И первого апреля, Сенечка!

За окном шел снег, часы мерно тикали на стене. Мстислав уехал на работу час назад. Арсений сидел за кухонным столом, пил кофе, недовольно смотрел на тарелку с крошками, стоявшую напротив, масло, сыр и прочие радости, которые робко стояли на столе, и снова переводил взгляд в окно. Совершенно дурацкая ситуация: ему приходится сидеть дома, как верной Пенелопе, в то время, как этот стервец Пархомов сбежал на работу аж к семи часам тридцати минутам. Справедливость восторжествовала на голову Арсения, и он остался созерцать послезавтраковую разруху, которую Мстислав радостно навел на кухне. Потом он не менее энергично взялся тискать Арсения, и тот сам не заметил, как, увлеченный коварными отвлекающими маневрами, ответил согласием на эгоистичнейший вопрос, весь ужас которого постиг, только когда Пархомов пообещал явиться на обед и как следует отведать обеда, который Сенечка ему только что пообещал. Так и хотелось сделать этому стервецу лечо с кайенским перцем и подать вдогонку на десерт чай с имбирем, чтобы жизнь медом не казалась, но Арсений мужественно держал себя в руках и не несся за ключами, чтобы впрыгнуть в Фольксваген Поло со многообещающей приставкой Кросс, который он водил уже целых три дня, и не рвануть на рынок за этим самым перцем, имбирем и еще чем-нибудь остреньким, типа васаби, чтобы его обожаемому Пархомову небо с овчинку показалось. Надо же! Домохозяйку из него сделал. Из него – работника интеллектуального труда с высшим, между прочим, образованием! Арсений упрямо засопел. Еще эта зараза кадровичка так радостно ему объявила, что если он не отгуляет НЕМЕДЛЕННО свои пять отгулов, скопившиеся за последние полгода, то добрый дядя директор радостно скушает их с любимыми пирожными и ни шиша не оставит многоуважаемому Арсению Николаевичу. Арсений тогда величественно посмотрел на нее и сказал, что с ее позволения осчастливит себя целыми пятью внеплановыми днями отдыха. Ох, как ее перетряхнуло! И чего бесится, зараза: ну сказал он, что с ее волосами следует серьезно задуматься о парике, а не о парикмахере. Ну посоветовал не втискивать свои телеса в мини-юбку, потому что на ее телесах даже миди за микромини сходит. Ну поинтересовался, в каком строймаркете она штукатурку для век покупает – ему для гаража надо. А нечего ей с бывшей палачёщей дружить и с Вышибаллочкой пирожные килограммами жрать. А то повадилась, понимаете ли, докладывать им, кто Сенечке названивает. Хорошо, что у него смартфон, сам вид которого вызывает у нее столбняк даже с расстояния полуметра, а то бы еще и сообщения читала. А Мстислав, гад такой (тут Арсений зарозовел, ухватился за воротник свитера и натянул его чуть ли не на нос, обоснованно опасаясь, что Мстислав не один засос ему там оставил – как же, Сенечка ведь дома сидит, за неделю пройдет), его такими сообщениями забрасывал, что сам поручик Ржевский стыдливо заалел бы как маков цвет. Если бы кадровичку прямо около смартфона кондратий не хватил, то его самого потом бы аж три тетки ядом заплевали от зависти: прошлую неделю Мстислав забрасывал его более чем фривольными указаниями по поводу чулок – крупноячеистых, мелкоячеистых, просто кружевных и с подвязками, даже на корсеты позарился, гад. Научился ребенок поисковыми машинами пользоваться. На сто двенадцатый раз, не раньше – небезнадежен, однако. Ко многим головным болям Арсения добавилась еще одна: с детским энтузиазмом, с которым Мстислав бороздил просторы интернета и соответственно обвешивался всякой дрянью похлеще, чем бродячий пес репейником, не справлялся ни один антивирус; операционную систему приходилось переустанавливать практически в рутинном порядке. А Мстислав все выяснял, чем бы еще им можно было разнообразить отношения, и Арсений не успевал отбиваться от нездорового энтузиазма. Нет, не то чтобы он был против – тут Арсений потянулся, томно выгнул поясницу и погладил левую ключицу, к которой Мстислав испытывал прошедшей ночью какую-то нездоровую привязанность – но не настолько же разнообразно! Решительно встав и убрав гадюшник, который Мстислав развел на столе, Арсений решил все-таки съездить в супермаркет. По здравом размышлении мысль о кайенском перце не казалась такой душегрейной, но побаловаться чем-нибудь азиатским можно. Или лучше попробовать сделать вафли – как в Амстердаме? На лицо Арсения непроизвольно наползла улыбка при воспоминаниях о замечательном времени, которое они там провели. Он натянул пальто, взял ключи и пошел к гаражу, в котором ждала его самая любимая игрушка – веселый и резвый Поло Кросс. Оранжевый. Арсений задержался в дверях, смущенно улыбаясь, и ему показалось, что шаловливый пупс задорно ему подмигивает, а мог бы – еще и шинами заперебирал, так он хотел порезвиться. Арсений открыл ворота, сел, погладил руль, вдохнул запах автомобильного салона и аккуратно выехал во двор. Выйдя, чтобы запереть ворота, он подумал, что еще и за это Пархомов ему должен – надо же, не спросясь, поставить в известность, что у Сенечки есть машина. Постояв у ворот, в задумчивости поправив очки и обласкав взглядом оранжевого лялика, Арсений трагично вздохнул. Нет, все-таки придется и дальше делать вид, что он верит всей этой Пархомовской лапше про бедняжку Катю из фирменного салона, которую вот просто уволят по статье, если она до конца марта не впарит кому-то это чудо. Лапша была навешана изобретательным Мстиславом в длинную ночь с четверга на пятницу, а где-то около трех часов утра разморенный, занеженный и заласканный Сенечка подписывал какие-то невнятные бумаги. Утром Арсений прочитал, что он там ночью наподписывал, повертел в руках ключ и добрых двадцать минут ломился в забаррикадированную дверь ванной, в которой предусмотрительно закрылся Пархомов. Мстислав был все-таки сильней, а Арсений трезвым, поэтому пнув неподатливую дверь еще раз и высказавшись по поводу морально-аксиологических особенностей личности Пархомова – что куда органичней звучало бы, будучи передано нецензурной лексикой – и постояв посреди спальни еще полминуты, Арсений подхватил ключи и решительно направился в гараж, чтобы посмотреть, что этот стервец ему подсунул. И влюбился сразу и бесповоротно. Он добрых две минуты ходил вокруг бодрого оранжевого красавца кругами, боясь даже прикоснуться к нему, а потом обходил, понимая, что эта бусечка принадлежит ему, и даже не в кредит. Он заглядывал в окна, рассматривал задние фонари, долго-долго усаживался поудобней, настраивал все, что можно, под себя и разглядывал панель приборов и читал руководство по эксплуатации. Мстислав, опасливо заглянувший в гараж, набычился, увидев, что Арсений сидит в машине и с сосредоточенным видом читает толстую брошюру, и подошел ближе. Да он бы куда лучше все показал! ...Благодаря бесконечным знакомствам Мстислава, машину удалось поставить на учет в рекордные сроки, менеджер Катя из салона переглядывалась с Пархомовым слишком многозначительно, но Арсений упорно делал вид, что ничего не замечает; а Арсению барышня красноречиво заливала про то, как благодарна, что он спас ее от увольнения, и Арсений старательно делал вид, что верит – ради такого бусечки он готов был побыть немного глухим и слегка глупым, раз все равно блондин. Все утро субботы он вспоминал под чутким руководством Мстислава, чему учился лет этак двенадцать назад в автошколе, чтобы выяснить, что к огромнейшему облегчению отечественной педагогики Мстислав не имеет к ней никакого отношения – учитель из него получился бы отвратительный: Пархомов не обладал ни терпением, ни выдержкой, ни умением объяснять. Поэтому Арсений высадил его дома и поехал осваивать машину на проселочных дорогах. Он увлекся, проездил до самого позднего вечера, чтобы, вернувшись, загнав машину в гаражи и посидев еще немного в ней, вылезть и нарваться на взбешенного Пархомова. Оказывается, он звонил (тридцать восемь пропущенных звонков и пятнадцать сообщений – Арсений смущенно потупил глаза и спрятал смартфон) и уже успел позвонить в полицию. Капот его оранжевого лялика был приятно теплым и очень даже выносливым, в чем Арсению пришлось убедиться, чтобы просублимировать ярость Пархомова в более приятные для обеих сторон эмоции. Поездка по окрестностям в воскресенье была куда более приятной, Мстислав, чувствовавший себя поначалу очень напряженно на пассажирском сиденье и державшийся за дверную ручку до побелевших костяшек, постепенно расслабился, приосанился, начал осматривать окрестности, а не только смотреть испуганно вытаращенными глазами прямо перед собой, и даже давать дельные советы. За некоторые Арсений был ему очень благодарен, что и дал понять Мстиславу посредством сытного ужина и некоторой фривольности немного позже, которая этого похотливого кобеля в достаточной степени вдохновила на ответные эксперименты. Арсений уселся, проверил зеркало заднего вида, поерзал в сиденье и решился. Пора ему не просто покататься по пустым проселочным дорогам, а еще и вылазку в супермаркет сделать – опять же и закупиться не мешает. До супермаркета Арсений доехал живым и почти здоровым, но с мокрой спиной. Оказывается, одно дело – сидеть рядом с Пархомовым в крейсероподобном джипе и не отрываться от дисплея, даже когда этот шумахер предпринимал опасные для жизни посторонних маневры, и совсем другое – принимать участие в дорожном движении в городе, пусть даже на окраине спального района. Арсений выдохнул и выцарапался из машины, закрыл дверцу и нажал на кнопку на ключе, который держал в подрагивающей руке. Машина послушно тренькнула, бодро моргнула габаритами и устроилась ждать хозяина. Арсений воровато оглянулся, убедился, что поблизости нет людей, и нежно погладил ее. Стрельнув глазами по бокам и убедившись, что его сентиментального жеста никто не увидел, он вздернул нос и направился ко входу. Обратный путь был, в общем-то, незапоминающимся. Арсений подмурлыкивал музыкальным композициям, которыми радовали слушателей радиостанции, и посмеивался розыгрышам, которые предпринимали диджеи. В обществе вовсю бушевало первое апреля, хотя при созерцании белоснежных ландшафтов в это верилось слабо. На сумке около ворот сидел какой-то парнишка. Увидев, как к ним подъезжает машина, он вскинул голову и жалобно заулыбался. Арсений остановил машину, вылез из нее и подошел к нему. - Здравствуйте, - вежливо спросил он, внимательно и немного встревоженно осматривая парня. - А Славка где? – большими глазами глядя на него, спросил парнишка. Арсений поджал губы и свысока посмотрел на парня. - А вы, простите, с какой целью интересуетесь? – холодно поинтересовался он. Парнишка пригорюнился. Тяжело вздохнув и жалобно посмотрев на Арсения, он сказал: - Да думал, что перекантуюсь у него. – Он скосил глаза на сумку. – Видно, не судьба, - философски заметил парень. - А почему вы решили, что можете вот так свалиться как снег на голову и вам будут рады? – еще более холодно вопросил Арсений. - Да я жил тут до Нового года. Потом и я с одним челом познакомился, и Славка тоже вроде как неслабо так заякорился. Вот. А потом я снова малость поругался и ушел. Думал, может, можно будет пока тут перекантоваться, пока все разрулится. – Парнишка пожал плечами и искательно посмотрел на сурово взиравшего на него Арсения и приуныл. На плечах у него была тонкая, пусть и дорогая куртка, уж хорошую вещь Арсений мог определить в полусонном состоянии и без очков на носу, на ногах кеды – кеды! – и нос был красноречиво красным. Парнишку было жалко, как жалко было бы бездомного котенка под дождем. Но одну вещь следовало уточнить. - И что думает по поводу вашего визита Мстислав? - А откуда он знает? – буркнул парнишка. – А когда узнает, пошлет в пешую эротическую экскурсию, - пробормотал он, покосившись на чеканные черты Арсения, усердно изображавшего из себя непреклонного блюстителя нравственности. Парнишка вздохнул еще раз. – Ладно, пойду я. - Садитесь в машину, - холодно сказал Арсений. – Не хватало еще, чтобы ваша смерть от пневмонии свалилась на мою совесть. Ей и так нелегко. Он пошел к воротам, краем уха прислушиваясь к быстрым и, кажется, суетливым движениям парня и хлопанию двери. Усаживаясь в машину, Арсений покосился на него и постарался не дать волю жалости, упорно не замечая, как тот ежится на сиденье и прячет руки между колен в тщетной попытке согреться. - Меня Арсений зовут, - чуть подружелюбней сказал он. - Валик, - легко отозвался парень. - Очень приятно, - вежливо отозвался Арсений. - Да неужели? – буркнул Валик. – Слушайте, я немного отогреюсь и пойду. У нас правда ничего потом не было, мы даже не созванивались никак. Просто что-то подумал, что он может помочь, что ли. Он ведь помогает всегда. Арсений кивнул, полностью соглашаясь, что Мстислав никогда и никому в помощи не отказывал, как не отказал бы и этому подкидышу. Придется и Арсению выступить с ним одним фронтом. По радио звучала очередная разводилка по телефону, и Арсений заухмылялся. Первое апреля же! Остановившись перед воротами, он посмотрел на Валика. - Помочь не проблема, - довольно улыбаясь, отозвался он. – Загребайте, оторвемся! У Валика вылезли глаза. А мужик такой приличный казался, чем-то на этого гадского Калистратова похож, такой же элегантный, ухоженный, холеный, стервец. У него внезапно затуманились глаза. Он моргнул, сжал челюсти и отвернулся. Арсений настороженно посмотрел на его затылок и вылез из машины, чтобы открыть ворота гаража. Валик с радостной улыбкой грел руки о здоровую кружку с какао, которую ему всучил Арсений, сурово сказав: «Нет ничего лучше, чтобы согреться, чем какао на молоке». Мужик был хотя и сухой и холодный, но понимал. Арсений сел напротив и поинтересовался: - И что там у вас стряслось, что вы решили у Пархомова помощи искать? Валик растерянно посмотрел на него и приуныл, затем вспомнил всю ту белиберду и загрустил. Отставив кружку, он задумчиво потеребил край столешницы, осмотрел кухню, избегая глядеть на Арсения, исподтишка покосился на него, наткнулся на пристальный взгляд и рассказал. Что за мужик его Калистратов, какой он роскошный стервец и какой он стервец. Который, оказывается, общается с бывшей женой и дочкой. Арсений сложил руки на груди. Причем жена та еще краля, просто непонятно, почему он с ней развелся, а дочка лапочка. Валик допил какао, сделав при этом над собой усилие, вздохнул и признался, что он ничего не имеет против того, что Олег с ними встречается. Но он почему-то считает, что Валик про это знать не должен. Он вообще его за декоративную болонку держит. Валик надул губы и отодвинул кружку. Он проверил, не растаял ли Арсений, и поежился под холодным взглядом этого сухаря. - Калистратов знает, где ты? – ледяным тоном поинтересовался Арсений, отчетливо понимая, что если бы он был на месте этого самого Калистратова, которому, если верить СМИ, было где-то сорок пять очень впечатляющих лет, он бы ради этих кудрей, ради этих щенячьих глаз и музыкальных пальцев, ради этой почти прозрачной кожи и капризных губ отдал бы все свое состояние, достал луну со звездами с неба и выстроил заново Великую Китайскую стену. Валик содрогнулся и виновато посмотрел на Арсения. - Я записку оставил, - выдавил он. - Что ты сбежал к Пархомову? Валик кивнул и опустил голову. Его уши очень искренне алели в обрамлении прядей разной степени блондинистости, и Арсений смилостивился. Он вздохнул и покачал головой. - Такое слово «безответственность» тебе что-нибудь говорит? – риторически спросил он и встал. Валик оживился и преданно посмотрел на него. Арсений убрал посуду в количестве двух кружек со стола и подошел к холодильнику. Перед носом у Валика нарисовалось блюдо с сыром и второе с ветчиной. – Хлеб на столе, - бросил Арсений через плечо, сосредоточенно рассматривая содержимое холодильника. Валик радостно угукнул в ответ, набивая рот сыром. – Скажи мне, Валентин, - сказал Арсений, закрыв дверь холодильника, – ты в курсе, какое сегодня число? Валик замер с набитым ртом, достал телефон, посмотрел на экран и многозначительно сказал: «Ого!». Прозрачные голубые и плутоватые зеленые глаза встретились и вспыхнули одинаковыми злорадными искрами. Мстислав остановил машину у входной двери, самодовольно посмотрел на себя в зеркало, пригреб волосы и пружинисто выпрыгнул из машины. Размяв плечи, он упругой походкой направился к дому, самодовольно улыбаясь. Жизнь замечательна, сейчас ему предстоит обед с его обожаемым Сенечкой, может, и послеобеденный отдых окажется на повестке дня, а началом своих выходных он уже определил четверг, спихнув все на зама. Пусть работает, спиногрыз. А он пострижет купоны со своего начальского положения, пора бы уже. В доме было тихо. С кухни доносились ароматы – кажется, мясо. С чем-то. Мстислав втянул носом аромат и блаженно прикрыл глаза. Какое все-таки восхитительное удовольствие – иметь такого замечательного и такого легко обучаемого Сенечку под боком. Он шустро переобулся, заглянул в ванную, помыл руки и направился на кухню, совершенно не ожидая никаких подвохов. И когда на него набросилось что-то блондинистое, тощее, небольшое и вопящее, он растерялся. - Славочка, дорогой! – заорало оно и вцепилось в уши с явным непристойным намерением присосаться к губам. Мстислав опешил, попытался вырвать голову из цепких лап, опомнился, вспомнив, что в них останутся уши, начал отдирать ЭТО от себя, но оно надежно обхватило его талию ногами и очень активно вопило о том, что счастливо снова его встретить, что оно просто бесконечно радо вернуться и готово простить все. Наконец Мстиславу удалось оторвать от себя это... это... Юрика? Карика? Валика! Валика от себя и испуганно отбежать на другой конец комнаты. А Валик стоял и подпрыгивал на месте, вопя: «Славочка, ну что же ты! Неужели ты не рад меня видеть?» - И что это значит? – ледяной голос Арсения был ожидаем, но все равно прозвучал неожиданно. Мстислав вздрогнул, обрадованно повернулся к нему, чтобы вопросить, что это чучело делает в их доме, но испуганно сжался под тяжелым взглядом Арсения, твердо намеревавшегося испепелить его на месте. Губы были плотно сжаты и подрагивали, как и ноздри. – Мстислав, тебе знаком этот молодой человек? - Сенечка, - заюлил Мстислав, не зная, что этот Валик Сенечке натрындел, не помня за собой никакой вины, но ощущая себя бесконечно виноватым, - ну Сенечка, вроде знаком, что я – всех помнить должен, что ли? - Даже так? – от простых слов повеяло арктическим холодом. – Ты настолько легкомысленен, что даже не ставишь целью запомнить всех, с кем имел общение? Мстислав оглянулся в поисках подходящего плинтуса, под который можно было бы забиться. - И через сколько времени после нашего разрыва ты забудешь, как зовут меня? – теперь Мстислав узнал, что такое космический холод. Он попытался слиться с обоями. Арсений смерил его взглядом, вздернул нос и прошествовал в зал. Мстислав дернулся за ним, но подумал, что жить ему все-таки хочется, и задержался. Пусть Арсений хотя бы немного остынет, то есть подогреется, а он пока из этого Вяфлика кишки вытянет. Через поры на пальцах, не меньше. Валик не находился. Арсений стоял в зале, скрестив руки на груди и глядя в окно. Мстислав помялся в дверях. Но уехать из дому и оставить Сенечку в таком состоянии он тоже не мог: кто его знает, что он выкинет напоследок. А то как чемоданы соберет?! Он на кошачьих лапках подкрался поближе. - Сенечка, - тихо позвал он. Ответом ему было высокомерное «М?». – Сенечка! Он поднял руки, чтобы положить их Арсению на плечи, удержал их в сантиметре от плеч, решился – и Арсений его не оттолкнул. Не пошевелился. Но и не оттолкнул. – Сенечка, ну ты же знаешь, что я расставаться с тобой не собираюсь, лет этак триста. Ну Сенечка! – жалобно позвал он. - Да неужели? – глухо отозвался Арсений, отворачиваясь. - Сенечка! – жарко зашептал Мстислав, чувствуя своим ректальным детектором неприятностей, что неприятности совсем рядом и сильно крупные. – Сенечка, ты же умный, ты знаешь, что вот мы же вместе, и ты особенный для меня, самый-самый, и все для тебя, вот веришь? - Всё? – заинтересованно скосил на него глаза Арсений. - Всё-превсё, - радостно подтвердил Мстислав, до такой степени радуясь потеплению в голосе Арсения, что не заметил, как злорадно вспыхнули глаза за стеклами очков. - Хорошо. – Арсений величественно повернулся к нему. – Точно всё? – напоследок уточнил он ласково. Мстислав радостно закивал головой. «Порш Кайенн» приметного белого цвета затормозил перед неприметным домом. За рулем сидел приметный же красавец с темными волосами и с тоской смотрел на неприметную дверь, за которой скрывался его будущий ночной кошмар. Ну Вязигин, ну прохиндей! Он это ему еще припомнит. Мстислав собрался с духом и взялся за ручку на двери, но в ужасе отдернул руку. Подумать только, если он много значит, то и на это пойдет. Значит-то много, но Пархомов – мужик! Ну ведь мужик же? Мстислав выдохнул и снова взялся за дверную ручку, но снова отдернул руку. Только при чем тут чулки? Если он на самом деле столько для него значит, чтобы на все пойти... мысленно передразнил Арсения Мстислав и печально оглянулся. От позора его спасет только смерть. Хотя: чулки можно порвать. Случайно так, либо в процессе, либо после употребления. Мстислав воспрял духом и открыл дверь. Заодно посмотреть можно, что на его Сенечку можно натянуть. Он выпрыгнул из машины и целеустремленно направился к неприметной двери. Мстислав провел в магазинчике сорок минут вместо планировавшихся восьмидесяти секунд. Он купил чулки в крупную сеточку, в мелкую и белые кружевные, джоки пяти цветов и фасонов, корсет и даже ушки с хвостиком, очень заинтересовался разными круглыми, кольцеобразными и продолговатыми штуками, которые только и видел, что на сайтах в этом дурацком интернете, завис рядом с наручниками, но поежился, решив, что они окажутся сначала на нем и только потом на Сенечке, с величественным видом, который нагло спионерил у Сенечки, потребовал вип-карту и принял пакет с покупками. На банальное «Заходите еще!» он царственно ответил: «Всенепременно», - и с императорской осанкой пошел к Кайенну. Усевшись в машину, он похотливо посмотрел на пакет, довольно похлопал по нему и решил, что пора и честь знать. Сенечка, поди, ждет. Мстислав крадучись зашел в свой собственный дом. Калистратов уже позвонил, поблагодарил, что ни Мстислав, ни Арсений Валика не придушили, не закатали в асфальт и не напоили фенолфталеином, подчеркнул, что за то, что Валику уже который раз вправлены мозги, он не просто должен, а очень должен, и пригласил на барбекю, которое устроит, как только начнется весна. Мстислав для надежности еще раз осмотрелся, убедился, что Валик забран основательно и бесповоротно, и хорьком проскользнул в туалет. Места там было мало, но хватило, чтобы совершить страшное – натянуть черные чулки в крупную сетку и присобачить подвязки. Он посмотрел на свои ноги, решил, что видок так себе, но если Сенечка хочет, то Сенечка получит, и натянул джинсы. Ощущение было странным. Возбуждающим. Непривычным. Эротичным. Как бы еще Сенечку завалить? Мстислав сжал бедра напоследок, выдохнул и решительно двинулся наверх. Арсений ждал Мстислава уже пятнадцать минут. Шампанское грелось. Фрукты вяли. Он сам сидел на кровати в пижамных штанах, скрестив руки на груди и ноги по-турецки, и угрюмо смотрел на дверь. Ну вот что его там внизу держит? Уже все сроки прошли. Духовка с мясом скоро включится, а потом отключится, а этот троглодит все так и мнется внизу. Как по порносайтам лазить – так он первый. А как что-то в жизнь воплотить, так в гараж удирает. Наконец дверь приоткрылась, и Мстислав просунул в комнату нос. Осмотрелся. Удивился. Заинтересованно посмотрел на свечи, зашел в комнату и прислонился к двери. Арсений пристально следил за ним, готовый в любой момент прикрикнуть и принудить. Мстислав отлепился от двери и, стянув джемпер, бросил его на пол у двери; Арсений закатил глаза: сложить и положить на место конечно же трудно. Мстислав подошел к столику, засунул в рот виноградину, открыл шампанское, налил вино в бокалы и пошел к кровати. Остановившись перед ней, он протянул Арсению один бокал. Тот взял его и многозначительно приподнял брови. Мстислав чокнулся с ним, осушил свой бокал, отставил его и, выдохнув и закрыв глаза, мужественно снял джинсы. Выбираясь из постели, чтобы перенести фрукты на кровать, Арсений оглянулся и посмотрел на Мстислава. Тот лежал на кровати, закинув руку за голову, и самодовольно оглядывал Арсения. На его ногах все так же красовались черные чулки, перехваченные на бедрах черными с белым подвязками. Смотрелось необычно. Интересно. Интригующе. Арсений провел рукой по его ноге и чмокнул кожу над подвязками. Мышцы под губами легонько дрогнули, Мстислав переместился с однозначно коварными намерениями. Арсений выскользнул и встал. Мстислав разочарованно вздохнул и улегся на боку, поднявшись на локте. - Сенечка, - интимно промурлыкал он. - М-м? – сыто отозвался Арсений. - А как насчет ужина? Арсений посмотрел на него через плечо, жуя виноград. В мире должны быть вечные ценности. Небо может роняться на землю, но Пархомов всегда хочет есть. Он вздохнул, подумал и признался: - Думаю, мясо уже должно быть готово. - Мясо? – оживился Мстислав, усаживаясь. Бутылка была прикончена под телятину, на кухне горел боковой свет и было уютно, Мстислав щеголял в шелковом коротком до бедер халате и все тех же чулках, на Арсении были пижамные штаны, и велся ленивый разговор двух очень близких людей, которые подчас не нуждались в чем-то большем, чем междометия. Наконец Арсений, взглянув на часы, встал и начал убирать со стола. Закончив, он подошел к столу и оказался притянут Мстиславом и плотно прижат к его телу. - Сенечка, - протянул Мстислав, искательно заглядывая ему в глаза. На поощрительно приподнятые брови Мстислав отреагировал общим оживлением и спросил, тщательно отбирая слова: - А ты ведь больше не сердишься? - За что? – лениво отозвался Арсений. - Ну... – Мстислав замялся. – За Валика? Я ведь правда не знал, что он ко мне припрется, когда со своим Калистратовым разругается, а этот его спектакль вообще с бухты барахты. Я правда его с Рождества не видел. Сенечка! – Мстислав притянул его поближе и уткнулся в грудь. Арсений положил ему руку на плечо и пригладил другой волосы. - Знаю, - довольно отозвался он. - Откуда? – насторожился Мстислав. - Пархомов, - с упреком произнес Арсений. – Сегодня какое число-то? - Первое апреля, - не задумываясь, выпалил Мстислав. – Первое апреля. – Задумчиво повторил он. – Первое апреля. То есть это такая шутка была? – проговорил он, внимательно посмотрев на Арсения, и убрал руки с его талии. – Хорошая шутка. Он отодвинул Арсения и встал. - Хорошая шутка, - повторил он. – Твоя идея? Дождавшись утвердительного неуверенного кивка Арсения, Мстислав поджал губы и вышел из кухни. Арсений смотрел ему вслед, открыв рот. Мстислав спал в небольшой комнате под крышей, которую можно было потенциально использовать как гостевую спальню. Она была совсем маленькой. Белье в ней менялось, кажется, в начале марта, но в ней было относительно тепло и уютно. Арсений попытался заикнуться, что это же просто первоапрельский розыгрыш и ничего более, а он сам в Мстиславе нисколечко не сомневается, но был отодвинут Мстиславом, уже стянувшим чулки и влезшим в привычные джинсы. Кровать была удобной, но вот без Сенечки под боком совсем не то. Мстислав ворочался до первых петухов, то усаживаясь в кровати, чтобы идти в спальню, высказывать свое возмущение и мириться, то укладываясь обратно, вспоминая, сколько раз этот негодяй Вязигин пользовался его доверчивостью. В дверь осторожно поскребли. А затем в небольшую щель просунул нос Арсений, балансируя чем-то за дверью. - Ты не спишь? – смущенно произнес он. - Нет, - буркнул Мстислав и отвернулся. Дверь распахнулась, стукнулась о стену, Арсений ругнулся, но упрямо вошел в комнату. - Я тебе завтрак принес, - жалобно произнес он и опустил что-то на кровать. Мстислав заинтересованно посмотрел на поднос: вафли, горячие, ароматные, политые медом, рядом кофе и сливки. И даже маленькая такая кокетливая розочка в маленькой такой кокетливой вазочке. Мстислав осторожно повернулся, чтобы не развернуть это великолепие, и умиленно посмотрел на розочку. Он перевел глаза на Арсения, мявшегося у кровати, и уставился на колени, обтянутые белыми чулками. Мстислав выпрямился, сел, посмотрел на кокетливый розовый фартук с непристойными белыми и красными сердечками и очень интересной такой неровностью ориентировочно в Сенечкином паху и чуть ниже уровня глаз Мстислава. Поднял глаза, посмотрел на Арсения, кокетливо склонившего голову к плечу и виновато на него глядевшего. И решительно отставил поднос. Пристраивая его на пол, он радостно взвыл: на Сенечке были кокетливые белые туфли без задников, но с помпонами. Тиская Арсения перед отъездом на работу – около десяти часов утра и после пяти очень категоричных звонков зама, Мстислав облизал еще раз его губы, на которых давно уже ни следа от меда не осталось, а так хотелось, чмокнул в щеку и пошел к машине, насвистывая что-то легкомысленное себе под нос. Арсений закрыл дверь, зевнул и усердно потянулся. Зазвонил телефон. - Сенька, привет! – заголосили в нем. – Сенька, слушай, тут такое дело, в общем, тут распродажа, совершенно шикарные шмотки! Олег сказал, что меня одного из дому не выпустит, чтобы опять не сбежал, а мне еще к парикмахеру надо! И я хочу в салон заскочить, тут та-акие прически делают! Причем и сверху и снизу! Сенька! Заедь за мной! Валик был прелестным вьюношем, закатывая глаза, подумал Арсений, угукая в трубку. А потом оживился. Поправил очки. Посмотрел на себя в зеркало и оценил степень заросшести. Посмотрел на брюки. Посмотрел в потолок. И решил, что Мстиславу понравится. - Хорошо, выезжаю. С тебя кофе.