Never really happened

В дверь постучались. — Входите, — парень сидел за столом в ноутбуке, параллельно ища номер журналиста в своем служебном телефоне. В кабинет зашла молодая девушка, покачивая бедрами и поправляя свои локоны волос. — Звонили из «Успеха», попросили на почту прислать удобное время для интервью, — Дженнифер подошла к столу и положила папку, — статьи, что были присланы для подтверждения. Кстати, Эрика передала, чтобы явился к мистеру Хейлу в кабинет. Дженнифер заметила блеснувшую полоску на пальце у своего начальника и ухмыльнулась, выходя из кабинета и ожидая, как будет рассказывать эту новость другим. — Хорошо, — парень улыбнулся в знак благодарности, положил телефон, прикрыл ноутбук и встал, чтобы пойти к генеральному директору. Стайлз сделал вид, что не заметил ухмылки и шепот у его подчиненных, однако дотронулся до своего кольца, словно это якорь, словно поможет избавить от ненужных ему разговоров. Кабинет Хейла находился на несколько этажей выше его, Стайлз быстро поднялся на лифте. По пути поздоровался с Эрикой, а та кивнула, что директор свободен, и, пропустив внутрь, закрыла дверь на ключ. Дерек Хейл, генеральный директор компании, сидел в своем кресле, но как зашел Стайлз, встал и, быстро подойдя к нему, обнял. — Слишком долго, Стилински, — пробормотал Дерек, вдыхая запах своего супруга. — Извини-извини, давай сядем в кресло, и ты успокоишься, — парень гладил по спине мужа, пока тот усаживался на кресло, сажая на свои колени Стилински. — Опять те невыносимые партнеры? — Угу, — Дерек, будучи злобным и свирепым начальником и держа в страхе компанию, сейчас сидел и выглядел человеком, который и мухи не обидит. — От тебя пахнет недовольством.  — Еще бы. Опять перешептывались, говоря, кто мог взять меня, такого мягкого и бесхребетного, в мужья, а потом о том, как хорошо будет оседлать такого жеребца как ты, — Стайлз скривил лицо. — Ты же знаешь — от этого не избавиться, — Хейл глубже сделал вдох. — Знаю, но как это достало. Хочу уже послать их далеко и надолго, однако роль доброго парнишки не дает мне это сделать, — Стайлз массировал голову мужа, чтобы как-нибудь отвлечься и расслабиться. — Зачем я вообще так себя веду в обществе. — Скоро это прекратиться, — Дерек снова просто обнимал его. — «Скоро» уже год идет. Я устал. А еще на почту постоянно приходит разрешение на интервью от желтой газеты «Предприниматель»… — Стайлз начал жаловаться, что от них никогда не узнаешь заранее вопросы, собирают только ту информацию, которая выгодна и никогда не про бизнес. Обычная желтая газетенка. — А еще прислали информацию, кто дезинформирует клиентов и партнеров, они сильны. — Не переживай, ты сможешь от них отвертеться, как обычно превосходно, сколько раз спасал репутацию моего бизнеса, и сейчас сможешь, — Дерек поцеловал в висок, нос и в губы. — Мой плюшевый волче, — Стилински потерся об щетину мужа и засмеялся, когда услышал рык. Идя по своему этажу, парня остановила подчиненная Хизер по «важному» вопросу, она пыталась откровенно соблазнять. Опять. В течение многих лет отделывался от нее. А сейчас Стайлз просто показал кольцо и пошел дальше. Однако та пыталась схватить за руку, кричала на него, что предал и изменил ей. Стилински был удивлен такой агрессии в его сторону, а он и раньше знал о том, что та сумасшедшая, но сейчас убедился точно и, быстро освободившись от захвата, скрылся в своем кабинете, в голове проклиная эту женщину. День был для него долгим: работники стали расспрашивать о жене, проверка статей заняла больше времени, чем планировал Стайлз, так еще Хизер опять вошла в его кабинет и начала проявлять свой стервозный характер. Стилински слишком устал от всего этого. Он не понимал, какого «скоро» ждал Дерек, когда оно будет и что должно особенного произойти. Скорее всего, это что-то волчье, доступное только оборотням. Но гораздо обидней для Стайлза то, что они с Дереком не могут держаться за руки на публике, даже капельку любви на публике. Все знают их как холодного и строгого генерального директора Дерека Хейла и его мягкого и всегда доброго директора пиар-отдела Стайлза Стилински. Когда-нибудь он психанет и выскажет все своим работникам, откроет свой истинный характер, что он не такой пай-мальчик, что он гей и «оседлать» гендиректора не получиться: это его муж. А сейчас только ждать какой-то сверхъестественной хрени, дабы потом высказать все свои недовольства в лицо другим. Стайлз начал собираться домой, спустившись на цокольный этаж, сел в машину к Дереку, и они поехали. Уже утро. Стилински не помнил ни как доехал до дома и лег спать, ни как добрался до офиса. Только поцелуй Дерека на щеке чувствуется. Такого раньше с ним не происходило. Может приближающееся полнолуние так на него действует: сколько уже лет вместе с оборотнями знаком? Но этот вопрос останется открытым до обеда, а пока работать и работать. Стайлз проверил почту на новые заказы и изменение в расписании Дерека. В семь вечера у них осмотр дома в заповедной части города, вдали от других участков и людей. Это стал бы идеальным домом для их стаи. Он замечтался: не может не произойти чего-то. Все идёт отчасти гладко. Как будто затишье перед бурей. Интуиция сигналила, не переставая. Стайлз вышел из своего кабинета, дабы добраться до отдела маркетинга, опять услышал разговор своих подчиненных:  — Сучки, меня мистер Хейл пригласил на свидание через неделю, именно в мой праздник, — по голосу Дженнифер понятно, что она не может врать в данный момент, зачем это ей. Стайлз почувствовал укол ревности. Но разве они не пара? Дерек не мог променять его на эту стерву. "Отсчет пошёл," — пролетела мысль в голове Стилински. Какой отсчёт? Та неделя? Что-то должно произойти? Потрясся головой, дабы сбросить наваждение, Стайлз пошёл дальше по рабочим делам. И завернув за угол, оказался на природе. Что произошло? Он секунду назад был в офисе? Стайлз ещё раз осмотрелся. Да, он за городом. Недалеко слышится голос Дерека. Так, значит все хорошо, если муж близко. Может, Стайлз перетрудился? Это объяснит такие временные трюки. Он ещё раз посмотрел на дом. Тот самый загородный особняк, который они с Дереком собирались покупать. Подходя к Дереку, увидел взгляд, который бросают все девушки на богатеньких мужчин. Риелтор пыталась соблазнить Хейла. Но Стайлз забрал все внимания мужчины на себя, когда присоединился к разговору. Женщина интересовалась, зачем одинокому мистеру Хейлу такой большой дом, скорее всего, делала она это из личного любопытства, а не для заполнения пунктов анкеты клиента, как сказала. Дерек промолчал, подписывая документы. Дом понравился. Куплен. Стилински почувствовал облегчение от такой приятной мысли, она грела его сердце: наконец-то есть местечко для всей их семьи. Дерек подошёл к нему и обнял, поцеловав в висок. Видимо почувствовал его хорошее настроение. Стайлзу неважно, уехала ли риэлтор или ещё где-то неподалёку. Чувство идиллии не хотело отпускать его. Да и он был не против окунутся в это ощущение с головой. Так и получилось. Несколько минут счастья перешли в дни. Стайлз очнулся от хорошего настроения только тогда, когда услышал из кабинета восторженные поздравления. “Отсчёт идёт на часы," — проговорил внутренний голос. Но Стайлз опять отмахнулся от него. Делать ему больше нечего, как слушать голос из своей головы. Дерек его любит, он любит Дерека. Все будет хорошо. Но почему на сердце тяжело? И Стилински понял, что не помнит этой недели, кроме самого ощущения поцелуев Дерека и счастья, кроме фразы: «Сохрани меня в своем сердце, детка, чтобы ни случилось.» Но что случится? Почему у Стайлза такие пробелы в воспоминаниях? Страшно. Он чего-то боится. Боится того, что знает Дерек, но не знает он. Или не помнит? Стайлз уже сомневается в себе. На обеде Эрика рассказала план праздника юбилея Дженнифер и про приглашенных гостей. Стайлз немного успокоился и решил дождаться вечера и спокойно играть свою социальную роль и потерпеть немного того, что Дерек привезёт её в ресторан. Но к вечеру Стилински все больше волновался, интуиция сигналила все сильнее и сильнее, из-за всего, что происходит, он не мог сосредоточиться на работе, оставив интервью и планирование на завтра. В пять за ним зашла Эрика под руку с Верноном и забрала его в ресторан, откуда Исаак звонил и просил поторопиться. Стайлз, зайдя один в помещение, направился к милому кудрявому другу, Лейхи, жаловаться на чету Рейес-Бойд: выгнав его из машины далековато от места праздника, они завернули в ближайший переулок потрахаться. Он привык к этому, но сегодня его распирало на что-нибудь пожаловаться. Лейхи слегка похлопал по спине, а Стилински театрально скорчился от боли (надо напоминать оборотням, что они так и синяки оставить могут). Исаак не стал подыгрывать и отошел за алкоголем. Стайлз поцокал языком, а затем повернулся в сторону приближающегося силуэта. Это была Хизер. — Мистер Стилински, не хотели бы сегодня провести вечер в хорошей компании? — откровенный флирт и соблазнение. Лет 12 назад Стайлз-подросток скорее всего был бы счастлив, тогда он только искал себя. Однако сейчас Стайлз, взрослый, женатый человек с нетрадиционной ориентацией, определился с интересами на всю жизнь. — Хизер, я тебе показывал кольцо уже, — Стилински смотрел по сторонам, куда бы улизнуть: Исаака нет, Эрика с Верноном только подходят к ресторану. — Один раз не измена, — та начала поднимать руки к его голове, но Стайлз остановил их. — Для меня и моего любимого человека — это измена, — Стайлз хотел уже сбежать от нее, от ее гнетущей ауры. — Не смеши, в наше время такое приветствуется. Тебе сексуальная молодая девушка сама предлагает переспать, а ты отнекиваешься будто пидор, — вот та самая желчь, которую Стайлз разглядел в ней с самого начала. — Да, я гей, и даже если бы им не был, то все равно бы с тобой не имел дело, — Стилински выплюнул фразу и сразу почувствовал все взгляды в его сторону, осознав, что скинул завесу пай-мальчика. Эрика уже торопилась к нему, а Стайлз встал к ней навстречу. — Смешно-смешно, ты себя в зеркало видел? Какой мужик тебе даст? Я и то делаю одолжение, — но фраза прошла мимо Стилински, который смотрел за разворачивающейся сценой перед рестораном. “Отсчет идет на секунды, мой дорогой," — в голове саркастично посмеялись над ним. Перед крыльцом злополучного помещения Дерек стоял напротив Дженнифер, которая что-то ему предлагала, вряд ли это не без рейтинга восемнадцать плюс. По улицу Хейла можно узнать, что он уже вымотан и хочет домой. А у Стайлза от этой сцены сердце словно сдавили, и эта жгучая непереносимая боль все увеличивается. Еще немного и упадет на пол, не сумев удержать это чувство груди на ногах. И разу после того, как Дженнифер попыталась поцеловать его мужа, Стайлз падает. Ощущение хуже, чем у ревности, больнее. Он не понимает, что происходит. Падает, словно в замедленной съёмке. Видит, как Дерек откидывает от себя женщину и бежит к нему, как Эрика ловит его во время падения. И Стайлз уже лежит на полу, рядом Дерек пытается вытянуть боль своей оборотнической силой. Его растерянный взгляд рассказывает, какие мысли и эмоции одолевают его. Хейл не может вытянуть "это". Стайлз улыбается и тянет руку к лицу супруга, но не чувствует его колючую щетину, не чувствует прикосновения. Только ощущение от поцелуя в губы и от тяжелого грустного взгляда остаются с ним, когда Стилински закрывает глаза. Стайлз ощутил, как руки поворачивают его голову, его тошнит. Вся желчь из организма вышла, и те же руки вернули в обратное положение. Почему Стайлзу так тяжело открыть глаза? Их приклеили друг к другу? Все же смог разлепить и увидеть белый потолок, скорее всего, больницы. Слабость в теле не позволила посмотреть по бокам, только вверх. Что случилось с ним? Это произошедшие события так повлияли на него, может, какая-то болезнь? Он хотел произнести вопрос, мучающий его. Но звук голоса не донёсся до ушей. Он не сказал ни слова? Он вообще открыл рот? Что происходит? Паника застилала его разум. Кто-то вдалеке говорил, но он не смог разобрать слов. Чуть позже над ним завис доктор Дитон, ветеринар. Стайлз в его поликлинике? Что происходит? Где Дерек? Где его волче? Вопросы застилают речь доктора, Стайлз не понимает ни слова. Паника. Паника. Паника. Стайлз активней начал дышать. Доктор скрылся из виду. Стайлз погрузился в темноту. И снова резкий свет. Как белая пелена сошла, он смог увидеть лицо доктора Дитона. Стайлз попробовал посмотреть вбок. Получилось. Он увидел отца. Увидел его растерянное, постаревшее лицо. Увидел его седину. — Ребенок, — в одном слове шерифа так много боли, что у Стайлза пошли слезы. Что произошло, что отец так постарел? Что послужило так быстро поседевшей голове в его годы? Что? — Шериф Стилински, прошу вас за мной на минуту, — Дитон прошел к выходу из палаты, а отец за ним. — Стайлз, я же могу к вам так обращаться? — Стилински повернул голову на звук и увидел Дженнифер. Та самая Дженнифер, которая хотела «оседлать» его мужа. — Попытайтесь произнести слово. Любое слово. Почему мисс Блэйк одета как медсестра? Что происходит? Его разыгрывают? Поэтому нет Дерека? Она сняла с него маску для подачи воздуха. И Стайлз решил произнести вопросы, но не смог открыть рот. Почему? Что происходит? Где волче? Дженнифер что-то записала на планшете, мило улыбнувшись, одела маску для подачи воздуха на Стайлза. Шериф вернулся в палату и сел рядом с сыном, взяв за руку. Стилински-младший с каждым «белым светом» все больше мог совершать действий: на второй раз он смог произнести одно слово, на третий смог пошевелить пальцем, на шестой поднять руку совсем немного. Также к нему приходила Дженнифер ставить капельницу, а ещё увидел медсестру Хизер. Ему всё больше страшно. Что эти двое делают в медсестрах? И Стайлз чаще думал о том, почему не приходит Дерек. Ему было одиноко. Шериф, конечно, приходит, читает ему книги, ждет, пока сын заговорит. Но не более: он растерян, не знает о чем говорить. Но хуже всего, что молчат про диагноз. Ни разу ему не сказали, произносили только слово «сон». Какой сон? Он определенно помнил, как упал и сильно болело в груди. Однако спустя какое-то время, что для Стайлза протянулось в один сплошной эпизод непонятного сериала, он смог произносить фразы. Но про диагноз и мужа решил спросить у отца. — Пап, где Дерек? — Стайлз не знал, почему на лице у шерифа было удивление. — Какой Дерек, ребенок? — Стилински-старший чуть сильнее сжал руку сына. — Дерек Хейл. По шерифу было видно, что тот в недоумении и ужасе, а Стайлз не понимал почему. — Ребенок, я сейчас вернусь, — поцеловав сына в лоб, подозвал вовремя идущего к их палате доктора. Стайлз в недоумении. Зачем отец отошел и позвал доктора? Что такого страшного в Дереке? Он же одобрил и свадьбу, и как только они начали встречаться. Он был спокоен. Что случилось, так изменив настроение? С Дереком же все в порядке? Но доктор и шериф не думали, стоя рядом с палатой, тихо говорить: — Доктор Дитон, сын говорит о людях, которых не мог знать даже косвенно. Из-за чего это может быть? Стайлз заметил направленный на него взгляд доктора и решил не смотреть на них. Только слушать. — Это может быть из-за коматозных снов. Они частное явление. Была пациентка, говорила, что видела бога, как только очнулась. Таких людей надо спокойно возвращать в реальный мир. Их разум затуманен сном. Вы спокойно выслушайте его, расскажите о жизни до комы, они пройдут, как он вспомнит все. Они посмотрели на Стайлза и дальше говорили о чем-то еще. Но Стилински-младшему было уже не важно.       Кома? Нет. Определенно нет. Он помнит жизнь с Дереком со студенчества. Помнит его любовь. Помнит это ощущение. Это не может быть. И что значит мертв? Он же его видел, как упал в ресторане, помнит тот поцелуй. Что происходит? Вопрос, так надоевший ему. Каждый раз он себе его задает, как просыпается. И вот ответ. Но этого не может быть. Он чувствует, что врут. Хочет верить в это. А если правда? Что тогда? Как ты, Стайлз, будешь бороться с чувством, что уже и не будешь больше жить? Стайлз хочет и не хочет знать ответ. Он боится. Боится правды. Боится, что-то игра его разума. Боится уже никогда не прочувствовать все то, что дал ему Дерек. Всю ту любовь. Что ему делать? Как же стая? Как оборотни и другие существа? Они тоже вранье? Весь этот реальный мир, который ему так нравится, — ложь? Стайлз не верит. А может он сейчас в коматозном сне? Тогда все логично. В палату вернулся отец. — Сын, расскажи мне про Дерека, — Ноа взял руку сына и сел рядом. Но почему Стайлз не хочет рассказывать реальную историю? Словно это разрушится, если окажется реальностью. — Дерек был моим лучшим другом в школе. Там еще был Скотт, Лидия и Джексон, — у Стайлза кипела голова от такой лжи, он знал, что именно школьных друзей реальны и что кроме него некому рассказать еще историю, что ему «приснилась». Поэтому можно врать. — А Малия там была? — откуда отец знает про нее? Вопрос застал врасплох. — Вроде как. Совсем немного, — Малия была его девушкой с месяца два на первом курсе, потом они разошлись, поняли, что им скучно друг с другом, не хватает той самой любви в отношениях. — Вот как. Хорошо. А что ты помнишь до «школы», сынок? — Стайлз не понял вопроса. Что нужно отвечать? — Тебя и маму, — он понял по лицу отца, что это не тот ответ, который ждал. Скорее всего, шериф ожидал ответ про жизнь до «сна». Стайлза осенило: — А сколько мне лет? — Стайлз знал возраст, но совпадал ли он с «реальным»? — Двадцать семь, — от печали в глазах отца в груди сильно сдавило. Однако возраст совпал. — Наверное, я рано говорю, но ты уже три года находился в коме. — Почему? — Стилински-младший не понимал, как такое возможно. Три года? Не могла же та история отношений с Дереком пройти за три года? Не мог его разум придумать эту историю с самого первого курса и до последнего вечера за три года? — Разбился на машине. Вы с Малией возвращались в город, как пьяный водитель грузовой фуры свернул на вас. По словам Малии, ты принял удар на себя. С ней все в порядке, водителя осудили. Стайлзу не стало лучше после слов отца. Он ощущал дыру в душе. Лучше бы остался в коме. Да, мысль эгоистичная, отцу было ужасно, так постареть за три года. Стайлзу плохо от своих мыслей. Остался один интересующий его вопрос: — Сколько прошло после моего пробуждения? Ноа горько вздохнул: — Семь месяцев. И тут Стайлз осознал, что весь его «белый свет» произошел не так быстро, как ему казалось. Стилински-младший одной рукой обнял отца. Время жизни ускорилось. Стайлзу назначили курс массажа для ног, которыми он еле шевелил, позже он начал пытаться вставать (по заметкам в телефоне, которым ему разрешили пользоваться для связи с отцом, получилось на восьмой день). Позже он начал тренироваться ходить с помощью медсестры Мелиссы, получалось плохо, но он уже лучше чувствовал ноги. В перерывах между тренировками Стайлз думал о Дереке, он отчетливо помнил лицо, голос, какое ощущение от щетины. И от этого ему становилось плохо. Он осознал, что больше не сможет ощущать те же чувства, что и к Дереку. Приходила Малия, но Стилински не чувствовал к ней ничего, хотя по словам отца, она была его невестой. Малия рассказала, что встречается с парнем, спрашивала разрешения, и Стайлз его дал, как бывший жених. Так он сделал всем проще. Стайлз считал дни, он говорил, что отвлекает себя так, но на самом деле нагнетал. Он так ощущал, что живет, находясь в четырех белых стенах палаты. Также он играл на публику, говоря, что уже не помнит о сне, но он и не вспоминал жизнь «до». Врачи говорили, что определенно улучшения есть. Единственное улучшение, которое он заметил за собой: тот голос не возвращается. Позже Стайлз спел песню, которую пела ему мама: «Все пройдет и печаль, и радость, все пройдет, так устроен свет, все пройдет, только верить надо, что любовь не проходит, нет». Он еще с разговора с папой понял, что детство у него во сне и в реальной жизни совпадало, а значит и мамина песня реальна. Папа был счастлив, Стайлзу больше ничего и не надо. День за днем шли и шли. Стайлз научился заново ходить с тростью, в шутку говорил отцу, что теперь он аристократ. Шутил большую часть времени, чтобы больше не кормили антидепрессантами, он устал от этих таблеток. Просто хотел домой. Туда, где мог вспомнить, как он жил. Врачам пересказывал слова своих школьных друзей о его жизни, что, смотрите, Стайлз вспоминает, значит поправляется. Он за полгода научился врать заново. Всем так проще. Тело выздоравливает и ладно, считает Стилински. С него хватит, чтобы выздороветь ментально, говорили врачи, надо забыть весь сон. Но никто не спрашивал, хочет ли этого Стайлз. Поэтому он и врет. Проще дышать, зная, что Дерек только твой, хоть и в воспоминаниях, во сне. И наконец-то Стайлза выпустили из, по его мнению, тюрьмы, которая спасла ему жизнь. Его встречает отец на полицейской машине и отвозит домой. Стайлз знал, что у него была своя квартира, но Малия продала ее, чтобы помочь с деньгами для лечения. Стилински-младший отчасти рад, что не узнает об этой части своей жизни, хватит и родительского дома. Стайлз все чаще смотрел на свои руки, считал пальцы, дабы понять, что он не спит, ему этот способ рассказали психиатры, чтобы отличать сны от реальности. Теперь он делал так постоянно, проверяя на всякий случай. Один раз это помогло серьезно. Ему приснился Дерек, тот спрашивал, как отличить сон от реальности. Стайлз хотел его обнять, тот был измучен. Стилински-младший рассказал этот способ. У Дерека оказалось шесть пальцах на руках. Стайлз помнил обреченное лицо мужа. Он и сам хотел, чтобы этот сон оказался реальностью. С тех пор он не спит, либо выматывает себя за компьютером по максимуму, чтобы не испытать горе от сна. Желание увидеть Дерека сильно, но желание не чувствовать горе и разочарование сильнее. В одно утро отец спросил, как ему после больницы. Стилински-младший ответил, что хорошо, увел в шутку, что еда вкуснее. Однако ложь во благо же не считается ложью? Он не скажет же, что мир стал серым, однотипным и скучным. Это огорчит отца. Стайлз устроился на работу в местную газету, в некролог (благо образование не отличалось ото сна), дабы не обременять отца лишними растратами и самому отвлечься. Все больнее и больнее вспоминать о Дереке, особенно после статьи о пожаре семьи Хейл. Это происшествие случилось, незадолго до смерти мамы Стайлза, он даже не знал о пожаре. Но фото живого Дерека почти совпадало с его Хейлом. Стало страшно. И паническая атака не заставила себя долго ждать, Стайлз, стуча по столу, звал отца, как в детстве, при первых панических атаках. Хорошо, что Стилински-старший всегда вечером был дома, после возращения сына из больницы, работа подождет. Когда Ноа помог сыну справиться с панической атакой, он увидел вкладки со статьей о пожаре. Они тогда серьезно поговорили, чтобы Стайлз забыл о сне, уговаривая, что так будет лучше. Стайлз согласился. На словах. Да, ему было больно вспоминать, как он называл, «это». Но в глубине души он хотел бы еще раз пережить то время. Кому не хотелось бы лучшее время твоей, хоть и ненастоящей жизни пережить еще раз. Он снова продолжил жить двойной жизнью: любящий сын, идущий на поправку, и человек, который жаждет увидеть мужа и друзей еще разок. И Стайлз уже в тайне начал искать любую информацию о Хейле или о его лучших друзьях Эрике, Верноне или Исааке. Единственное, что удалось найти, где находилась могила Хейлов и сколько членов семьи погибло в пожаре. Он нашел брешь, в семье было одиннадцать взрослых людей, пять подростков и три ребенка. Но вместо этого четырнадцать взрослых тел, которые не удалось опознать. Стайлза это смутило, он решил съездить до городского кладбища: для отца сходить на могилу матери — для себя посетить могилу Хейлов. Ноа направил своего помощника проводить сына до кладбища, а потом вернуть домой. Помощник оказался совсем новичком, и Стайлз попросил оставить его одного, чтобы сходить на могилу к матери. Новичок остался на входе. Стайлз, как и обещал, направился к маме, заменил букет на новый и рассказал ей всякие истории, которые произошли, когда он вернулся домой. Потом он пошел на могилу Хейлов, памятник было видно с любого места. Стайлз положил один цветок на холодный камень, на котором выгравированы имена всех Хейлов, кто погиб в огне. Стайлз долго стоял и смотрел на имена, осознавая реальность: все, что он помнит, ему снилось. Именно в этот момент появилась мысль: «Хватит бегать за сном, займись своей жизнью.» Он был с ней согласен. Да, он нашел не состыковку в статьях и в фактах, но кому это уже надо. Стайлз решил возвращаться назад к машине, как наткнулся на два красных глаза, смотрящих на него из леса. Почему-то ему не страшно.