Alea Jacta Est

У Лютика глупейшая, пестрящая пурпурным одежда и сладостно звучащая лютня, заразительный смех и по-дурацки обаятельная улыбка. Он сочиняет баллады, пишет книги, в предисловиях которых вскользь восхваляет себя, одёргивает повод лошади у каждого встречного трактира и будто бы инстинктивно добродушен ко всем в равной мере. К тому же он крайне опрометчив, любопытен и неизлечимо везуч. Геральт временами понятия не имеет, почему они то и дело сталкиваются то в захудалых деревнях, то в крупных городах — однако неизменно выпивают и делятся свежими новостями. Но, пожалуй, делает это один Лютик — ведьмак знает, что он-то в курсе всех последних сплетен. Где ненароком дракона упомянет, где проговорится, что за голову подземного мутанта обещают золотых… Геральт прячет кривую усмешку за пинтой, выбирая задания. Зачастую Лютик не упускает шанса присоединиться — и тогда они оба — убийца чудовищ и трубадур — колесят по миру, наживая неприятностей. Без боевых ранений не обходится — так повелось, что на привале, после обмена смазанными, не лишёнными запала поцелуями, частенько приходиться друг друга латать. Из-за несколько трагичных событий, приведших к неспособности ведьмака лечиться самостоятельно, тот узнал, что в университете Лютик бывал на занятиях кафедры медицины из-за своей пассии. И хоть мужчина нараспев, по памяти расхваливал «белоснежные косы» и «глаза-алмазы», голос всего на короткое мгновение, но срывался, когда Геральт непроизвольно кривился от боли или шипел сквозь стиснутые зубы, позволяя другу наложить повязки. После Лютик, может, по привычке своих барышень, может, по какой-либо ещё причине, бережно касался седых волос, перебирая слипшиеся от крови, серебристые пряди. Геральт не возражал, а значит, у него появился полный карт-бланш. Тогда ведьмак и осознал поразительное удобство высоко завязанного хвоста. Поэт не услышал слов благодарности, но точно такой же вид Геральта при их следующей встрече сказал куда большее, чем смог бы он сам. Удивительно, и даже сам ведьмак был поражён, однако физического контакта он жаждал ещё больше, чем ненасытный близостью трубадур. Он мимолётно касался кончиков чужих пальцев, получая в ответ лучистую улыбку, на людях прижимался плечом (чтобы не потерять, конечно), любил в своей неловкой, грубой ласке. Давно привыкший к вниманию, Лютик не был удивлён порывами Геральта. Возможно, самую малость. Совсем немного. Он сам не упускал момента и, как только предоставлялась возможность, тянулся к обветренным губам, чертыхаясь из-за колкости щетины. «Право, Геральт, — выдыхал он в те моменты, когда не был занят соблазнением сурового попутчика, — тебе необходимо сходить к цирюльнику». Потом, обвив твёрдую ладонь вокруг талии, тянул к постели — в лучшем случае. Временами из гигиенических соображений приходилось ограничиваться крепким рукопожатием — особенно когда от дорогого друга за версту несёт смрадом очередного монстра. Геральт не любил признаваться ни в чём — ни себе, ни кому-либо ещё. Однако было бы смертным грехом не признать то, как волшебно поёт лютня в умелых руках барда. Задевая пальцами струны, на ходу додумывая тексты баллад, он завоёвывал сердце за сердцем, не прилагая особых усилий. «Похоже на то, — подумал ведьмак, растянувшись на сене и из-под ресниц наблюдая за худощавой фигурой, — что я не стал исключением». Впервые за долгое время добившись полной гармонии между собой и внешним миром, Геральт наконец закрыл глаза. Чуткий слух мгновенно уловил приближение, однако он не подал внимания, почуяв яркий запах лаванды. Стоит поэту безвольной тряпичной куклой упасть рядом, и Геральт уже привстал на локте, с неприкрытым интересом глядя на друга. — Чего тебе, ведьмак? — с улыбкой отзывается тот, выглядывая из-под натянутой на лоб шляпы. Глаза сверкают азартом, и Геральт не может отказать себе в маленькой слабости — после принятого решения пододвигается ближе, достаточно, чтобы их плечи соприкоснулись. На губах трубадура расцветает шальная усмешка, слишком знакомая ведьмаку неприятными последствиями. Он пожимает плечами, и пусть хладнокровный разум твердит что каждая его затея ничем хорошим не кончилась, человеческое сердце сбивается с ритма и требует большего.