За шестьдесят мгновений до рассвета

Гриффит всегда приходит в одно и то же время. За час до рассвета. Его серебряный доспех идеально начищен. Длинные белоснежные волосы собраны в низкий хвост, который резко контрастирует с черно-бордовыми тонами роскошной, просторной комнаты королевского пленника. Белые, словно нетронутый горный снег, волосы рассыпаются по его возмужавшим обнаженным плечам, на чувственных, по-женски мягких губах играет легкая улыбка. Гатц хорошо представляет, насколько мягкие эти проклятые губы. Они целовали его в дурмане похоти, они не раз обхватывали его самое сокровенное и дарили неземное наслаждение. Не знай Гатц, кто перед ним, слишком хорошо, он мог бы подумать, что к нему спустился с небес прекрасный Ангел, - такой, какими рисует их заблудшая, наивная церковь. Но перед ним не Ангел. Перед ним сам Бог - один из пяти - и он же сущий Дьявол. Дьявол с лицом авторитетного командира. Дьявол с лицом лучшего друга. По крайней мере, когда-то Гатцу казалось, что они были друзьями. Он верил, готов был отдать жизнь за друга, пока собственными ушами не услышал жестокую правду. Дьявол с лицом единственной любви Гатца. Дьявол. Предатель. Убийца. Разменявший жизни всех, кто в него верил, кто любил и боготворил, на новое тело, новую жизнь, королевство. Дьявол, способный растерзать праведника с мечом одним только касанием. Что человек против Дьявола? Лишь прах и несбыточные надежды. Гатц не может точно сказать, сколько времени прошло с момента его пленения. Он давно потерял счет неделям. Гриффит никогда не делает с ним этого так, как делал с несчастной Каской на жертвенном одре. Накрывает своим тяжелым телом, перекинувшись в крылатую ипостась, греет, притирается мощным нечеловеческим торсом к совершенному человеческому, гладит, целует, игриво пощипывает кончиками пальцев, трогает, ощупывает, возбуждает, заставляет позорно ерзать, сжимать руками в ответ его гладкие, будто воском натертые крылья, сдерживать стоны и изгибаться до хруста в костях, обхватывать коленями его бедра, сдаваясь, позволяя исчадию Рая дать Гатцу всё и даже больше, чем обычный человек способен вынести. Гриффит собирался его убить. Стереть очередное препятствие, помеху своей высшей цели, но подчинившись своей человеческой части, решил сделать это не сразу, провести с Гатцом час напоследок. Всего шестьдесят мгновений до рассвета. Тогда Гатц кричал, грязно ругался и неистово дергался. Ужасные твари держали его руки и ноги, пока их хозяин насиловал. Солнце взошло. Твари растворились в первых лучах священного золотистого света, а Гатс остался лежать на сломанной постели. Такой же сломанный, как и его легендарный меч от первого столкновения с божественным крылом. Измученный, израненный, изнасилованный,... живой. Фемто уходит на рассвете, одевая на себя идеальную маску идеального короля. Короля, который хранит страшную тайну в черно-бордовой комнате.