Strawberry boy

Чимин покряхтывает, издавая натуженные, милейшие звуки. Назойливые лучи солнца бегают по его круглому заспанному личику, и омежке приходится приложить определённые усилия, чтобы перекатиться на другой бок. Он всё ещё не может привыкнуть к тому, что превратился в настоящего колобочка. Нет, это, конечно, потрясающе мило, он стал пухленьким и абсолютно мягеньким, теперь Чимин и в самом деле напоминает моти, как его уже давно называют фанаты. Круглые щёки, ещё более пухлые пальчики, приятные округлые бёдра и мягкая попа. А самое главное, омега превратился в настоящего пузана. Шестой месяц беременности — это вам не шутки. Его круглый животик стал совсем большим, и Чимин гордо несёт его перед собой, выглядя при этом потрясающе комично, но всё ещё до боли очаровательно. На самом деле, его беременность протекает потрясающе, доктор всё ещё разрешает ему заниматься сексом, за что Юнги постоянно благодарит небеса, и даже иногда, очень редко, но всё же, петь на концертах вместе с группой, если те проходят в Сеуле. Кажется, Чимин до сих пор не смог свыкнуться с мыслью, что на определённое время ему придётся расстаться с фанатами. Мемберы не раз обсуждали беременность Чимина, и уже давно, когда омежка был лишь на первых месяцах, совместно приняли решение, что Чимин со своим малышом останутся жить в общежитии. Конечно, это его новый дом, к которому он уже прикипел всем сердцем, здесь Юнги, здесь вся семья будущего молодого папы, состоящая ещё из пяти молодых людей. Дом огромный, смахивающий скорее на настоящий дворец, и Чимин уверен, что они с малышом будут чувствовать себя абсолютно уютно здесь. А сейчас он всё ещё радует фанатов редкими, но такими ценными выходами на сцену, и уверен, что время от времени будет выступать с парнями и после беременности. Эти мысли всегда греют его сердце. Чимин всегда чувствует себя нужным и любимым. Сегодня у парней интервью на радиошоу, поэтому Чимин проводит время дома в одиночестве. Ну, как проводит. Время близится к часу дня, а он всё ещё валяется в кровати, сбив всё одеяло ногами и сверкая своей мягкой попой. Ему нравится спать голеньким, в конце концов, это их с Юнги комната. Сейчас ветерок приятно обдувает золотистую кожу, и Чимин улыбается, слегка потягиваясь. Он чувствует себя так чудесно. Омежка опускает ладошку на животик, прикрывая глаза, и поглаживает ставшую слишком чувствительной кожу. Стоит только коснуться животика, погладить его в районе пупочка, и всё тело Чимина простреливает каким-то невозможным удовольствием. И парню нравится это. Он просит своего мужчину делать ему лёгкий массажик, а по утрам сам поглаживает своё пузико, искрясь от счастья. Это своего рода терапия. Ему ведь нужно как можно больше положительных эмоций. Поэтому Чимин и не отказывает себе в этом. Трёт торчащий пупочек большим пальцем и перекатывается на спину, выгибаясь от удовольствия. Рефлекторно раздвигает свои ножки и облизывает губы. Чимин часто думает о том, что же будет с его телом к девятому месяцу беременности, если сейчас он больше похож на одну эрогенную зону. Некоторое время он мурлычет, касаясь круглого животика и ёрзает на кровати, изводя себя. Ему нравится чувствовать, как он начинает возбуждаться лишь от этих лёгких касаний, но дело в том, что Юнги обещал ему приехать пораньше, в то время, как остальная часть группы имеет дальнейшее расписание, и уделить ему время. А под «уделить время» подразумевается «никаких оргазмов до прихода Юнги», Чимину это известно. Но всё же он чувствует восторг, когда ощущает, как возбуждается. Его мягкие, вспухшие при беременности соски, призывно торчат, будто маня к себе, а член твердеет. Чимин охает, когда проезжается ногтём по пупочку. Его бёдра потряхивает, и он неестественно выгибается, издавая слабый скулёж. Кажется, ему пора прекращать дразнить себя, иначе оргазм накроет его раньше, чем он успеет что-либо сообразить. Ему приходится оторваться от такого приятного занятия. Всё-таки уже довольно поздно, Чимин всё ещё не знает, когда придёт Юнги, и ему нужно подняться и привести себя и комнату в порядок, чтобы встретить мужа как следует. Он утром такой ленивый и особенно неповоротливый, движется медленно и как-то даже неуклюже. Тем не менее ему удаётся заправить кровать, натянуть трусы и влезть в свою сорочку. Он знает, что выглядит красиво в ней. Это ночнушка, выполненная под стиль обыкновенной длинной рубашки с коротким рукавом, и Чимину так потрясающе удобно в ней, что никто из мемберов никогда не против этого наряда. Она нежно-розовая в белую полоску, шёлковая и такая потрясающая на ощупь, так приятно трётся о чувствительную кожу. Чимин был доволен, когда Юнги преподнёс ему этот подарок, и с тех пор почти не расстаётся с ней. Джин вчера сварил ему кашу, прополоскав мозги на тему того, чтобы он не питался всякой ерундой, а ел полезный геркулес. Чимин и не против. Он никогда не будет против, ведь Джин, как настоящий папа-омега заботится о нём, и Чимин буквально чувствует себя принцессой. Разве он может не слушаться, когда ему уделяют столько внимания, желая лишь всего самого лучшего? Пока он шлёпает на кухню, проходя половину общежития, омежка жалеет, что решил поиграться с собой с утра. Член трётся о ткань трусов, и Чимин краснеет от осознания того, какой же он всё-таки озабоченный. Ему почти стыдно. Почти, ладно? Не его вина, что его тело такое чувствительное, а его мужчина настолько жадный, что хочет видеть все до единого разы, когда Чимина накрывает сладкой волной оргазма. Он завтракает кашей, накрошив туда кусочки печенья, какие-то орешки и кусочки шоколада. А ещё Юнги вчера купил ему свежие ягоды, поэтому Чимин, довольный положением дел, тащит в гостиную миску с клубникой, чтобы удобно развалиться на диванчике, вытянув ноги, и посмотреть какой-то фильм. Потрясающее утро. Он всегда был малышом, о котором в группе заботились больше всего. Даже тот же самый Чонгук, их ненаглядный макнэ, никогда не получал столько внимания от остальных мемберов (ну, не считая Тэхёна, окей?). Чимин и до беременности был сладкой булочкой, ну а сейчас он чувствует, будто у него помимо мужа, появились ещё одни родители в лице Джина и Намджуна, которые, чёрт возьми, так сильно опекают его. Лидер-альфа — это вам не шутки. Но он не жалуется, Чимин так чертовски рад иметь такую семью. И пусть каждый его шаг контролируется шестью парами глаз, он всё равно самый счастливый на свете омега. Он полулёжа расположился на диване и лениво поглощает красные ягодки. Гладит свой животик, мурчит, вновь нагоняя возбуждение. Чимин поглаживает свою грудь, и шёлк скользит по вспухшим соскам, заставляя омежку дёрнуться и подавиться стоном. Это слишком сладкая пытка даже для него, поэтому до прихода Юнги, Чимин решает не трогать свою грудь, лишь оглаживая пузико. Да, это в самом деле самый приемлемый вариант. На самом деле, Чимин не планирует валяться в гостиной до прихода своего мужчины, но час пролетает совершенно незаметно, парень млеет от приятных поглаживаний, и вот он уже слышит, как ключ в замке поворачивается, оповещая, что Юнги вернулся домой. Омежка, если честно, даже не предпринимает попыток скрыть, чем занимался, и дальше теребит пупочек, издавая сладкое хныканье. Пусть альфа видит, до какого состояния довёл свою принцессу. А Юнги и видеть этого не нужно, ещё с порога он ощущает дурманящий аромат клубники, и это явно не запах ягод, которые он вчера купил. Поэтому, заходя в гостиную и заставая там Чимина, играющегося с собой, мужчина даже не делает вид, что удивлён. Конечно, бьющий в нос аромат клубники отчётливо говорит о том, что его омежка возбуждён. — Шалишь? — голос Юнги тихий, как и всегда хриплый и такой до дрожи уютный, и Чимину приходится закусить губу, чтобы не застонать. Он всё ещё слишком чувствительный для подобного, а Юнги появляется так неожиданно. — Шалю. Юнги присаживается рядом с Чимином на диване, пока тот смотрит на него таким потрясающе затуманенным взглядом. Он красивый. Всё ещё лохматый и сонный, и это прекрасно. Нет ничего лучше естественной красоты Чимина. — Ты хоть поел или с утра тут играешься? Омежка дует пухлые губки, пихая старшего ногой. — Поел. Джин-хён ведь сделал мне кашу-ах. Чимин вскрикивает, когда Юнги касается губами его пупочка через ткань сорочки, глядя на него. Омежка моментально краснеет, пытаясь вывернуться, но Юнги удерживает его на месте. Ноги младшего непроизвольно раздвигаются, и альфа гладит его бёдрышко, проскальзывая ладонью под шёлковую ткань. — Такой чувствительный. Давно тут развлекаешься? — О, прекрати, — мяучит Чимин. Он в самом деле чертовски чувствительный в данный момент, и пальцы Юнги, потирающие горячую кожу омежки в опасной близости от самого интимного места, не делают легче. — Час... я думаю. Это, ах, это имеет значение? Пальцы Юнги оглаживают кромку трусов, и омежка довольно толкается, призывая коснуться его. — Конечно, принцесса. От этого зависит, как долго я ещё смогу помучать тебя. — Что? Нет, Юнги! Я возбуждён достаточно сильно. Посмотри, я был возбуждён практически с момента пробуждения. Я твой муж, ты не имеешь права издеваться надо мной. Чимин выглядит миленько, когда дуется, и Юнги посылает ему одну из своих самых тёплых улыбок. — Я альфа, детка. Мне жаль, если тебе всё ещё трудно свыкнуться с этой мыслью, но я лучше знаю, что для тебя хорошо, а что не очень. И я считаю, что имею право ещё немного поиграть с тобой. Чимин почти фыркает, чертовски расстроенный. Он специально доводил себя до столь возбуждённого состояния, чтобы Юнги увидел, как сильно он желает своего альфу, и взял его. Но это ведь его гадкий альфа, абсолютно гадкий, когда дело доходит до того, чтобы помучать своего омежку в постели. Юнги целует его круглый животик, пока пальчиками щекочет нежную кожу бёдер, и Чимин заливается звонким смехом, ёрзая на диване. — Не куксись, детка. Ты знаешь, как приятно я сделаю тебе, да? Беги в комнату, милый. Конечно, Чимин достаточно послушный, чтобы соскользнуть с дивана и, боже, в прямом смысле направиться в их с Юнги комнату почти бегом. Он словно карапуз, весь такой пухленький и круглый, и мужчина смеётся, потрясающе счастливый. Юнги требуется пара минут, чтобы помыть руки и дойти до комнаты, обнаружив Чимина, лежащего на спине и удобно устроившегося на подушках. — Мне нравится твоё послушание, любимый. Я думаю, что должен буду наградить тебя, как ты считаешь? — Я был твоим чудесным мальчиком всё это время, — довольно улыбается Чимин. — Конечно, детка, конечно. Всегда абсолютно чудесный, — Чимину нравится, как выглядит его мужчина. На лице лёгкий макияж, отчего его и без того яркие черты лица выглядят ещё выразительнее, тёмные волосы красиво уложены, а из одежды его любимый all black стиль. Но без одежды альфа всегда выглядит ещё лучше, поэтому Чимин и дёргает мужчину на себя, цепляясь за его футболку. — Сними, — канючит омежка, включая маленькую капризулю, потому что, что бы там Юнги из себя ни строил, это всегда действует. Сердце всегда оттаивает, стоит только услышать эти капризные завывания. — Снимаю, детка. Так сильно любишь моё тело, — мужчина стаскивает с себя футболку и смеётся, когда Чимин приподнимается на локтях, инстинктивно раздвигая ноги ещё шире. И всё-таки в омегах это заложено на генетическом уровне — ножки сами собой раздвигаются перед истинным альфой. Омежка дуреет от запаха своего мужчины, и, хоть он и предпочтёт какао или какой-нибудь молочный коктейльчик любому сорту кофе, но терпкий, насыщенный аромат свежих кофейных зёрен, исходящий от его альфы, сводит с ума. Чимин ёрзает, цепляясь за подушки, старается устроиться удобнее, при этом принимая выгодную позу, но с таким круглым животиком это сделать не так уж и просто. Юнги тем временем стягивает с себя всю одежду, заползая на кровать к своему пузатику. Он похож на жучка, который миленько барахтается на спине, и, чёрт, Юнги не может не признать, что его это заводит. Он поднимает сорочку омежки, оголяя его ножки, и присасывается к бедру, оставляя укус на медовой коже. Чимин под ним дёргается, второй ногой пытается притянуть мужчину ближе к себе, но Юнги фиксирует ножку вертлявого омежки. Он знает, как доставить удовольствие, от младшего же требуется лишь с благодарностью принять его. Юнги нравится, какими пухлыми стали бёдра Чимина, у него появляется больше мест, за которые он может укусить своего возлюбленного, и это потрясающе. Он лижет нежную кожу, прихватывает её зубами и оттягивает, заставляя мурашки разбегаться по телу Чимина. Он чересчур мягкий и податливый, гнётся и ёрзает лишь от совсем нехитрых движений. Ему нравится, когда чуточку больно, а потом очень приятно. Омежка гладит свой круглый животик и покусывает губу, смотря на то, как чёрная макушка мелькает между его ног. На самом деле, за животиком видно не так уж и хорошо, но эта картинка отпечаталась в его сознании так хорошо ещё со времён, когда на месте пузика были отчётливо видные кубики пресса, что сейчас по инерции вырисовывается перед глазами. Он мурчит, усаживается поудобнее, когда Юнги лижет его член через ткань трусов. Безошибочно трёт языком головку, выбивая из младшего слабые, обессиленные попискивания. Чимин вздёргивает сорочку ещё выше, собирая её где-то в районе груди. Дорогая ткань трётся о вспухшие соски, щекочет их, доставляя такое нестерпимое удовольствие, что омежка стонет, вскидывая бёдра. Ему нравится, что Юнги на это вжимает его сильнее в кровать, удерживая на месте. Его альфа такой потрясающе сильный, и для Чимина одно удовольствие плавиться в его руках. Он был рождён для того, чтобы быть податливым и послушным омегой для своего мужчины. Тонкие пальцы пробегаются по кромочке трусов, залазят под мягкую ткань, поглаживая чувствительные места. Юнги трёт нежную кожу яичек в то время, как целует низ его кругленького животика, и Чимин хихикает, пытаясь свести ноги. Чертовски щекотно и приятно. — Как чувствуешь себя? — интересуется Юнги, приподнимаясь над Чимином, чтобы видеть его. Он чмокает его в пупок, снова заставляя омежку заёрзать. — Мы внизу нормально. Твой член, правда, требует внимания, но в целом мы в норме. — Ты такой идиот, — ворчит Чимин, толкая своего мужчину в грудь, когда тот нависает над ним. — Я ожидал услышать что-нибудь другое. Например, что ты любишь меня, ну да ладно. Останешься без сладень- — Хён! Так нечестно. Я люблю тебя, эй. Улыбка Юнги, обнажающая его дёсны, заставляет Чимина засветиться от радости. — На что угодно готов, лишь бы я продолжал ласкать тебя, — будто бы недовольно ворчит Юнги, стаскивая трусы омежки. — Ух ты. Член Чимина и правда уже давно нуждается во внимании, он гордо стоит, наконец освободившись от ткани трусов, и заметно течёт. Юнги касается головки губами, слизывая солоноватую жидкость, и пару раз проходится губами по члену, впуская его в свой рот. Посасывает небольшой член, втягивает щёки, чтобы доставить младшему как можно больше удовольствия. Ласкает языком головку, обводит её по краю, причмокивает и мычит, когда Чимин просит большего, вскидывая бёдра. И Юнги пропускает член глубже, расслабляясь и позволяя омежке войти в его рот полностью. Утыкается носом в выбритый лобок, двигает головой, заставляя Чимина метаться по кровати и дёргать ногами. Во время беременности их секс стал каким-то особенным, и, пока врач разрешает им вести интимную жизнь, омежка пользуется этим. Ведь именно во время беременности его тело, сплошная эрогенная зона, так прекрасно отзывается на малейшие касания, позволяя испытывать массу удовольствия. Руки Юнги потирают пузико омежки, и он выпускает член изо рта с характерным пошлым звуком, который каждый раз заставляет Чимина краснеть. Он переползает поближе к мальчику, чтобы быть способным дотянуться до его сосочков, и задирает сорочку, оголяя чиминову грудь. Младший уже готов заплакать, ведь он знает, что сейчас будет делать Юнги. И, конечно, он не ошибается. Мужчина присасывается к одному из его сосков. Они большие, припухшие из-за беременности, и альфе доставляет огромное удовольствие теребить языком горошинки. Это действует на Чимина фантастически, его глаза практически сразу наполняются слезами от невозможного, нестерпимого удовольствия, и он неконтролируемо громко стонет, выгибаясь в спине. Хнычет, трясётся весь, когда Юнги втягивает горошину, посасывая и одновременно играясь с ней языком у себя во рту. Чимин цепляется рукой за волосы старшего, пытается отдёрнуть от себя, но альфа и не думает двигаться, вжимаясь в его грудь лишь сильнее. Дразнит другую бусинку, покусывает, вызывая короткий, но такой звонкий визг и зацеловывает пострадавшую горошинку. Слёзы катятся из глаз Чимина, когда мужчина, сделав его соски ещё более чувствительными, опускает сорочку вниз, отдёргивая её до животика. Шёлк трётся о мягкие соски, и омежка не может сдерживать рыдания. Это чувствуется так невероятно, что он плачет, пытаясь прикрыть лицо ладонями. Юнги не делает ничего лучше, когда натягивает ткань в районе груди, чтобы две горошины начали отчётливо выделяться, и трёт их большими пальцами. Подцепляет припухшие комочки ногтями, скребёт, терзает нежные соски, а Чимин под ним бьётся, кричит, неестественно выгибаясь. Удовольствие настолько сумасшедшее, что разум будто покидает его. Альфа чувствует, что тот близок к оргазму, поэтому подцепив одну из бусин двумя пальцами и сжав её напоследок, отпускает омежку. Чимин вскрикивает. Он взмок, ему жарко, он слишком возбуждён и ему до ужаса хорошо, все чувства накатывают одной волной, с которой не каждому под силу справиться. По ощущениям, он уже ничего не соображает, лишь пытаясь размазать текущие по лицу слёзы и время от времени хватаясь за живот. Его мужчина жесток, раз способен подвести к самому оргазму и лишить его. Но теперь Юнги нависает над его лицом, зацеловывая мокрые щёки и слизывает с них солёную влагу. Он целует его в лоб, в носик, в висок, осыпая всё лицо мелкими поцелуями, и трётся носом о щёку, давая омежке время, чтобы прийти в себя. Чимин фокусируется на терпком, глубоком аромате кофе, исходящем от мужчины. Втягивает его носом, дышит глубоко и размеренно, пока мужчина, подведший его к самому краю, собирает его по частям. Омежка дрожит, пытаясь привести себя в порядок, он находится в паре секунд от оргазма, и то, что делает его муж негуманно по отношению к нему, беременному омеге. Он хнычет, цепляется за Юнги, что-то лепечет, упрашивая коснуться его, пока старший целует его животик, потираясь о него щекой. Чимину нужно немного времени, чтобы оргазм отступил, и альфа сможет продолжить. А пока он одаривает младшего лаской, поглаживает такое драгоценное пузико и улыбается, когда Чимин начинает нетерпеливо трястись и брыкаться. — Что ты сегодня такой нетерпеливый? Я так давно не трахал тебя, да? Жадный мальчик. Чимин хихикает, и этот звук сам по себе невероятный. Он утирает свои слёзы и укладывается поудобнее, разводя перед Юнги ноги, когда тот снова оказывается между ними. — Тебе удобно, детка? Мне нужно принести ещё подушек? — Не-ет, — омежка смеётся. Юнги так печётся о нём, и это весело. Под ним и так штук пять подушек со всех сторон. Он чувствует себя настоящей принцессой. Юнги тянется к тумбочке, подцепляя пальцами бутылёк со смазкой, чтобы вновь вернуться к омежке и погладить внутреннюю часть его бёдер. Выдавливает вязкую жидкость себе на пальцы, распределяет по сжавшемуся отверстию, чтобы потом скользнуть пальцем вовнутрь тугой дырочки. Чимин всегда принимает его так чудесно, и стеночки, привыкшие к тому, что их постоянно растягивают, легко поддаются, впуская палец внутрь. Омежка скулит, насаживаясь на пальчик, специально сжимается вокруг него, чтобы показать, что он готов, и Юнги слушается. Проталкивает в дырочку два пальца, целует его животик, пока растягивает Чимина. Омежка расслабляется, он возбуждённый и разомлевший, мычит что-то себе под нос, вскидывает бёдра, в попытках привлечь внимание к своему возбуждённому члену, но его немые просьбы остаются проигнорированными. Юнги методично растягивает его, другой рукой поглаживая пупочек, и Чимину слишком много этого. Альфа всегда делает удовольствие нестерпимым. — Юнги, я растянут, боже, растянут. Ты можешь уже войти? Уже три пальца и правда спокойно двигаются в чиминовой дырочке, и старший в последний раз толкается в него и вынимает пальцы. — Нежно и лениво? — игриво интересуется Юнги, пристраиваясь к заднице Чимина и проскальзывая во влажное отверстие лишь самой головкой. — М-м, хочу жёстко, — мычит омежка, опуская ладошку на пузико. — Ты так дразнился. — Конечно, детка. Всё, что захочешь, — Юнги толкается глубже, позволяя тугой дырочке расходиться вокруг его члена. Он двигается быстро, чувствуя, что Чимин готов. Член с лёгкостью скользит во влажной дырке, и Юнги двигается мощно, входит до предела и выходит. Шлёпается яйцами о промежность, втрахивается в дырочку, слыша хныканье Чимина. — Быстрее, Юнги, ну пожалуйста-пожалуйста, — бормочет он. Омежка чувствителен к грубости, ему нравится, когда жёстко, когда с каплей боли, и он мечется, желая получить хороший трах. Придерживает свой животик и охает, когда Юнги ускоряется. Мужчина дышит запахом Чимина, комната наверняка пропахла клубникой, ведь омежка возбуждён и неимоверно течёт. Он податливый и мягкий, такой потрясающе разрушенный, и Юнги нравится добивать его. Он цепляется за бёдра младшего, находя отличную точку опоры и ускоряется, начиная входить по-настоящему грубо. Чимин проезжается по кровати, хнычет, пихается, пытаясь насадиться на член, чтобы тот вошёл ещё глубже. Руки шарят по животику, он приобнимает его, когда альфа начинает до одури быстро входить в него. Трахает как-то отчаянно, грубо, по-звериному, дерёт Чимина под его слабые завывания. Омежке хорошо, Юнги вдалбливается в комок нервов, и член Чимина выглядит таким нуждающимся в любых прикосновениях. Ему так больно, и он течёт, требуя ласки. Но Юнги не даст ему этого, Чимин знает: мужчина любит, чтобы его омежка кончал без рук. Он превратит его в слезливый, нуждающийся беспорядок и только тогда успокоится. — Ю-юнги, ах, Юнги, быстрее, Юнги, — бормочет Чимин. Его нога приобнимает тело мужчины, притягивая его ближе. Голова запрокинута, он лежит на этой горе подушек, чувствуя себя таким оттраханным. Он гнётся, шипит, когда Юнги дерёт его, это больно и потрясающе приятно, удовольствие удушающее, и слёзы снова наполняют глаза Чимина. Он почти готов кончить, почти, его член так напряжён, и яички хотят опустошиться. — Давай, детка. Кончай, когда будешь готов. Мой хороший мальчик, да? Чувствуешь себя хорошо? Выглядишь таким разбитым для меня. Я вижу, что ты уже близко, правда? — Да-а, ах, да, Юнги, пожалуйста. Юнги начинает двигаться ещё интенсивнее, Чимина мотает по кровати, и он скулит, прося коснуться его. Ему нужен финальный толчок, он чувствует себя так близко к пику удовольствия, что это грозит принести боль. — Тихо, детка. Я знаю, как позаботиться о тебе, — Юнги прекращает движения и выходит из омежки, заставляя того отчаянно захныкать, брыкая ногами. — Тише, я сказал, что позабочусь о тебе. Сейчас я сделаю тебе хорошо, дорогой. Юнги входит в раскрытое отверстие омежки пальцами, пару раз двигая ими в поисках простаты, и когда натыкается на неё, начинает потирать чувствительный комочек, присасываясь губами к пупку младшего. Чимин стонет и хватается за своё пузико, когда мужчина начинает посасывать аккуратный пупочек, распространяя по телу омежки искры удовольствия. Чиминовы стоны переходят в крики, когда альфа играется язычком с его пупком, и он дрыгается, извиваясь в сильных руках. Юнги всё ещё вдавливает пальцы в простату, адски сильно ударяя по ней, и Чимин рычит, издаёт нечленораздельные звуки, вскрикивает и изливается. Оргазм обрушивается на него, и омежка боится потерять сознание, потому что Юнги обхватывает его член, водя по нему, а второй рукой массирует его простату, буквально выдаивая мальчика. Он жадный, выжимает из него всё до последней капли, и Чимин болезненно стонет, будучи гиперчувствительным. — Тихо-тихо, всё в порядке, — Юнги наконец отпускает омежку, целуя его круглый животик, и гладит его бока. Чимин особенно нуждается в этом после секса. Альфа пристраивается рядом, поглаживает его пузико, трётся о него носом и щеками, наблюдая за разомлевшим Чимином. — Как ты себя чувствуешь, мой дорогой? Ничего не болит? Чимин мотает головой, удобно расслабляясь на подушках. Они поддерживают его в наполовину сидячем положении, и он тянется к руке Юнги, прижимая её к своему пузику. — Нет, мы оба в порядке, — смеётся Чимин. — Только я так сильно устал, — омежка и правда тяжело дышит, да и в эмоциональном плане он абсолютно вымотан, Юнги знает это. — Хорошо, тогда в душ, потом ты доешь клубнику и поспишь, ладно? Парни вернутся только вечером, так что ты поспишь в тишине, да? — Мгм, — Чимин кряхтит и присаживается, протягивая ручки к Юнги. Вытягивает свои пухленькие губы, требуя у альфы поцелуй. — Не могу поверить, что через несколько месяцев у нас будет ребёночек. Ты сам ещё такой малыш, — смеётся Юнги, чмокая его в губы. — Давай, детка, пойдём. И Чимин в самом деле ещё такой маленький. Он потрясающе быстро восстанавливает силы, Юнги помогает ему приподняться, и младший подхватывает себя под животик и бежит в ванную комнату голышом, оглядываясь на альфу, чтобы опередить его. Тому остаётся только громко рассмеяться и ринуться следом за своим непоседливым омежкой.