Безымянный

Ночь. Темная, глухая и тягучая, словно патока, хоронила собой толпы людей в безымянном городе. Она была холодна и жестока, подстраивала под себя всех его жителей, никому не давая вдохнуть полной грудью. И не было того, кто смел ей перечить, ни ночной сторож, находящихся рядом урановых рудников, ни пока неподвластный ее чарам голодный младенец, пытающийся инстинктивно разразиться громким криком, в бесплодных поисках материнского молока. С заходом солнца не осталось смельчаков посмевших дышать. Жители Безымянного, всему прочему, предпочитали плыть по течению. Неразумные звери в золотых клетках из каменных блоков, лишь радовались данному стечению обстоятельств, уверяя себя в том, что их жизнь прекрасна в своём однообразии, ну, а если они захотят, то изменят свою судьбу на все 180 градусов. Иллюзия выбора и есть выбор. Зачем становиться врагом своей природе? Если хочешь спать — спи… Ночь в очередной раз провела своей сумрачной лапой, насылая на обитателей его царства сны. Исключительно приятные, дурманящие и требующие ещё одной дозы, каждые сутки. Вот симпатичный, высокий паренёк, нежно обнимает подушку, видя будто наяву свою некогда живую первую любовь, которая сейчас холодна, как и земля, в которой покоится ее тело. Мужчина же, неопределённого возраста (есть такой тип людей, по которым нельзя определить ничего. Совершенно. Их внешность не запоминается, их жесты сливаются с окружающей действительностью, словно акварельные краски, их голос не больше, чем шум дождя за окном) тело этого человека так сильно наслаждалось насланным наваждением, что если бы его разбудила собственная мать, сопящая через стену, то Подонок даже бы не попытался сдержаться и старое кладбище, что живет в трёх километрах, рядом с приятно журчащим ручьём, запросто бы пополнилось очередным кадавром. Мужчина во сне гладил мятое одеяло, вгрызался в него желтоватыми от курения зубами, словно в сочный кусок мяса. Он тоже видел сон. То что случилось 6 лет назад. Его собственная плоть и кровь, его ребёнок, с ужасом в ониксовых глазах, взирающий на мать. Лежащая на полу женщина, по мнению Подонка, была сейчас по-настоящему прекрасна. Темно-алая кровь, медленной струйкой, вытекала из её ушей (сотрясение мозга?), разбитых, уже начинающих опухать губ и четырёх глубоких полос вдоль живота, образующих первую букву Его имени, она вытекала, образуя под её по увядающим телом янтарную, в свете ночника солоновато-пахнущую лужу. Подонок получал всё больше и больше кайфа, глядя на ее некогда мокрые от слёз, покрытые фиолетовыми синяками скулы. Он неотрывно смотрел на то, как с каждой минутой все медленнее поднимается Ее грудь и истончается дыхание. Мужчина все сильнее чувствовал накатывающую словно тайфун разрядку, судорожные вздохи стали громче и отчётливей, кровь прилила к венам… Все было именно так, как он хотел. Взяв брошенный на пол кухонный нож, Подонок высоко возвёл руку, готовясь сделать решающий выпад, но вдруг резкая боль стрельнула его тело. Он выгнулся, крепко сжал челюсти и в ту же секунду принял позу эмбриона, закрыв руками голову, как и тогда, 29 августа 2006 года. Неоконченный сон. Незавершённый срок. Невыполненная месть. Подонок открыл полные животной, испепеляющей ненависти глаза. В городе наступило утро.