Его генерал

Генерал Е силён и красив, его талия гибка, как ствол ивы. В его маленькие руках с изящными пальцами тяжёлое копьё гуаньдао летает, словно птичье перо. Его лицо решительно и почти по-девичьи изящно. Когда приходится останавливаться в городах, местные красавицы и красавцы сначала испуганно прячутся, а потом выходят и уже больше не сводят с генерала Е восторженных взглядов. Ху Ли вынужден признаться хотя бы себе, что ничем от не отличается от сражённых поклонников: он тоже не может прекратить любоваться генералом Е. Когда тот смеётся после очередной победы, покрытый пылью, потом и кровью и почти сияющий от торжества. Когда залихватски опрокидывает чашу и стирает с подбородка прозрачную струйку вина. Когда мерно покачивается в седле во время перехода, обводя окрестности чуть рассеянным взглядом. Генерал Е великолепен, и Ху Ли не может и не хочет выбросить из головы образы того, как узкая рука с тигриной силой опрокидывает его на ложе, придавливает к земле. Как густые волосы, освобождённые из тугого узла, падают и щекочут грудь. Как тонкие пальцы ласкают бёдра, проникают в тело, готовя, а потом сменяются членом, столь же твёрдым и красивым, как и всё в генерале Е. Хватило бы слова, чтобы Ху Ли упал к ногам своего командира, хоть на ночь, хоть на всю оставшуюся жизнь. Однако слово не звучит, генерал Е зовёт Ху Ли другом, смеётся его шуткам, пьёт с ним вино и в порыве чувств хлопает по плечу или обнимает крепко, до сбившегося дыхания. Не больше. Время идёт, привычные мечты приправляются горечью, но не уходят, сменяют друг друга времена года и выигранные сражения. А потом наступает тот день, когда генерал Е лежит перед Ху Ли обессиленный и предательски обнажённый, так, что не увидеть правду невозможно. Сначала Ху Ли не чувствует и не думает ничего. Даже «не может быть» не успевает появиться в его мыслях, потому что как только возвращается способность мыслить, он вспоминает о ране генерала и дальше занят только ею. Лишь когда опасность остаётся позади, а генерал Е спит в своей палатке в безопасности, Ху Ли приходится повернуться к новому знанию лицом. Оно не желает укладываться в разуме, давит как засунутый за пазуху булыжник с неровными острыми сколами. Генерал Е мужчина от макушки до кончиков пальцев ног, и не может, не должно быть иначе! Ху Ли бродит по лагерю, а следом за ним бегут воспоминания, вспышками расцветают перед глазами. Сражения, одно, другое, много. Генерал Е верхом, наносящий удары направо и налево, стремительные, смертельные, ослепительно красивые. Генерал Е над картой, чёткими ясными фразами уточняющий план боя. Генерал Е, хохочущий над грубыми шутками солдатов. Тренировочный поединок и заходящееся сердце, когда генерал Е опрокидывает Ху Ли и держит железной хваткой. И тут же – мелкие рваные вдохи, кровь на бледной коже и на белой ткани, под которой проступает женская грудь. Неправильно! Все знают, что женщины другие. Мягкие, нежные, коварные, обволакивающие томностью, предназначенные для того, чтобы поддаться мужской силе и поддержать её. В женское тело можно только погрузиться, а не принять в себя. Ничего общего с генералом Е. Ху Ли едва не скрипит зубами от этой неправильности, и его рот наполняет горечь куда более острая, чем прежняя привычная печаль несбыточных желаний. Братья по оружию озадаченно смотрят ему вслед, не понимая причины угрюмости. Некоторые считают, что Ху Ли винит себя в ранении генерала, другие напрямую допытываются причины. Он ловко уходит от ответов, прячась за пустыми шутками, а сам продолжает мучиться противоречием. Неправильно. Неправильно. Неправильно. Дни тянутся, уступают один другому, и однажды в затылок Ху Ли крепко ударяет маленький камешек. – Мне доложили, ты извёлся из-за моей раны. Так вот слушай приказ генерала – немедленно прекратить! Я был неосторожен и получил удар по собственной глупости. В первое мгновение Ху Ли боится обернуться, как не боялся даже перед лицом трижды превосходящего войска. Но стоять спиной к генералу невозможно, и он поворачивается. Генерал Е улыбается, и его лицо всё то же: решительное и изящное; его облачённое в доспех тело прежнее: гибкое и сильное; в его руках так же лежит копьё гуаньдао, готовое с одинаковой лёгкостью рассечь тренировочное чучело и плоть врага. Ху Ли сам не знает, что ожидал увидеть, но видит только генерала Е, точно такого, как раньше, и, похоже готового по-старому свалить Ху Ли во время поединка, от души выкрутив ему руки. И это правильно. – Ну! Слышал приказ? Никаких самообвинений! – повторяет генерал Е и весело щурится. В груди Ху Ли словно разжимаются невидимые тиски и падает прочь несуществующий пресс. Какими бы ни должны быть мужчины и женщины, генерал Е – это генерал Е, всё прочее не имеет значение. Сердце Ху Ли сладко ноет от облегчения, тонкой горечи и любви, и он клянётся себе, что умрёт, если посмеет изменить этому чувству. И преклоняет колено перед своим генералом. – Слушаюсь приказа.