friends with benefits

Арсений знакомится с Антоном на новогодней вечеринке, устроенной ТНТ. Он видел парня по телевизору, когда случайно попадал на его выступления, щелкая каналы поздно вечером, и всегда эмоциональные и искрометные монологи чем-то зацепляли Попова; может быть, тем же, чем цепляли всех, благо, армия фанаток у Шастуна уже перегоняла армию фанаток самого Арса. Антон выше Арсения на добрых семь сантиметров, но смотрит добродушно и немного по-мальчишески. Арсу отчего-то кажется, что это наиграно. Арсу не привыкать к наигранности, он и сам играет далеко не только под софитами съемочных площадок. — Нас, кажется, не представляли друг другу. Арсений Попов. — Антон Шастун, — усмехается парень и пожимает протянутую ладонь. Кожу Арса холодят металлические кольца, да и руки влажно липнут друг к другу. Комик улавливает перемену в лице Попова и поспешно отдергивает кисть. — Потные ладони, — бормочет он. — Такая вот дурацкая особенность. — Да ничего, — Арс улыбается. — Мне даже нравится. Брови Шастуна взлетают вверх, и Арс смеется, понимая, что сморозил чепуху. Они продолжают болтать, потому что Попову это куда предпочтительнее, чем проводить время со Светлаковым, возомнившим невесть что; Арсений вообще не слишком уважал людей, строящих из себя актеров, но лишенных актерского образования. Антон ничего особенного из себя не строил, он был простым воронежским парнем, поймавшим удачу за хвост. — Будешь участвовать? — Арс кивает на сцену, где о чем-то договаривался с операторами сияющий белоснежным костюмом Воля. Шастун морщится и отмахивается со звяком многочисленных браслетов на худом запястье. — Я не пою, если сильно не припрет. Пусть Абрамов с Щербаковым и Белым отдуваются. Хотя меня хотели выгнать на раунд с импровизацией, если мы до него дойдем. — Дойдете, — хмыкает Попов и косится на свое место за столом жюри. Шастун, заметив этот взгляд, ехидно улыбается. Арсению такие мероприятия никуда не впились, но Шастун почему-то его цепляет. В голове мелькает мысль, что парня нельзя упускать просто так; уж больно талантливый и яркий для всего этого перегнившего общества. Попов как всегда вежливо всем улыбается, сверкает голубыми глазами, надеется, что гримеры хорошо замазали синяки от недосыпа и от себя хвалит команду StandUp. Шастун радостно шумит, позванивая кольцами и браслетами, хотя сам на сцену не выходил. — Что прям вот так беззастенчиво нас пропихнешь? — Антон курит во время перерыва и переминается, ежась от холода. Арс прикуривает от его сигареты, вынуждая парня чуть-чуть к себе наклониться. Ему почему-то нравится быть ближе к Шастуну, но отчета в этом Попов себе не отдает. Арс выпускает дым из легких и смотрит на грязный подтаявший снег на дороге. — Почему нет? — быстрый взгляд на Шастуна и усмешка. — Ты… мне понравился сразу. — Может, еще и отсосать прямо здесь ради победы предложишь? — не слишком весело отшучивается Антон. — Мужик, учти, я не из этих. — Я тоже, расслабься, — смеется Арс. Сигареты у Шастуна так себе, сам Арсений если и курит, то выбирает получше. Съемки продолжаются. Шастун выходит на импровизацию и без всякого певческого таланта рвет зал, пробивая StandUp в финал, где они все равно проигрывают Comedy Woman. Арсению плевать, как и Антону. Шастун успевает выпить и виснет на Комиссаренко, поскольку тот единственный выше него. Арсений жмет всем руки и готовится уезжать, но перед этим все-таки подходит к Антону попрощаться. — Тебя подвезти не нужно? — на всякий случай уточняет он. — Обойдусь, — отмахивается Антон. Арсений кивает и разворачивается, но далеко отойти не успевает. — Эй, Арсений как-вас-там по батьке! — Сергеевич. — Я ходил на этот последний фильм с тобой в кино с девушкой, — пьяно покачиваясь, сообщает Шастун. — Ну и как? — Арсений засовывает руки в карманы идеально выглаженных черных брюк. — Говно говном, — сообщает ему Шастун, не смущаясь и не лебезя, и в Арсении укрепляется уверенность, что молодой комик ему нравится. — Я знаю, — отвечает Арсений и ржет, видя, как Антон тоже не удерживается от смеха и все его подвижное лицо забавно собирается складками у глаз. — Я же все-таки читал сценарий. Шастуна он все-таки подвозит. Тот крутит у него в машине радио, громко подпевает каким-то песням и громко смеется, закидывая голову назад, когда Арс уверяет его, что правильно поется «айв гат но бубс» — «у меня нет сисек». На прощание пытается пожать руку, но не удерживается и валится на актера, утыкаясь носом в усыпанную мелкими родинками шею. Арсений случайно мажет губами по его щеке и балдеет от запаха чужой кожи. Арс не гей, Антон тоже. Расстаются они если не друзьями, то хорошими приятелями. Арсений внимательнее смотрит стендапы Антона и внимательнее читает сценарии, на которые соглашается. Добавляет Шастуна в друзья Вконтакте и переписывается с ним по ночам, прихлебывая кофе и иногда коньяк. Скидывает ему менее известные и популярные фильмы, в которых снимался, достойные куда большего внимания на скромный взгляд самого Попова. Антон соглашается и обсуждает, какие темы предпочтительнее использовать для новых выступлений. У Арсения неплохое чувство юмора, как оказывается. Все заканчивается тем, что монолог в пять утра они придумывают по скайпу вдвоем. Папарацци ловят их двоих гуляющими в парке. Арсения — в дорогом черном пальто с высокими воротом, пропахшем одеколоном, и прической, сделанной за пятьсот баксов в лучшей парикмахерской Москвы. Антона — в разноцветных кедах и красной толстовке, капюшон которой натянут прямо поверх надвинутой на глаза кепки. Антон сжимает в зубах сигарету. Арс пьет кофе. Дешевые статьи пестрят предположениями, но Арс бы не был одним из самых востребованных российских актеров, если бы обращал на подобное внимание. Арсений подписывает контракт на очередной сериал и за руку вежливо здоровается с Олегом Меньшиковым, чуть после — легко и беспроблемно болтает с Сашей Петровым. Антон подрабатывает ведущим на случайных корпоративах и готовит сольный концерт для тура. В следующий раз они пересекаются на шоу «Где логика?» на том же вездесущем ТНТ. Играют, естественно, за разные команды; Антон сидит с Русланом Белым, раздражающим Арсения своим существованием; Арсений — с пустоголовой актриской, чье имя он уже забыл, но продолжает изображать заигрывания, целует ее в щеку и тыльную сторону ладони и вежливо подсказывает правильные ответы. Арс проигрывает Антону в первых турах по всем фронтам, но отбивается на финальном раунде и забирает ненужную гирю. — Просто мы, как настоящие мужики, — Антон важно кивает Белому, — уступили милым девушкам победу. Арсений замирает. Зал улюлюкает. Азамат ржет и подначивает Попова, но тот отшучивается и кидает опасный взгляд на Шастуна. Антон ухмыляется — мы тоже не пальцем деланные. — Девушкам, значит? — Арсений взмахом руки просит девушку-гримерщицу удалиться и чеканным шагом заходит в гримерку, выделенную Шастуну. Тот отъезжает на кресле на колесиках от столика и хрустит длинными пальцами. — Да на себя со стороны взгляни, — Шастун широко улыбается. — Форменный педик. Арсений отводит взгляд, осторожно улыбается и принимает игру с огнем, ногой притворяя за собой дверь. Медленно приближается к Антону, с губ которого сползает улыбка, упирается рукой в стену за ним, нависая в нескольких сантиметрах от чужого лица. — А не боишься, что я действительно могу оказаться педиком? — бархатисто спрашивает Арс, почти задевая губами оттопыренное ухо комика. Тот вздрагивает. — Арс, ну че ты...? — Ты это начал, не я, — Арс широко улыбается. — Когда ты начал шутить, не боялся, что я могу воспринять это как сигнал к действию? Глаза у Антона зеленые, как оказывается. Он смотрит на него пристально, и вместо загнанного недоумения откуда-то из глубины вдруг проглядывают холодная насмешка и решительность. Шастун подается вперед очень резко и задевает своими яркими, пухлыми губами губы актера, заставляя того резко отшатнуться и отпрянуть. — Что-то ты не сильно рвешься действовать, — ухмыляется Антон и встает на ноги. Попов уже не улыбается, только смотрит исподлобья снизу вверх. — Но если что, я свободен, с Ирой как раз расстался. Ну ладно, бывай, увидимся еще. Холодная ладонь в кольцах сжимает плечо Арса и ее обладатель покидает гримёрку, оставляя взрослого и уверенного в себе актера хватать ртом воздух. И да, Антон ему все еще нравится. А еще интригует. За съемки Арс получает все растущую популярность и нескромный гонорар, потому что сериал заходит на ура. С Антоном они встречаются на всех крупных мероприятиях звезд ТНТ и не только, продолжая болтать обо всем и тонуть в глазах друг друга, не отдавая себе отчета. — Актер ты, конечно, охуенный, Арсюх, — Антон приобнимает его за плечо, — но какой же ты манерный пидор, я валяюсь. Арс аккуратно поправляет челку набок правой рукой, сдержанно улыбается и внутренне веселится, когда все эти лебезящие перед ним люди округляют глаза, видя такое обращение с великим Поповым от какого-то простого комика из StandUp. Антону прощается слишком многое, уж больно он разбавляет душный мир шоубизнеса одним своим существованием. Антон вежливо разговаривает с вешающимися на него девушками, пьет вино из бокала, беспрестанно одергивает пиджак и смотрит вокруг потухшими глазами. Арс хочет говорить только с ним, а не с недорежиссерами, пытающимися втюхать очередной попахивающий дерьмом сценарий, но у него и самого вокруг стайка фанаток ничуть не меньше: никак не пробиться. У одной из них зеленые глаза, ненатурально светлые волосы и накрашенные навязчиво ярко губы. Арсений трахает ее в туалете, скусывая помаду вместе с тонкими полосками кожи; она мычит в этот почти насильственный поцелуй и тихо стонет, сжимая его торс слабыми бедрами; Арс сминает к чертям ее усыпанное блестками платье, и блестки остаются на его руках и одежде. Даже ее пятнадцатисантиметровые шпильки не придают ей нужного сходства с Антоном Шастуном, и Попов не понимает, в какой же, блять, момент это сходство стало нужным. Арс слышит, что кто-то заходит внутрь, но не останавливается. Когда он, одергивая одежду, выходит из кабинки, позволяя девчонке, оправляя платье и судорожно краснея, прошмыгнуть за ним, от раковины отворачивается с кривой усмешкой чертов Антон Шастун. — У тебя пол-лица в помаде, — равнодушно говорит Антон и тянет к нему руку. Арсений замирает, пока Шастун большим пальцем стирает яркий цвет с его губ, челюсти и скул. — Тебе идет, — ненатурально усмехается Антон и снова наклоняется к крану, брызгая водой себе на лицо. Арсений уверен, что в тридцать пять так быстро возбудиться повторно никак не выйдет, но его не покидает ощущение, что держи Антон руку подольше, и невозможное стало бы очень возможным. Арсению жарко, и рубашка неприятно липнет к телу. Он тоже подходит к раковинам и упирается в одну из них руками, опуская взгляд. — Это была моя бывшая, — вдруг говорит Антон. — Прости. — Не извиняйся. Она шлюха. — Я хотел не ее, — вдруг хрипло признается Арсений и быстро уходит. Антон моргает, оставшись в одиночестве, и запускает пятерню в волосы, разлохмачивая укладку, над которой гримеры бились полчаса. Его тошнит от подобных вечеров. Они снова посещают вместе очередную передачу: на этот раз, Студию Союз. Их настойчиво допрашивают на тему их дружбы, опускают не одну и не две гейские шуточки и добивают выбором песен. Антон умело отшучивается, улыбаясь Арсению так, что у актера сжимается что-то в животе. Арсению откровенно везет: он выпендривается, что он тут папочка, и шикует, забирая заслуженную награду. Антон передразнивает его и дает пять Вите, вытягивая свои длинные ноги с высокого стула. После съемок все дружно выпивают, Антон при выборе, как оказывается, предпочитает простое светлое пиво. Правда, когда они доходят до гримерки (общей на этот раз), в голове уже мутнеет, а ноги держат не так уверенно, как раньше. Такси вызвать не проблема, поэтому Арсений радостно машет еще не начатой бутылкой коньяка, они вдвоем смеются и продолжают небольшой праздник уже на двоих. Музыка потрясающая, а все идеи кажутся просто гениальными. Идея поцеловать безумно притягательные пухлые губы Шастуна, ярко-розовые без всякой помады — особенно. — Сосаться с тобой куда охуеннее, чем с Иркой, — пьяно говорит Антон, отстраняясь, хватает Арса за темные волосы обеими руками и снова прижимается, перехватывая инициативу. На алкоголь всегда можно свалить все, в том числе и то, что Шастун забирается на колени Попова, широко расставляя свои длинные ноги, настойчиво пихает гибкий сильный язык в чужой рот, успевая прикусывать припухшие губы, и забирается холодными руками под Арсову рубашку, с силой водя по гладкой коже и изучая напряженные мышцы пресса и спины. Арсений выгибается под ним дугой, запрокидывая голову, и парень припадает губами к кадыку и шее, обводя языком родинки, кусая острую ключицу и оставляя засос чуть ниже, успев когда-то расстегнуть пуговицы на рубашке. Попов задирает на нем футболку (толстовка давно валяется в стороне) и вскидывает бедра вверх, не сдерживая стона. Антон, Антон, Антон… Антон облизывает свои длинные пальцы, чтобы стянуть с них кольца, и Арс перехватывает его запястье, поднося к собственным губам. Он снимает зубами тяжелое железное кольцо со среднего пальца, прерывисто вздыхает, быстро чмокает подушечку безымянного и погружает в рот мизинец. — Вот тебе и уважаемый актер театра и кино Арсений Сергеевич, — горячо выдыхает на его ухо Антон. Арс смотрит на него темно-синими глазами и почти скулит. Шастун расправляется с его ремнем и ширинкой неожиданно ловко. Наутро у Арсения страшно болит голова. Просыпается он у себя в московской квартире, что уже хорошо. Дорогой костюм смят к чертям и нуждается в химчистке. В кармане пиджака обнаруживается накарябанная кривым антоновским почерком записка: «Охуеть теперь». Арсений со стоном вцепляется в собственные волосы и внутренне соглашается. Охуеть теперь, думает он и идет за аспирином, внутренне завидуя молодому Шастуну. Самое странное то, что на их отношениях это все никак не сказывается. Они все так же болтают, почти не касаясь темы того пьяного секса в гримерке, все так же живут своими собственными жизнями, разве что Арсу неделю приходится носить шарф, скрывая шею от папарацци. Антон шутит что-то про случайные связи и ЛГБТ-сообщество со сцены. Арсений продолжает съемки в сериале и чуть чаще играет на театральной сцене, напоминая себе, что такое настоящее искусство. Антон приходит на премьеру спектакля, где Попов играет главную роль, о чем пестрят афиши, с цветами и в костюме. Арсений делает вид, что не он отправил Шастуну пригласительный билет в VIP-ложу. Их снова приглашают в шоу «Где логика?», на этот раз в одну команду. Против них две олимпийские чемпионки, которых Антон и Арсений буквально раскатывают, не заботясь о джентльменстве. Азамат вручает знакомую гирю, спрашивая Антона, почему он на этот раз не «уступил победу дамам». Антон кладет руку на плечо Арсения и шутливо замечает, что его дама с ним. Арсений вздыхает. Девушки в зале чему-то радуются. Шастун о чем-то спорит с организаторами, и когда Арс подходит, выясняется, что с гримеркой Антона какие-то проблемы, кажется, где-то этажом выше прорвало кран и затопило. Арсений фыркает. — А что мы, в одной не поместимся? — Если вас это не затруднит, это было бы великолепно, — расшаркивается продюсер. Арсений легко пожимает ему руку. Улыбка Антона выглядит опасно. Шастун толкает его к стене сразу, прижимая за запястья к вертикальной поверхности и нависая сверху. Скользнув взглядом по двери, Арс понимает, что тот ее уже запер. — Ты меня провоцируешь? — зачем-то спрашивает Шастун. — Разве? — Арс дергает бровью. Антон влажно его целует, и без алкоголя это ощущается совсем по-другому — но не менее желанно. Язык Антона, так поднявший его в стендапе, восхитительно хорош не только в переносном смысле; Арсений прикусывает нижнюю губу и больно долбится затылком об стену. — Блять, ты такой красивый, ты знаешь? — беспорядочно бормочет Шастун, исследуя губами его шею и расстегивая джинсы. Арсений бездумно кивает. — Знаю, — говорит он, вспоминая о своем привычном образе питерского стильного красавчика. Арс знает, что все фанатки убеждены в его неотразимой красоте, хотя он не понимает, что они видят в его бесконечных мешках под глазами, усталом взгляде и тонких губах. — Не знаешь, — быстро взглянув на его лицо, безапелляционно заявляет Антон. Арсений судорожно вздыхает, прикрывая глаза, и Антон кладет холодную влажную ладонь на его гладковыбритую щеку, прошибая током. Чертов Шастун слишком проницателен. — Арс, на меня, — коротко говорит парень, и Арс впервые в жизни кому-то повинуется, открывая глаза и впиваясь в уже такое знакомое лицо взглядом. — Ты, — короткий и крепкий поцелуй в губы, — красивый, — и Шастун опускается на колени. Арс с силой прикусывает согнутые указательный и средний пальцы на правой руке, стараясь не стонать в голос от того, что Антон вытворяет своим длинным языком и опухшими, яркими, красивыми губами. — И ты меня называл педиком, — вздыхает Арс. — Сколько… скольким… — Нискольким, — просто отвечает Антон, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Я талантливый, ты сам говорил. Арс часто дышит и отводит взгляд. — А что насчет Антона Шастуна? — интересуется журналистка, накручивая золотистый локон на шариковую ручку. Арс хмурится. — А что насчет него? — Ну… вы… с ним… — она разводит руками, явно намекая на существующие между Поповым и Шастуном отношения. И не то чтобы отношений не было: они зажимаются при любой удобной возможности, обтирая друг другом все доступные поверхности — но достоянием общественности делать эти отношения никто из них не собирается. — Я и Антон — очень хорошие друзья, — строго говорит Арсений в вытянувшееся от разочарования лицо журналистки. «Друзья, как же, — назойливо ехидничает внутренний голос, — когда ты лезешь ему в штаны, почаще напоминай себе, какие вы друзья». Арсений не выдерживает и усмехается. — Я бы даже сказал… друзья с привилегиями. Разумеется, лицо журналистки вспыхивает шоком и ликованием, когда до нее доходит смысл фразы. Разумеется, Арсений тут же говорит, что это всего лишь шутка, и просит вырезать это из интервью. Разумеется, никто ничего не вырезает, а новость разлетается как листья на ветру. Разумеется, Арсений заявляет, что это ложь и клевета и что он ничего подобного не говорил. Разумеется, у журнала находятся аудио-доказательства сказанного. Разумеется, Арсений Попов и Антон Шастун становятся чуть ли не самой обсуждаемой и спорной парой российского шоубизнеса. Разумеется… — Друзья с привилегиями, значит? — громко интересуется Антон, хлопая дверью. Арсений вздрагивает. — А что не так? — А сразу сказать «я трахаюсь с Антоном Шастуном» не мог? — А ты хотел бы? — А не слишком ли ты охуел? — А почему ты психуешь? — А может хватит отвечать вопросом на вопрос? — А почему нет? Арсений отъезжает от стола на кресле и собирается встать, но Шастун успевает поставить колено между ног и толкает рукой в плечо. Антон высокий, длинноногий, и голова Арсения оказывается немногим выше его паха. Попов сглатывает. Антон усмехается и кладет руку на его затылок, зарывая пальцы, увешанные кольцами, в отросшие темные волосы и подталкивая голову актера вперед. — А может, ты мне наглядно объяснишь, что означают эти твои «привилегии»? — Шастун наклоняет голову вбок. «Почему нет?» — повторяет голос в голове Арсения. — И знаете, — говорит Антон со сцены, завершая монолог, — я сегодня уже упоминал ЛГБТ-сообщество, но сейчас хотелось бы отметить, что между понятиями «гей», «педик» и «пидор» есть очень четкая грань. Зал уже хохочет. Антон не парится, потому что знает: мат в любом случае вырежут и ничего ему за это не будет. — Гей — это просто чувак, которому нравятся мужики. Ну, не нравятся ему бабы, предпочитает члены, ну и что, главное, чтобы к тебе не приставал, верно я говорю? Вот сэр Элтон Джон — гей. Его послушаешь, и понимаешь: вот это мужчина. Да господи, кто из вас, узнав, что он гомосек, не подумал что-то вроде «да даже я б ему дал»? — зал снова ржет, хотя преимущественно девочки. — Педик — вот тут уже надо осторожнее. Педик — это такой манерненький парниша в голубом шарфике, который говорит примерно вот так, — Антон кривляется и растягивает гласные, — делает себе маникюр по цене педикюра и как бы вот так оценивающе на тебя смотрит. Вот это… — Шастун делает паузу, позволяя залу стихнуть, облизывает губы и вздыхает. — В общем, с педиками тоже все понятно, ну Боря Моисеев, окей. А пидор, — Антон резко вздыхает, дожидаясь тишины, — пидор — это когда ты ему отсосал, а он кончил и свалил, у меня все, спасибо! Зал воет, Попов, сидя в первых рядах, напрягается. Арсений знает, что камеры в зале сейчас все снимают его, надеясь поймать самый удачный кадр, поэтому призывает весь свой актерский талант, чтобы ничем себя не выдать. Он влетает в гримерку Антона чуть позже, хватая длинного паршивца за ворот черной мантии. — Серьезно, Шастун, серьезно? Это, блять, было один раз! Первый раз! Ты до старости припоминать это будешь? Еще, блять, и со сцены! Шастун ухмыляется, а Арсений понимает, что влип в него и пути обратно нет. Они уже привычно сваливают с вечеринки в честь чьего-то дня рождения. Они привычно пьяны, привычно заваливаются на узкий диван одной из комнат на втором этаже, предварительно повесив на ручку пластиковую табличку «Не беспокоить». Антон целуется яростнее и больнее обычного, цепляясь за бедра Арсения сильными тонкими пальцами, наверное, до синяков. Арсений давно привык к Антону и их «дружбе с привилегиями». Арсений знает, что Антон — не тот солнечный мальчик, которым его знает весь канал. Арсений знает, сколько сигарет в день Шастун выкуривает и какое пиво предпочитает. Арсений знает, как сильно царапается антоновская щетина, когда наступает долгожданный перерыв между съемками и мероприятиями. Арсений знает, что старые воронежские друзья, например, Дима Позов, Макар или Журавль для Шастуна бесконечно дороже всего этого пропахшего дешевым одеколоном и дорогой выпивкой мира. А он, Арсений — часть этого мира и едва ли что-то может с этим сделать. Попов понимает, что Шастун не пил, а только притворялся, когда тот вжимает его в кровать и перетягивает запястья над головой ремнем. Антон несвойственно себе агрессивный и заебанный. — Ну и каково вам, Арсений Сергеевич, быть под каким-то нелепым лопоухим Антохой Шастуном, а? — он кусает Попова за мочку уха и сползает ниже, утыкаясь в плоский живот с россыпью родинок. Арсений шумно дышит и молчит, немного трезвея. Антон нависает над ним, сильно сжимая руки на покорном теле. — Я однажды трахну тебя, слышишь? И ты не будешь возражать, потому что ты педик. Нет — манерный пидор, как я тебе сказал давным давно. Что ты молчишь? Антон кусает его в шею, оставляя лиловый отпечаток, сильно притирается всем телом и смотрит очень загнанно. Арсений негромко вздыхает. — Там на тумбочке, кажется, какие-то ароматические масла стояли. Сойдут за смазку. — Арс? — Шастун чуть отстраняется, кажется, не ожидая подобного. — Если ты хочешь. — Ты пьян, — Антон снова немного больно целуется, перекатывая вкус дорогого виски с языка на язык. — Недостаточно, чтобы не понимать происходящего, — рвано говорит Арсений. — Ты меня ненавидишь? Антон быстро мотает головой, поджимает губы и снимает ремень с запястий Арсения. — Перегнул, — выдыхает он. Арсений переворачивается на живот, опирается на локти и сцепляет руки в замок над головой. Антон осторожно, но сильно скользит своими вечно холодными руками по напряженным мышцам спины, пока не натыкается на пояс брюк, и ведет себя с Поповым, будто тот — античная статуя необычайной стоимости. Арсений глухо рычит сквозь зубы, и Антон снова злится и срывается, будто скидывая с себя только что надетую цепь. Утром болит все тело, когда Арс нагибается за своей брошенной на пол рубашкой. Антон уже сидит на стуле, застегивая пуговицы на рукавах. Шастун выглядит непривычно хмуро, что Арсению даже хочется съязвить на тему того, что он, видимо, был недостаточно хорош ночью. — Арс, ты хочешь прекратить это все? — неожиданно спрашивает Антон и заставляет Арса подавиться своей шуткой и воздухом в принципе. — Мы зашли слишком далеко. Это… Мы просто друзья, верно? Друзья с этими, как их… привилегиями. А сейчас это уже попадает под сомнение. Ты не жалеешь, что подошел ко мне тогда, на том проклятом Караоке Стар? Ты просто скажи, что хочешь, чтобы мы притормозили и бросили это дело, и я уйду. — Нет, — только и выдавливает из себя Арсений. — Я не хочу останавливаться. Антон резко выдыхает и зарывает руки в и без того разлохмаченные волосы. Антон думает, что он все понимает: что он, Шастун, просто зацепил Попова своей необычностью, своим отличием от остальных, что их обоих слишком завела эта случайно начатая игра, что они слишком заинтересовали, заинтриговали друг друга, что они внутренне восхищались друг другом и это нормально, что это просто гейские дружеские шутки, вышедшие из-под контроля, и неожиданно вспыхнувшая страсть. А Арсений думает, что, кажется, он уже давно любит Антона Шастуна. *** Арсений разглядывает письмо на email, не до конца веря в происходящее. Он кусает губы, наливает себе выпить и звонит Антону, чтобы тот пришел. Тот появляется в дверях квартиры неправдоподобно быстро. — Арс, в чем дело? — Представляешь, — Арс качает головой и кусает губы, сдерживая энтузиазм, — мне предложили роль в голливудском фильме. Я все проверил, бюджет приличный, сценарий я прочитал — звезд с неба не хватает, но боевик получится крепкий и яркий, как нужно. Они хотят, чтобы я сыграл, как всегда, русского злодея, считают, что у меня получится сделать это в достаточной степени не стереотипно. Даже своя драма имеется, с экранным временем все окей, это такой шанс, которого я и не думал получить! — Арс, я поздравляю, — Шастун широко улыбается и трясет его ладонь. — Это правда круто. Я рад за тебя. — Только надо будет уехать. Съемки на несколько месяцев, и они хотят, чтобы я остался на постпродакшн. Это долго. Меня долго не будет в стране. — Ну, — Антон не выглядит удивленным, и в его глазах не зажигается ничего нового, — я все понимаю. Это твой шанс. Все круто, Арс. Арсений кивает и опускает взгляд. Антон переминается с ноги на ногу. — Ладно, я пойду, я… — Хочу, чтобы ты полетел со мной, — говорит Арсений, не поднимая глаз. Антон вскидывает на него удивленный взгляд, будто не веря в услышанное. — Я? И как ты себе это представляешь? У меня здесь работа, и я не собираюсь таскаться за тобой на правах содержанки. — Ты можешь провести StandUp концерты прямо там, — поспешно говорит Арсений, заламывая пальцы на руках. — Как много русских стендаперов это делали? У тебя отличный английский, кто с этим справится, если не ты? Я всегда помогу с пиаром и с помещениями, у меня есть друзья, я… — И о чем мне там читать монологи? — бурчит Антон. — Мне же придется создавать все заново. Совершенно новые темы. На чужом языке. Можно, конечно, и строить все на различии языков и менталитетов, разном отношении к разным ячейкам общества, но… — Антон старается изображать скептицизм, но Арсений видит в глазах ту искру, что и цепляла всех во время выступлений Шастуна. Попов немного расслабляется, понимая, что первый и главный барьер пал, потому что Антон осознал эту возможность как вызов самому себе, что ему уже действительно интересно. — Сделай пиар-ходом тот факт, что в Америке ты оказался из-за того, что твой ненормальный парень-актер рванул на съемки фильма, и зрители пойдут, там такое приветствуется, в отличие от России. Антон усмехается, а потом вскидывает округлившиеся глаза, шевеля губами. — Парень? — неверяще повторяет он. — Парень, — кивает Арсений и какая-то натянутая пружина в нем лопается. Арсений тихо и рвано вздыхает, опуская взгляд. Антон, проницательный балбес, понимающий все, кроме главного, тут же шагает вперед и заключает Попова в крепкие объятия: до хруста костей и невозможности дышать. Арс утыкается носом в его костлявое плечо, прижимается крепче, дрожит всем телом, когда холодная ладонь Антона скользит по его шее, и просто не может прервать это хрупкое и такое нужное им с самого начала мгновение. — Шаст, ты мне нужен, — просто говорит он куда-то в шею парня. — Нужен. Антон молчит и прерывисто вдыхает запах его шеи. Эти объятия куда интимнее всего, что происходило между ними раньше, и от них что-то сводит в животе и подрагивает под ребрами. — Я не хочу тебя отпускать, — признается Антон. — Я не хочу, чтобы ты отпустил, — чуть пожимает плечами Арсений и закрывает глаза.