Истинная пара

К горлу подступает неприятный ком, внутри всё сворачивается и это чувство тянется всё выше и выше. В голове исчезают мысли одна за другой и эта опустошённость выливается в некую раздражённость. Ну вот же! Гарри тут, стоит совсем рядом, смотрит прямо на Драко не отводя глаз и ждёт, но легче слизеринцу не становится. Смотрит на него глазами полного презрения, отвращения и слова, словно выплюнул из самого нутра, и ведь Драко это заслужил. Малфой, за всё своё отношение к Гарри действительно заслужил, и рассчитывать на быструю милостность к его персоне слишком глупо. Гарри продолжает стоять на том же месте, безразлично и как-то ненавистно рассматривая Малфоя, пока затянувшаяся тишина не начинает выводить из себя. Гриффиндорец резко достаёт палочку из кармана и чётким, уверенным тоном проговаривает: — Второй раз повторять не буду, — смотря прямо в глаза блондина, он направляет палочку на Драко, поднимаясь на одну ступень, чтобы встать на поверхность кафеля и быть чуть ближе. Реакция Малфоя одна — смех. Ну ведь и правда смешно от того, что всё привело именно к этому. Сотню раз отвергал, посылал, смотрел в глаза и напрямую говорил, что Гарри не нужен ему, что не хочет быть с ним, что гриффиндорец всё напридумывал себе и сам же страдает из-за этого. А теперь, стоя сейчас перед ним, смотря тому в глаза, он всеми правдами пытается сдержаться, чтобы попросту не разболтать всё, что так долго теплиться на сердце, всё, что так давно таится в потёмках тёмной, израненной, измученной души. Драко хочется прижаться к стене, надрывно закричать, избить руки в кровь, чтобы только не чувствовать эту неимоверную вину и ноющую боль в грудной клетке. Но он стоит, даже слегка ухмыляется, а в глазах полное безразличие, кромешная пустота. Малфой с раннего детства привык держать эмоции, чувства при себе, пряча их глубоко в себе. Научился скрывать всё это, да так, чтобы никто не сомневался в его бесчувственности, отстранённости, холодности. Конечно то, что когда-то было лишь игрой, стало частью парня. Со временем, Драко и вправду очерствел, похолодел ко всему, что когда-то радовало, интересовало. От холода люди замерзают, лишаясь каких-либо чувств, эмоций и Малфой был именно тем замершим парнем, который нуждался в тепле, но всячески отвергал тех, кто мог подарить ему это, а всё потому, что боялся. Боялся насмешек, осуждения, неискренности, потому что видел с самого детства алчность, подлость, коварство, обман, двуличие. Ядовитость сказанных фраз, мерзкое обращение и осуждение открытости чувств. Он вырос в этой грязи, он сам стал этой грязью и, когда появился Гарри, всё восприятие устоявшегося мира начало давать сбой. Гарри не был таким, как Драко. Да, гриффиндорец вырос в грязи, в этом мраке, но даже после всего, что с ним случилось, он не стал таким. Он тянулся к свету, к чему-то лучшему. Верил, надеялся, стремился, находил и пытался сохранить. Падал, терялся, сомневался, но напролом добивался своего. Сотни твердили ему, что он неудачник, что не сможет, не получится и вообще, кто он такой? И после этого, после сотни ран, которые ещё больно обжигают самое живое, чувствительное, уязвимое, Гарри поднимался с колен и с гордо поднятой головой шел вперёд. И Драко завидовал. Завидовал, потому что сам так не мог, что совсем не такой, что приходится прогибаться. Что не может поддаться минутной слабости, вольности, что он запертая птица в клетке под строжайшим контролем, а гриффиндорец — нет. Зависть переросла в ненависть, которая подпитывала слизеринца изнутри, оставляя чёрные сгустки слизи в душе. Сердце очерствело, эмоции — настоящие, искренние, чистые, пропали, являя лицу наигранность, лицемерие. Из-за обиды и дикой ненависти к искренности хотелось: рушить, портить, язвить, причинять боль, убивать, мстить. Ведь Драко не мог позволить себе того, что было у Гарри и это злило. Хотелось того же. Чтобы принадлежало только ему, по праву. Подчинялось, дарило, светило, но Гарри сопротивлялся. Это раздражало каждую клеточку в теле, будоражило кровь, охватывало разум слизеринца все больше и больше. Хотелось забрать то светлое, что было в Гарри, но позже понял, что гриффиндорец является светом. Появилось звериное желание овладеть им. И неважно как, только, чтобы его и ничье больше. Чтобы этот свет был рядом, наполнял изнутри, окутывал, закрывал, пропускал через себя, убивал все плохое, но прогибаться Гарри вовсе не собирался. Брюнет конфликтовал, бился до последнего, сопротивлялся, чтобы только отстоять удары нанесённые Малфоем. Понимал, что против воли нельзя, неправильно, нечестно. Что ни за что не станет чьей-то игрушкой, тем более в руках гнусного аристократичного мерзавца, который только и привык присваивать то, что ему не принадлежало. Пытался вразумить, научить, что можно по-другому, что есть другие способы, но Драко не привык использовать честные методы. Хитрость, подлость были заученны блондином наизусть и, если, что-то и брать, то только так, не иначе. Столкновение взглядов было неизбежно. Две противоположности должны были столкнуться друг с другом и в этой борьбе кто-то должен был выиграть. Как бы Драко не старался, но одержал победу Поттер и это было очевидно с самого начала. Малфой был слаб всегда, но тщательно старался это подавить, скрыть или же попросту уйти. Не видя смысла в борьбе, он просто сдался, позволяя Гарри войти в него чуть глубже, где не было еще ни одной живой души. Пробрался так глубоко, разрушил столько барьеров, что сердце, которое никогда не видело свет, потянулось за ним. От непонятных, незнакомых ощущений Драко старался скрыться, убежать, но ощутив однажды тепло, захотелось попробовать его ещё. Разум буйствовал, внутри шла борьба самим собой. Он не привык, не знал, чего ожидать и всячески противился, но, чёрт, так хотелось ещё! Было мало, слишком. Чувства начали проявляться, открываться, отчего голод только усиливался. Хотелось до зудящего чувства ещё, но стало поздно. Драко самолично лишил себя этого, заставляя ощущать изголодавшее ощущение с большей силой. И сейчас… Они враги, хотя, что уж там? Каждый враг сам для себя и погибель в одном ключе. И неважно кто первый обратит палочку в действие, всё равно же умрут вдвоём и, наверное, этот день настал. — Мне плевать с какой целью ты сюда пришёл, — подаёт голос Гарри, слегка заворачивая палочку в левую сторону. — Мне кажется это не в стиле гриффиндора, — откликается Малфой, непринуждённо наклонив голову в сторону. — Палочка? Серьёзно? Я то думал это мы, слизеринцы пренебрегаем правилами, но ты, Поттер… — медленно приближаясь, слова уверенно вылетают из уст юноши, словно подобное он заготовил для самых экстренно важных случаев, словно, его внутри самого не трясет от волнения. — Остолбеней! Выведенное движение палочки и заклинание ликвидируется мгновенно. — Поттер! Какого…?! — Редукто! — отвечает блондин резко и незамедлительно. — Сектумсемпре! Гарри принимает позицию нападения, легко маневрируя палочкой и выдавая какие-то убийственные заклинания — Убить меня хочешь?! — крикнул Драко, знатно отлетая к мраморной стенке. — Я сказал тебе убирайся, — хмурясь отвечает брюнет, подходя к Драко ближе.— Но ты не слушаешь, — присаживаясь на корточки, он рассматривает, как алые пятна растекаются на белой рубашке, как лицо Драко приобретает серые, безжизненные, болезные черты, как тот в силу своего положения всё так же ненавистно ухмыляется, отчего внутри становится противно дышать. А ещё эти глаза, которые вечно презирающие смотрят на всех, медленно теряют жизнь. — От любви до ненависти, да, Поттер? — Заткнись, Малфой! — отмашистый удар прилетает Драко по лицу. Слизеринец злобно лыбится и как-то хрипло усмехается. Зудящая, жгучая боль растекается по щеке, отчего хочется нервно расчесать то самое место, пожалуй, до крови. От любви до ненависти, вот как? Ненавидеть ведь можно каждого, а так же можно приобрести это чувство с первого же взгляда, разговора, но любить…? Полюбить человека намного сложнее. Влюбиться в его невыносимый, заносчивый, надменный характер, который заставляет тебя думать о том, насколько же он ужасен, противен, но почему-то такой… такой притягивающий? Полюбить его так глупо и наивно, что, иногда, не понимаешь как и почему это произошло. Головокружительный долговечный экстаз, от которого нет передышки…