-то странный. Помятый, бледный и без улыбки. Бен обеспокоенно застывает, а после протягивает ладошку к его лбу: — У тебя температура? Плохо себя чувствуешь? — А мы перешли на ты? — игнорируя вопросы о своем самочувствии, которые Чанель считает слишком очевидными, он акцентирует внимание на более важной детали. Это ведь шаг к новому этапу их общения. Это надежда, что все будет проще. Но Бена словно током ударяет и от отступает в сторону, ничего не отвечая. — У нас, — Чанель решает быстро сменить тему и ответить на самый первый вопрос, но тут же запинается, будто предчувствуя неладное. И это неладное наступает через секунду, когда Пак, оттолкнув в сторону Бэкхена, бежит вглубь чужого номера. Прямиком к ванной комнате. Ему стыдно, но выбора нет. Бен растерян и не понимает, что делать, но бежит следом, стоя под дверьми и наговаривая что-то успокаивающее. Хоть его голос звучит так тихо, что вряд ли Чанель что-то услышит. — У нас по плану экскурсии, — как ни в чем не бывало проговаривает Пак, выходя к Бэкхену через добрых полчаса. В горле неприятно саднит и желудок все еще выворачивает, но сидеть на месте не хочется. — Прости, — виновато добавляет он, опуская взгляд в пол. — Может, — с осторожностью предлагает Бен, замечая невольное покалывание в груди. Он переживает. Точно переживает. В горле ком сжимается, видя уставшие глаза Пака. — Останемся в номере? — Обязанности, — односложно и без раздумий отвечает Чанель, давая понять, что для него важнее всего. Хоть что-то в голове тихонько кричит, что хорошо было бы согласиться на заманчивое предложение и кто знает, чем бы это закончилось. И их день выходит по-настоящему насыщенным и Бэкхен, в отличии от Чанеля, наслаждался им сполна. Только ближе к обеду Пак возвращается в былую колею и перестает искать воду, чтобы хоть как-то облегчить свое состояние: улыбка становится шире и разговоров побольше. Оба парня с удивлением обнаруживают, что первые впечатления были обманчивыми. Оба оказываются интересными собеседниками, идеально дополняющими друг друга: Бен рассказывает об интересных моментах на съемках, а Пак — о таком приземлённом и повседневном, но почему-то особенном. Рассказывает так живо и насыщенно, что порой Бэкхен теряется в этих словах, не смотря себе под ноги и «пробуя» стены местных зданий на вкус. Поэтому, после очередной набитой шишки, Пак оставляет попытки экскурсий и предлагает простые посиделки в кафе. Там они заказывают по чашечке кофе и парочке незатейливых десертов. Бэкхен немного вредничает, говоря, что ему ничего не нравится, но в итоге все же выбирает шоколадный чизкейк, а вот Чанель по-детски рад фруктовому кексу. Хоть и вообще был рад, что мог есть что-то после вчерашней ночи. Такого сильного отравления у него не было никогда. За тихими посиделками Бен еще много чего узнает о Паке. О его сестре и том, что парень хочет доказать родителям, что тоже на что-то способен. О любви к собакам и желанию писать свою музыку. С удивлением парень обнаруживает, что ему нравится просто слушать. Его тянет к Чанёлю и от этого не хочется сбежать. А вернувшись в номер после длинной прогулки, которая завершилась несколькими часами посиделок на пустом ночном пляже, Бэкхен до утра просидел за столом. Муза, словно издеваясь, не отпускала его ни на минуту. Строки сами лились на бумагу. Эмоции готовы были выплеснуться фонтаном. Коробочка снотворного на прикроватной тумбочке осталась не распечатанной…***
Очередное утро начинается примерно в обед. Вдоволь выспавшись и будучи полностью удовлетворенным проделанной работой, Бэкхен потягивается в кровати и в который раз замечает, что не может перестать улыбаться. Давно в его душе не было такого умиротворения. Все те эмоции, которые он испытал рядом с Чанелем, вылились в шедевр на страницах. Точно шедевр. Ему хочется уже поскорее показать все Чунмену. Теперь он точно не сможет устоять перед его идеей. Теперь никто не назовет его бездарностью. Посмотрев на часы, Бен переворачивается и припадает обратно к подушке, но, осознав точное время, быстро спохватывается и, впопыхах собравшись, выбегает из номера. Через пять минут у него назначена встреча с Чанелем. Об этом они договорились еще вчера. Тогда, когда отменили эти ранние подъемы и список дел для отвлечения Бэкхена от глупых мыслей. — Так нравится… На крыше гостиницы совершенно нет людей и Бен искренне благодарен, что Чанель его сюда вытянул. Вход вроде как временно закрыт, хоть и полностью пригодный для шикарного отдыха: вид на город, бассейн, шезлонги и барная стойка, но все решают связи. И, кажется, Бэкхен впервые может по-настоящему отдохнуть, при этом ничего не делая. — Я давно хотел спросить, — Чанель как будто невзначай начинает разговор, лежа на соседнем шезлонге. — То, что говорили в аэропорту, это… Бэкхен хмыкает, даже не открывая глаз. Солнце приятно согревает и говорить не очень-то хочется. — Ты веришь, что все всегда через постель? — Я… Ну… — О Сехун только мой друг, — отрезает Бен и отворачивается в сторону, невольно поджимая губы. Чанель мычит, только слегка кивая. Эта фраза успокаивает его, хоть ему вроде как должно быть все равно на эту информацию и жизнь Бэкхена в целом. Для него он только клиент. Но почему-то хочется улыбаться. — Ты куда? — Бен приоткрывает один глаз, услышав подозрительные звуки. Чанель застывает на месте, неловко почесав затылок. — Я… Хотел тебя удивить, — признается парень, пожимая плечами и виня себя в том, что как всегда не может быть тихим. — Хочешь коктейль? Бэкхен потягивается, зевая и закидывая руки за голову. Ощущение, что он и правда тут единственная звезда. — Не откажусь. — Отлично! — довольно хлопает в ладоши Чанель и бодрым шагом движется к бару, при этом неустанно напевая: — Такого вкусного коктейля ты не пробовал никогда в жизни. Бэкхен с интересом поднимается, когда через десять минут принимает бокал от Чанеля. Позитивный цвет и аромат коктейля манят к себе и парень тут же потягивает первую порцию. Нахмурившись, он сдвигает брови, поднимает бокал и внимательно всматривается в его содержимое. — Что-то не так? — обеспокоенно спрашивает Чанель, судорожно смотря то на Бэкхена, то на свой бокал. Вроде бы делал все как всегда. Неужто невкусно? Но ответ Бена заставляет Пака открыть рот от удивления: — Я не чувствую вкуса, — растеряно признался парень. Первым делом он думает о том, что вчерашними экспериментами со вкусами для наказания своей родственной души он испортил свои рецепторы и это пугает. Бен делает еще один глоток, но ничего не происходит. От злости он начинает пить его с жадностью, надеясь, что все решится, но результат неизменный. — Странно, — удивленно протягивает Чанель, поднося стакан к лицу и втягивая фруктовый аромат содержимого. — Я пью его чуть ли не каждый день и все было нормально. Обожаю персики… Облизнувшись, Чанель тут же дергается, понимая, что с ним происходит тоже самое. А это может означает только одно: они — родственные души. Услышав это признание, Бэкхен кашляет, выплевывая содержимое обратно в стакан. Пытаясь откашляться, он даже не замечает, как Чанель обеспокоенно постукивает его по спине. Так трепетно и нежно. Пак даже подумать не мог, что все сложится именно так и он найдет соулмейта бог знает где. Но в голове же самого Бена только одна мысль: «я его придушу». — Я тебя сейчас прибью, — прошипел Бэкхен, вторя своему единственному желанию и начиная тяжело дышать. Руки впиваются в шезлонг, а взгляд становится злее. И вроде как должна быть радость от наконец-то найденного соулмейта (тем более, что оба еще при первой встрече почувствовали странное притяжение), но это событие омрачает обещание Бэкхена: свернуть шею этому неизвестному любителю сладкого и отомстить. — Я просто люблю персики! — кричит Чанель, рывком поднимаясь и убегая, чтобы избежать преследования. Но вариантов спасения было немного. Бэкхен догоняет парня в бассейне. Прыгнув на него сверху, Бен шуточно притапливает парня, а когда тот выныривает, крепко обхватывает его за шею. Злиться на него не получается. Руки соскальзывают, поглаживая оголенную кожу, и их шуточная борьба превращается в игры влюбленных парочек. А когда оба были до нитки мокрыми и уставшими, в ход идет последний шаг: — Терпеть не могу эти персики, — шипит Бэкхен, подаваясь вперед и с напором прикасаясь к губам Чанеля. Тот не растерялся, прижимая к себе парня и даже умудряясь что-то недовольное пробурчать в их первый и далеко не последний поцелуй. В такой сладкий, но уже совсем не раздражающий…