Аппарат абонента выключен.

      Жене 24 года. Слишком мало, чтобы начать медитировать и одаривать мудростями подрастающее поколение и слишком много, чтобы эти мудрости выслушивать от старших. Именно поэтому Калинкин живет так и только так, как чувствует. А чувствует он достаточно своеобразно. Ведёт не самый праведный образ жизни, курит как паровоз, пьёт и десятиэтажно матерится. Каждый, кто видит его на улице или в метро в те моменты, когда парень изрыгает в телефонную трубку сотни самых изощрённых проклятий, невольно вешает на него определённое количество ярлыков. Чаще всего они похожи между собой. Злой, вечно недовольный жизнью человек, одним своим появлением способный сломать сразу несколько жизней. Такой и обругает, и нахамит, и чуть ли не детей ваших съест за чашкой утреннего кофе.       Можно запросто подумать, что и друзей у Жени нет. Кто добровольно согласится жить на бочке с порохом? Отчасти это так. Людей, которым парень может доверять, действительно не так-то много. Точнее, он один.       Его зовут Дима, и он — почти полная противоположность Жени. Если Диму все знают как спокойного, хладнокровного и рассудительного человека, то Калинкин в глазах окружающих — ядерная бомба. Подойдешь чуть ближе, чем нужно, и тебя выкинут, выдворят за шкирку, словно надоевшего пса.       Все эти круги ада прошёл и Павлов. Почему? Загадка, пожалуй, и для самого Павлова. Но было в парнишке что-то притягательное, что-то, что заставляло сделать глубокий вдох, выдохнуть и вновь попроситься в ту дверь, из которой тебя буквально недавно, кажется, выгнали.       И спустя время Дима понял, что это было. За всеми железобетонными ограждениями с колючей проволокой вверху, надёжно охранявшими покой экспрессивного парня, скрывался он настоящий. Тот, который громко смеётся, кладя голову на плечо собеседника и приобнимая за руку; тот, кто придёт без звонка и сообщения, ночью, с замёрзшим котёнком в руках, потому что «к тебе ближе, я пока тут его оставлю, а с утра заеду и заберу, ладно?», а потом и сам уснёт, свернувшись на кушетке и укрывшись собственным пальто. Тот, кто поддержит любую идею, поможет организовать, собрать людей, в общем, сделает всё, что от него зависит, даже если ему самому это не совсем по душе. Тот, кого с уверенностью можно назвать настоящим другом и опорой.       Дима, в свою очередь, тоже не отставал, разрешая конфликты, созданные Женей, забирая его из бара под утро, а иногда наоборот протягивая очередной стакан пива. Нашли друг друга — однозначно про этих двоих.       В скором времени парни поняли, что жить друг без друга они не могут. Ещё быстрее — осознали, что чувство это отнюдь не дружеское. И правда, сложно называть дружбой багровые пятна, оставленные на худощавых ключицах и старательно спрятанные под высоким воротом колючего свитера. Сложно назвать дружбой все те случайные, скрытые от посторонних глаз касания, сбивчивое дыхание, взгляды, когда смотришь так, словно этот человек — всё что у тебя есть в жизни, мысленно спрашивая у бога, в которого не веришь, за какие заслуги он подарил тебе это чудо.       Официального дня начала их отношений в принципе не было. У них вообще всё было не как у среднестатистических парочек. Если чью-то любовь можно было сравнить с домом, построенным аккуратно, постепенно, кирпичик к кирпичику, то у них это был наскоро сколоченный из погнутых досок скворечник, обязательно с большим плюшевым Ждуном фиолетового цвета внутри, потому что Калинкин такой Калинкин. Это хоть и не каменный дом, но тоже вполне надёжно, по крайней мере, им хватало с головой.       О будущем парни тоже не думали.       Поэтому настоящее решило всё за них.       Это произошло так просто. В какой-то из дней недели какого-то холодного времени года. Женя смотрел очередную глупую программу по МУЗ-ТВ, когда телефон завибрировал от входящего звонка.        — Да, Дим, ну ты там скоро?        — Здравствуйте, я из полиции. Правильно ли я понимаю, что вы знакомы с Дмитрием?       Парень опешил, всё еще не до конца понимая, что происходит. Предчувствие чего-то ужасного вперемешку с паникой с каждым мгновением нарастало.        — З-знакомы, — дрожащим голосом произнес Калинкин.        — А кем вы ему приходитесь? — будто специально тянул время мужчина на том конце провода.        — Вы, блять, нормально можете уже сказать, что случилось? — взорвался парень, уже крича в телефонную трубку.        — Дмитрий Павлов скончался. Мы сейчас отправим вам адрес в сообщениях, куда вам нужно будет подъехать, чтобы…       Калинкин перестал слушать звонившего сразу после слова «скончался». Скончался? Каким образом? Это ведь ошибка? Розыгрыш? Очередная глупая Димина шутка, ведь так? Он ведь сейчас придёт домой, расскажет, как телефон украл какой-то мальчишка, пошутит, что как раз хотел купить новый, да? Однако голос где-то в глубине подсознания тихо шептал: «не придёт».       На похоронах Женя не появился. Коллеги по работе посчитали это грубостью и неуважением, потому что «это же наш общий друг». Калинкину было всё равно, потому что пошли вы все нахуй. Всё это время он лишь набирал заученный до треснувшего экрана, отдававший всё большей горечью с каждым новым стаканом виски номер телефона и, кажется, медленно сходил с ума, слыша в ответ противный голос автоответчика.

Аппарат абонента выключен.

В зоне действия сети он больше никогда не появится.